Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

• Название: Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

Недовольство в Сербии. Падение Обреновичей. Всеобщее недовольство прорвалось наружу благодаря боярам, власть и привилегии которых Милош игнорировал в продолжение двадцати лет. После того как в 1835 году вожакам этой аристократии (Вучичу, Петроневичу и др.) удалось вырвать у него некоторые уступки, вскоре показавшиеся им недостач точными, они сумели привлечь на свою сторону диван, и 24 декабря 1838 года хатти-шерифом, который также гарантировал сербам независимость судебной власти, свободу личности и неприкосновенность собственности, султан заставил Милоша признать контроль совета из 17 членов. А когда Милош вздумал силой вернуть себе неограниченную власть, сербы взялись за оружие и принудили его (12 июня 1839 г.) отказаться от престола. Милошу наследовали его сыновья: сначала Милан (умерший в том же году), а затем Михаил. Последний поспешил избавиться от Вучича и Петроневича, — тогда волнения возобновились. Старый Милош, поселившийся в Валахии, очень волновался во время восточного кризиса 1840 года. Он говорил, что нужно вызвать всеобщее восстание румынского, сербского и болгарского населения. В Константинополе боялись, как бы сын его не увлекся проектами отца или отец не вытеснил его с сербского престола. Противники Обреновичей склонили Порту к организации нового переворота, который нашел поддержку у венского двора. Вучич и его сторонники снова появились в Сербии, изгнали Михаила (август 1842 года) и заставили скупщину избрать на его место молодого Александра, внука Кара-Георгия. Петербургский кабинет, правда, потребовал вторичных выборов, а когда новые выборы оказались неблагоприятными для Обреновичей (июнь 1843 года), затеял заговор с целью низвержения Александра (1844). Но Александр все-таки сохранил власть, русское же влияние на время было в Белграде устранено.

Пробуждение Болгарии. Освобождение Сербии дало толчок Болгарии, которая под влиянием славянской пропаганды начала понемногу выходить из своего оцепенения и, в свою очередь, делала робкие попытки завоевать себе свободу. Мы видели раньше, как этот народ начал возвращаться мыслью к своему прошлому и мечтать о лучшем будущем. После монаха Паисия, написавшего историю болгарского народа, и епископа Софрония (умершего в 1815 году), возродившего болгарский язык, самое благотворное влияние на Болгарию оказал русский писатель Венелин, выпустивший значительный труд о древних и современных болгарах. Болгары стремились освободиться из-под греческого влияния, они основывали средние школы (как, например, школа в Габрове, основанная в 1835 году), и с помощью школы и книги у них создавались новое национальное самосознание и своя собственная литература. А с 1844 года в Болгарии появились и газеты. Поэт, историк, лингвист и этнограф Раковский начал приобретать в стране популярность, и его агитация имела успех.

В болгарском народе пробудилось национальное самосознание. Если раньше Болгария не требовала признания своих прав с оружием в руках, то это происходило оттого, что ее духовное возрождение началось очень поздно. С другой стороны, это объясняется еще и тем, что южная Болгария, находившаяся на весьма близком расстоянии от Константинополя и постоянно занятая турецкими войсками, не могла сделать ни малейшего движения, не рискуя навлечь на себя самые суровые репрессии, а северная Болгария как область по преимуществу равнинная совершенно не годилась, в противоположность Сербии или Греции, для партизанской войны. Русская армия, проникшая в эту страну в 1828 году, подняла дух болгар, которые приветствовали ее и оказывали ей всевозможные услуги. Таким образом, по прошествии нескольких лет мысль о восстании против своих мусульманских повелителей уже не так страшила этот недавно еще рабский народ. Это ясно обнаружилось в 1841 году, когда болгары, доведенные до крайности вымогательствами и притеснениями одного паши и тайно подстрекаемые русским правительством, отважились на открытое возмущение. Правда, это движение было без труда подавлено, а восстание потоплено в крови, но болгарские патриоты не потеряли надежды, и пропаганда национального возрождения, сделавшая эту первую попытку возможной, продолжалась с большей энергией, чем когда бы то ни было.

4. Румынские княжества Молдавия и Валахия с 1821 по 1829 год

В Румынии национальное самосознание проявилось уже в 1821 году в восстании Теодора Владимиреско, который потребовал от Порты возвращения княжествам их старинных прав и дарования им «конституции, соответствующей демократическим традициям древних учреждений». Это движение не имело ничего общего с попыткой гетериста Ипсиланти, имевшего в виду главным образом освобождение Греции. Владимиреско высказывался даже открыто против фанариотов* Он хотел, чтобы греки-фанариоты были исключены из состава администрации и чтобы румынам предоставлены были не только избирательные права, но и возможность выбирать в господари туземцев. Владимиреско не замедлил поэтому сблизиться с турками, чтобы выступить против Ипсиланти, который в конце концов отделался от него посредством преступления. Румынское население, которое оплакивало смерть Владимиреско (и которое и по настоящее время продолжает видеть в нем героя и мученика), не оказало никакой помощи греческим инсургентам. Поэтому Порта в награду за их верность уже в 1822 году вернула им административную автономию, которой они пользовались до восстания. Два новых господаря (Григорий Гика и Иоанн Стурдза), взятые на этот раз не из константинопольских греков, а из туземных бояр, были посланы в Бухарест и в Яссы. Мало-помалу в княжествах восстановилось спокойствие, и появилась возможность приступить к осуществлению некоторых общеполезных начинаний. Поэтому Россия не переставала протестовать против нарушения трактатов, предоставлявших ей протекторат над княжествами, и Высокая Порта, как мы видели выше, должна была дать ей полное удовлетворение в соответствующих статьях Аккерманского договора (8 октября 1826 г.).

