Франко Кардини - Европа и ислам История непонимания

• Название: Европа и ислам История непонимания
• Автор: Франко Кардини
• Издательство: ALEXANDRIA
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-903445-03-5

Профессор Флорентийского университета Франко Кардини, знакомый российскому читателю по «Истокам средневекового рыцарства», в своей работе исследует отношения между христианской Европой и исламским миром. Особое место в книге занимает история предрассудков, ошибочных представлений и просто недоразумений — во многом благодаря им Европа и исламский Восток вступили в противоборство, не угасшее до настоящего времени.

Серия «Становление Европы» основана пятью издательствами в различных странах, издающими книги на разных языках. Мы представляем читателям работы лучших современных историков, исследующих важнейшие аспекты истории Европы — общественную жизнь, культуру, религию, экономику и политику. Цель этих исследований — приблизиться к ответу на глобальные вопросы: «Кто мы такие? Откуда пришли? Куда идем?»

«Становление Европы» — не «академическая» серия, она обращена к читателю образованному, требовательному к точности фактов, но не специалисту.

---

Заняв Нарбонну (718), арабы в 721 году оказались у стен Тулузы, а в 725 взяли Ним и Каркассон. Теперь весь Прованс и бассейн Роны стали театром военных действий. Отён был сожжен в 725, по другим сведениям — в 731 году.

От Испании и Септимании было рукой подать до юга Галлии, с начала VI века находившегося под властью франков: государственные институты там были непрочны, а структура общества нестабильна. Римский Папа Григорий II, который внимательно следил за всем, что касалось франков как «возлюбленных сынов» римской Церкви, в 721 году призвал Эда, герцога Аквитанского, оказать сопротивление мусульманам у стен Тулузы и отправил ему напрестольную пелену храма Святого Петра. Ее разрезали на кусочки, которые были проглочены христианскими воинами во время принесения священной клятвы.

Но сарацинское завоевание Пиренейского полуострова было неполным; в Пиренеях и Кантабрийских горах еще оставались очаги сопротивления. Гот Пелагий в 720 году основал в Астурии княжество, ставшее позже королевством. Столицей Астурии стал затем город Овьедо, основанный в 760 году. Баскско-наваррские племена, которые оказывали сопротивление вестготам, также смогли сохранить независимость: таким образом, в 30–40-х годах IX века галисийцы, кантабрийцы и астурийцы, при поддержке небольшого количества нашедших у них убежище вестготских воинов, основали небольшое княжество Наваррское, которое примерно столетие спустя стало королевством. Именно в Наварре, Астурии и в северном Арагоне вскоре начался процесс, получивший название Реконкисты.

Битва при Пуатье, таким образом, сама по себе имеет меньшее значение, чем порожденный ею миф; но чтобы понимать, на каком фоне она состоялась, нельзя забывать о других — и, возможно, более значительных — эпизодах. Примером может служить история берберского вождя Мануза (или Мусуры), который обосновался в восточных Пиренеях, в долине Сердань, и женился на дочери герцога Эда Аквитанского, но впоследствии восстал против кордовского эмира и был им разбит в 729 году. Вспомним также провансальского герцога Моронта, в 734 году открывшего мусульманам ворота Авиньона.

Битва при Пуатье не остановила сарацин: в 734 году они взяли Авиньон, разграбили Арль и прошли по всему Провансу; в 737 году дошли до Бургундии, где захватили огромное количество пленников, которых обратили в рабов и отправили в Испанию. В ответ на это Карл Мартелл в 736–739 годах развернул военные действия против мусульман, обосновавшихся на юге Галлии, но ни одна из его кампаний не была по-настоящему успешной из-за двойной игры и предательства приближенных короля. Арабо-берберы и их набеги были одним из элементов сложной политической борьбы; спустя многие десятилетия, в коллективной памяти европейцев, сформированной под влиянием эпических произведений, эта борьба дополнительно получит религиозную окраску.

Вполне понятно поэтому, что на Западе распространялись тревожные настроения. Тревога чувствуется во многих текстах того времени — от латинского перевода псевдо-Мефодия, выполненного в бенедиктинском монастыре Сент-Жермен, до заметок Беды Достопочтенного, который, перерабатывая свою «Церковную историю народа англов» («Historia ecclesiastics gentis Anglorum») в 735 году (когда уже готовился покинуть бренный мир, эту юдоль скорби), с тревогой говорил об успехах сарацин и упоминал о сражении при Пуатье. Кроме того, англосаксонские источники позволяют сделать вывод, что сведений об исламе, пусть даже случайных и разрозненных, поступало гораздо больше, чем принято считать. Например, из записей заседаний двух церковных синодов, состоявшихся в Британии в 786 году, мы узнаем, что европейцам в какой-то мере была известна мусульманская традиция поститься в месяц Рамадан. Очевидно, источником была информация папских легатов и сведения, дошедшие через многочисленных монахов-бенедиктинцев.

