Иоганн Фосс - «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою

• Название: «Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою
• Автор: Иоганн Фосс
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0108-4

Хотя горнострелковые части Вермахта и СС, больше известные у нас под прозвищем «черный эдельвейс» (Schwarz Edelweiss), применялись по прямому назначению нечасто, первоклассная подготовка, боевой дух и готовность сражаться в любых, самых сложных условиях делали их крайне опасным противником.

Автор этой книги, ветеран горнострелковой дивизии СС «Норд» (6 SS-Gebirgs-Division «Nord»), не понаслышке знал, что такое война на Восточном фронте: лютые морозы зимой, грязь и комары летом, бесконечные бои, жесточайшие потери. Это — горькая исповедь Gebirgsäger'a (горного стрелка), который добровольно вступил в войска СС юным романтиком-идеалистом, верящим в «великую миссию Рейха», но очень скоро на собственной шкуре ощутил, что на войне нет никакой «романтики» — лишь тяжелая боевая работа, боль, кровь и смерть…

---

— А почему бы нам, пока темно и танки не вышли из укрытий, не перейти в наступление? — спросил я, но наш командир уже растворился в темноте. Я же остался стоять в растерянности.

— Похоже, нас ждет фиаско, — заметил Генрих, пытаясь снять лопаткой верхний слой земли. — Какой смысл устанавливать здесь огневую точку? Если что-то и нужно делать, так поскорее выбраться отсюда.

Я пересказал ему слова командира.

— Дерьмо! Полное дерьмо! — вот все, что он сказал в ответ, продолжая копать. Я пошел проверить, чем заняты остальные солдаты нашего взвода.

Не обращая внимания на шум, все судорожно работали лопатками, и, в конце концов, сумели вырыть неглубокие укрытия. Мы с Генрихом умудрились даже соорудить небольшую амбразуру, однако на настоящую огневую точку это было мало похоже. Кстати, в темноте я потерял свой автомат. Копая землю, я положил его в сторонку, а вот найти уже не смог. Так что, ожидая приближения неприятеля, я стоял на четвереньках, ощупывая землю вокруг себя, и сыпал проклятиями. Скажу честно, я уже запаниковал, когда моя рука, наконец, нащупала заветный металл. Со стороны деревни доносился постоянный гул — по всей видимости, это ревели моторами американские танки.

Рассвело примерно через час. Неожиданно позади нас, примерно в двух километрах выше по холму, раздались автоматные очереди, взрывы, выстрелы из винтовок. Судя по всему, наш батальон столкнулся на дороге с врагом. Затем в самых разных местах ожили пулеметы, сначала справа, затем слева. Через считаные секунды нам на подмогу пришла наша артиллерия. Не успели мы и глазом моргнуть, как в тылу у американцев завязалось самое настоящее сражение.

На нашем склоне и ниже, в деревне, ничто даже не шевельнулось. В нас же нарастало напряжение. В какой-то момент мы еще лелеяли надежду, что получим приказ, пока не поздно атаковать деревню. Мы были готовы на любые, самые безрассудные действия, лишь бы поскорее убраться с этого поля. Увы, наши надежды не оправдались. Потому что снизу уже доносился гул танковых моторов — взревев, они оживали один за другим. Нет, их там было не два, и не три, а гораздо больше. Было слышно, как они ездят вокруг, как готовятся к бою. Нам оставалось только уповать на то, что наши ребята с «печными трубами», как мы называли противотанковые орудия, дадут им достойный отпор. («Офенроре», или в буквальном переводе «печная труба» — немецкий ответ базукам, стоявшим на вооружении армии США. Это противотанковое ружье стреляло большей, чем у «панцефауста» гранатой и имело большую дальность стрельбы. — Прим. автора.)

В серой предрассветной мгле у основания холма медленно появились «шерманы». Наши противотанковые орудия, на которые мы возлагали такие надежды, молчали. Что там у них случилось? Или их перебросили на другие позиции? Танки медленно, но упрямо ползли вверх по склону — один, второй, третий, всего шесть или семь, точно не помню. Сначала мы увидели ведущий танк. Люк был открыт, и стрелок поливал пулеметным огнем наши укрытия. Расстояние до него было не так уж велико, и мы вполне могли бы открыть огонь, но, пользуясь железными гигантами как прикрытием, следом шла американская пехота. Наши солдаты, занимавшие позиции ниже нас на холме, не оказали никакого сопротивления. Впрочем, были ли они, эти солдаты? И что вообще они могли сделать, не имея противотанковых орудий?

Первый танк упорно полз вперед, пулемет все так же поливал нас свинцовым дождем. Нет, сколько такое можно терпеть?! Генрих взял его на прицел. Что нам еще оставалось? Мы открыли огонь, всего пара очередей, никаких трассирующих пуль. Пулеметчик тотчас нырнул в башню и захлопнул люк, бросил пулемет одиноко вращаться туда-сюда. Танк остановился, проехал какое-то расстояние, затем снова остановился. Его примеру последовали остальные бронемашины. Американская пехота залегла на землю. Двигаясь вперед и слегка наискосок, вражеский танк обнаружил нашу огневую точку. Боевая машина тотчас развернулась на гусеницах и двинулась прямо на нас. Остальные тоже возобновили движение, рассредоточившись по всему склону. Люки на башнях всех до единого танков были закрыты. Их экипажи взялись за дело — методично и безжалостно, они принялись уничтожать, один за другим, наши окопчики на склоне холма.