В силу этого договора господари должны были отныне выбираться местными диванами из среды туземных бояр и утверждаться султаном; они назначались на семь лет и были переизбираемые; они подлежали удалению от должности только в случае тяжкой провинности и с согласия русского правительства. Эти господари имели право облагать население налогами и повинностями согласно постановлению хатти-шерифа 1802 года, считаясь при этом с представлениями не только сюзеренной державы но и державы-покровительницы[80]. Княжествам предоставлялась полная свобода торговли, если не считать, с одной стороны, обязательных поставок для Порты, а с другой — продовольственного снабжения населения. Наконец, для того чтобы уничтожить следы последних беспорядков и улучшить положение княжеств в административном отношении, была обещана в самом непродолжительном времени выработка общего регламента, с применением его к каждому из княжеств в отдельности.

Для выработки этого статута в 1827 году собралось два комитета из четырех членов (из которых двое были назначены Россией, а двое — господарем). Но работа этих комитетов, проводившаяся под контролем и надзором русского генерального консула, не была еще доведена до конца, когда император Николай объявил Турции войну (7 мая 1828 г.). Начиная с этого момента провинции Молдавия и Валахия лишились автономной администрации; занятые русскими войсками, они в управление графа Палена, а затем генерала Желтухина подверглись страшнейшим притеснениям, причем с ними обращались как с завоеванной страной. Смягчения этих бедствий пришлось ждать от Адрианопольского трактата (14 сентября 1829 г.), который свел почти к нулю и без того сильно урезанные права Порты на дунайские княжества.

В силу этой конвенции господари назначаются уже не на семь лет, а пожизненно. Губернаторы смежных турецких провинций лишаются права вмешиваться в какой бы то ни было форме в дела обоих княжеств. Граница княжеств определяется течением Дуная вплоть до впадения в него Прута. Порта уступает Валахии все города, которыми она владела на левом берегу реки (Журжево, Браилов, Калафат и т. д.). Мусульмане, живущие в княжествах, должны оттуда выехать. Княжества освобождаются от обязанности снабжать съестными припасами Константинополь, турецкие крепости и арсеналы. Молдавия и Валахия начинают выплачивать дань султану лишь через два года после ухода оттуда русских войск. Наконец, господари получают право набирать милицию, необходимую для защиты страны и для полицейской службы, равно как и для надзора за соблюдением санитарных правил в отношении приезжающих в страну иностранцев.

Русская оккупация и органический регламент 1831 года. Таким образом, дунайские княжества были почти совершенно освобождены от турецкого владычества, но не от русского. Царские войска продолжали занимать страну, которой от имени царя управлял в продолжение почти пяти лет генерал Киселев. Если бы это зависело только от воли русского императора, Молдавия и Валахия, наверное, были бы окончательно присоединены к России — по крайней мере в качестве вассальных провинций. В 1830 и 1831 годах Николай I давал понять румынам, что готов согласиться на административное объединение обоих княжеств, которого они очень желали, если новое государство предложит корону одному из русских великих князей. Несколько позднее (1833), очень осмелев после трактата в Ункяр-Искелеси, царь предложил Порте уступить ему княжества в возмещение военной контрибуции, которую Порта ему еще не выплатила, но сопротивление Франции, Англии и Австрии не позволило ему добиться от султана этой новой уступки. Вмешательство венского кабинета повело даже к заключению договора 29 января 1834 года, в силу которого русские должны были в конце концов эвакуировать обе провинции. Возвещенный в 1826 году органический регламент был разработан Киселевым, который, получив на него предварительно одобрение в С.-Петербурге, предложил его, для соблюдения формы, на обсуждение двух «генеральных собраний», созванных в Бухаресте и Яссах в 1831 году. Однако эти собрания, членов которых назначил сам Киселев, приняли регламент не без сопротивления, так как последние трактаты давали румынской нации основание полагать, что в делах внутреннего управления она будет иметь полную свободу. Лица, пытавшиеся возражать против регламента, были силою принуждены к молчанию, а один из них был даже выслан в Россию. Таким образом, навязанный иностранцами статут сделался в Валахии и Молдавии государственным законом. Он предоставлял боярам, иерархическая и военная организация которых напоминала строй русского дворянства, подавляющее преобладание в управлении страной. Только бояре могли быть выбраны в господари и депутаты, и только они одни могли быть избирателями. Они были свободны от налогов; все общественные повинности ложились на мелких собственников (mosnani) и на крестьян, в большинстве своем прикрепленных еще к земле в качестве крепостных. В каждом из княжеств законодательная власть и контроль над действиями администрации принадлежали «общему собранию», избираемому на пять лет. Но господарь имел право отсрочить заседание собрания или вовсе его распустить; а так как, кроме того, он составлял избирательные списки почти по собственному усмотрению, ему нетрудно было сделать национальное представительство орудием своей личной политики.