Как известно, исламский мир за свою долгую историю знал лишь краткие периоды подлинного единства. Но если смотреть из средневековой Европы, в нем господствовало такое единство, какого не было среди христиан (хотя и считалось, что в христианском обществе оно должно существовать). Мы, глядя издалека, видим события того времени в глобальной перспективе и считаем, что такой взгляд со стороны европейцев вполне объясним (пусть даже и вызван простым совпадением), если принять во внимание, что в первой половине VIII века ислам распространился на территории, простирающейся от ал-Магриб ал-Акса до границ Китая и от Малой Азии до Африки. В 717 году арабы, как и за сорок лет до того, снова оказались у стен Константинополя, и возглавлял их Маслама, брат халифа из династии Омейядов. Император Лев III с трудом отразил арабское нападение, главным образом благодаря «греческому огню». Тем временем в начале VIII века правитель Месопотамии ал-Хаджжадж подчинил себе Хорезм, перешел Оке (ныне Амударья), занял Бухару и Самарканд и дошел до Белуджистана; могучее Персидское царство, которое веками держало в страхе римлян и византийцев, растаяло, как снег под лучами солнца. Битва при Таласе в 751 году обозначила границу между мусульманской и китайской сферами влияния. Эта граница прошла по Алтаю.

Однако к середине VIII века натиск мусульман, похоже, ослаб повсюду. Византийцы, благодаря непрестанным усилиям Льва III, взяли верх над мусульманами в Малой Азии; нашествие на Восток остановилось на границе Китайской империи; даже арабо-берберы, завоевавшие Пиренейский полуостров (к которым затем присоединились многие местные христиане, принявшие ислам), исчерпали свои силы. В 732 или 733 году мусульмане под командованием Абд ар-Рахмана I двинулись от Пуатье к Туру только для того, чтобы завладеть сокровищами франкской святыни — церкви св. Мартина (впрочем, сокровища были велики). Вполне вероятно, что они не собирались двигаться дальше, к тому же у них не было для этого сил. Так или иначе, мусульмане, как известно, были остановлены. Несколько лет спустя, в 759 году, франки под предводительством Пипина Короткого, сына победителя при Пуатье, изгнали сарацин из Нарбонны и преследовали их до самых Пиренеев. Отголоски сражений этого периода, вместе с непомерно прославленной битвой в Ронсевальском ущелье в 778 году и последующими событиями, дали обширный материал для эпических песен, которые, однако, получили широкую известность и были записаны только спустя два или три столетия. Как бы то ни было, после битвы при Пуатье произошел приток франков из Австразии[5] в Аквитанию, и это, возможно, стало завершением процесса, в результате которого Аквитания обрела черты «буферного государства» между франками и мусульманами.

Трудно сказать, в какой степени кровавые события 750 года в арабском халифате, завершившиеся переходом халифской власти от Омейядов к Аббасидам, повлияли на замедление этой первой волны мусульманского наступления. Несомненно одно: сторонники низложенных дамасских халифов взяли верх на Пиренейском полуострове, но это произошло в упорной борьбе с приверженцами новой династии: Кордовскому эмирату была уготована неспокойная жизнь. Кроме того, раскол внутри ислама, возникновение новых халифатов, появление шиитских исмаилитских «сект» и жестокие репрессии Аббасидов против них привели к распаду мусульманского единства и временной приостановке исламской экспансии.

Карл Великий: между ал-Андалусом и Багдадом

В 777 году король франков Карл, сын Пипина, в разгар военных действий находился на саксонской территории, в Падерборне. Там перед ним предстал Сулейман ибн ал-Араби, мусульманский вали (правитель) Барселоны, Хироны и Сарагосы: мы можем только догадываться, с какими трудностями он пересек все Франкское королевство, чтобы просить своего могущественного христианского соседа оказать помощь в борьбе против тирании эмира Кордовы. За это он обещал королю многочисленные города к югу от Пиренеев, и прежде всего свои собственные, богатые и процветающие. Мусульманская Испания, уверял Сулейман, безнадежно раздроблена, и завоевать ее не составит труда. Позднее в эпосе и в официальных документах эти события были пересмотрены с религиозной точки зрения, но в то время ни одну из договаривающихся сторон не смутило различие в вере или тот факт, что мусульманам — врагам эмира Кордовы — предстояло сражаться бок о бок с христианами против единоверцев.

В день Пасхи 778 года франкский отряд, получив благословение Папы Адриана I, двинулся в сторону Испании. Казалось, все шло по плану, и мусульмане — враги кордовского эмира — делом доказывали верность данному ими слову: вали разгромил эмирские войска, к нему присоединились другие его единомышленники. Но когда франки решили расквартироваться в Сарагосе, чтобы двинуться оттуда вдоль берегов реки Эбро, горожане, видимо, взбунтовались против них и собственного правителя; а возможно, и сам правитель, обеспокоенный чрезмерными успехами христиан и не питавший больших надежд на поддержку своего народа в борьбе против эмира, резко изменил свою позицию. Что именно произошло, не очень ясно: достоверно известно лишь то, что, когда утих бунт против эмира, Карлу не оставалось ничего иного, как пуститься в обратный путь; в отместку он приказал срыть — по крайней мере, частично — стены Сарагосы. Во время отступления (согласно общепринятой традиции, 15 августа) арьергард войска франков был разбит в ущелье Ронсеваль дикими горцами-басками. Этот незначительный военный эпизод эпос превратил в битву с маврами, и он прочно вошел в христианскую эпическую традицию.