Ведущий танк, который оказался чуть впереди остальных, двигаясь к нашему окопу, замер на месте и направил на нас орудийный ствол. Он смотрел прямо на нас, однако всего какой-то доли секунды нам хватило, чтобы успеть спрятаться в нашем неглубоком окопчике, потому что уже в следующий миг прогрохотал выстрел. На наше счастье, американец промахнулся. Но и мы больше не стреляли. С нас хватило уже этого оглушающего грохота, хватило того, как содрогнулась земля. Прижав головы к земле, мы лежали и ждали, когда же прогремит второй выстрел. Генрих сделался бледен, как полотно, глаза его были широко раскрыты, в них застыл ужас. Думаю, та же самая картина предстала и его взгляду. Второй выстрел взметнул землю позади нас, не причинив, однако, нам самим никакого вреда.

Короткая пауза. Мы все так же неподвижно лежали на дне окопчика. Мимо нас, двигаясь вверх по склону, прогрохотали другие танки. Бинг был ранен — мы слышали, как он закричал: «Моя нога! Моя нога!» Затем прогремел третий выстрел. Предполагалось, что это будет прямое попадание, но, увы, американец вновь промазал! Даже не верилось. Или это он играет с нами в кошки-мышки? Неужели это намеренно растянутая казнь? Что-то вроде преднамеренного истязания? Что бы это ни было, нам казалось, что живыми нам из этого боя не выйти. Потому что в следующий раз он вряд ли промахнется.

И верно, экипаж «шермана» решил предпринять еще одну попытку. Прогремел еще один оглушительный залп, от которого содрогнулась земля, а наши тела обмякли, словно тряпичные. На этот раз — недолет. Снаряд разорвался прямо перед амбразурой. Пулемет подбросило в воздух, а на нас сверху посыпались комья земли. Больше он в нас не стрелял.

Все это время я отдавал себе отчет в том, что происходит. Обстрел прекратился. До нас донеслись взволнованные крики солдат, наступавших вслед за танком. Все кончено, подумал я. Каким-то чудом мы остались живы, даже не получив и царапины, — спасибо сдавшим нервишкам американского танкиста-стрелка. Мы подняли руки вверх и медленно встали из нашего окопа. Американские солдаты двигались на нас — медленно, но, как мне показалось, нервно, то и дело беря нас на прицел своих винтовок. Затем я услышал, как в окопе позади меня простонал Бинг, и обернулся. Он лежал на земле, пытаясь найти укрытие. Одна его нога как-то странно дергалась, и из нее хлестала кровь.

— Вставай, Бинг! — крикнул я ему. — Все кончилось.

Но он вместо того, чтобы поднять руки вверх, схватился за винтовку, наверно, для того, чтобы встать. И это было его ошибкой — в следующее мгновение один из американцев метнул в его окоп ручную гранату. Мы бросились на землю. В следующее мгновение прогремел взрыв.

Я все еще пребывал в состоянии шока и стоял на коленях, когда кто-то резко дернул мою каску вверх. Ремень больно впился в шею, едва не придушив меня, но затем, слава богу, оторвался. Это был мой первый и весьма болезненный опыт в качестве военнопленного — таким, как я, каски не положены. Нас выстроили и быстро обыскали на предмет оружия. Мы осмотрелись: такой печальной картины еще ни разу не представало нашему взору. Куда ни кинь взгляд, повсюду мертвые тела — и никого из живых. Бинга разорвало на части. Штрикер тоже был мертв. Был также убит и один парень из пополнения. Далее в окопах наши солдаты лежали неподвижно, в неудобном положении, как могут лежать только мертвые.

Какое-то время мы смотрели на это жуткое зрелище, пока один из пехотинцев не получил приказ увести нас. Неожиданно наша артиллерия начала обстрел деревни. Откуда-то издали, со стороны дороги, до нас донесся грохот боя. Он продолжался еще два дня. Но к нам он уже не имел никакого отношения. Растерянные, мы старались осознать, что случилось с нами самими. Затем нас отвели вниз по склону в деревню.

Когда мы в нее вошли, оказалось, что название ее — Лампаден.

Оболганные

И снова октябрь. Прошел почти год с того момента, как я взялся за перо, чтобы описать мою добровольную службу под знаком «черного эдельвейса». Полагаю, что рассказ о моих товарищах, об их победах и поражениях, о маленьких радостях и великих страданиях, идеализме и самопожертвовании даст истинное представление об их кратких жизнях, которые сегодня нередко становятся объектом презрения и насмешек. И вот теперь, когда мой рассказ почти подошел к концу, я испытываю огромное облегчение, ибо выполнил свой долг.

Кстати, в начале этого месяца после десятимесячного процесса, международный военный трибунал вынес вердикт: считать войска СС как часть Альгемайне СС преступной организацией. Значит, они все-таки своего добились! И теперь, согласно закону победителей, добровольцы превратились в шайку бандитов, а их мертвые умерли с позором, им не положены воинские почести. Даже те, кто все время провел в боях, считаются повинными в преступлениях, которые имели место где-то за линией фронта, преступлениях, в которые многие из тех, кому довелось выйти живым из огня сражений, отказываются верить. Тем не менее, если верить суду, эти преступления — общеизвестный факт, и преступные задачи этой организации якобы не являлись ни для кого секретом, в том числе и для тех, кто вступил в нее добровольно. Таким образом, добровольцы несут ответственность за все содеянное. К таким выводам пришел международный военный трибунал.