Григорий Ходжер - Белая тишина

• Название: Белая тишина
• Автор: Григорий Ходжер
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Роман «Белая тишина» является второй книгой трилогии о нанайском народе. Первая книга — «Конец большого дома».

В этом романе колоритно изображена жизнь небольшого по численности, но самобытнейшего по характеру нанайского народа. С любовью описывает автор быт и нравы своих соотечественников.

Время действия — начало XX века. Октябрьская революция, гражданская война. Ходжеру удалось создать правдивые образы честных, подчас наивных нанайцев, показать их самоотверженную борьбу за установление Советской власти на Дальнем Востоке.

---

— Хороший человек, — сказал Гара.

— Говорят, он умный, — продолжал Пячика. — Почему тогда он не мог разобраться, которая из дочерей беременна? А потом целых два года не знал, от которой дочери внук. Так не бывает.

— А с Пиапоном был такой случай, — сказал Гара.

— Он, наверно, рассеянный.

— Он честный человек и о всех людях судит по себе.

— Тогда, значит, он не такой умный, как о нем говорят. Надо же — два года его обманывали. Скажи, а какая эта Мира?

— Красивая, добрая.

— Наверно, за всеми молодыми охотниками бегает?

— Нет, не бегает.

— Рассказывай! Как тогда забеременела? От ветра?

Гара рассердился:

— Она моя родственница, сестра, понял? За такое на палках дерутся.

— Я и забыл, — усмехнулся Пячика, — вы, няргинские, всегда на палках деретесь.

Гара размахнулся и ударил Пячику в ухо. Пячика, не ожидавший удара, не успел защититься. Когда оглушенный, растерянный он поднимался на ноги, Гара еще раз ударил его и ушел. На следующий день Пячика явился к нему, нашел возле дома, подсел и сказал:

— Няргинцы и кулаками хорошо дерутся.

— Что тебе надо? — спросил Гара.

— Хочу дружить с тобой. — Пячика закурил. — Слова свои я забираю обратно, Гара, о твоей сестре ничего плохого не думаю.

«Испугался», — самодовольно подумал Гара.

— Не думай, что я тебя испугался, — словно прочитав мысли Гары, сказал Пячика. — Не стал я драться, потому что понял, что я не прав, нельзя о незнакомых людях плохо говорить.

С этого и началась дружба Гары с Пячикой, и они встречались каждый день, рыбачили плавными сетями, били острогой сазанов.

Пячика оказался любознательным человеком и напоминал Богдана. Он знал многое, чего не знал Гара, он часто ездил в свободное время в Вознесенское или в Малмыж, у него было много знакомых среди русских. Но больше всего он гордился своим знакомством с телеграфистами.

— Они все знают, все, что происходит на земле, — захлебываясь, рассказывал он. — Ты знаешь, что они говорят? Земля, говорят, круглая. А я не верю. Не верю — и все! А еще говорят, она крутится. Не верю, если она круглая, да еще крутится, то все дома, горы, деревья да мы сами, как камешки, слетели бы с нее. Верно я говорю? Попробуй удержись на круглой земле! А про другие дела они не врут, все правильно рассказывают.

— Ты проверял, что ли? — недоверчиво спрашивал Гара.

— Как я проверю? Где-то на краю земли что-то происходит, я даже не знаю где это, как проверю? А они все знают, все слышат, им передают по железным нитям.

— Эти железные нити всю землю опутали, что ли?

— Да, всю землю. Если что произойдет на том краю земли, мы сразу услышим в этом краю. Здорово придумали эти русские! Вот бы нам натянуть железные нити между нашими стойбищами, могли бы обо всем переговариваться, сообщать новости.

— Без железных нитей новости в один день доходят.

— Доходят, да не так быстро. Ты по-русски говоришь?

— Нет, не умею.

— Тебе надо научиться говорить. Малмыжский начальник железных нитей говорит, что на земле плохо идут дела, опять, говорит, война идет, большая война, белые хотят красных уничтожить, богатые хотят власть возвратить, потом будут бедных мучать как раньше мучали. А бедные не хотят этого, Ленин не хочет этого. Ты знаешь кто Ленин?

— Слышал о нем, нам Пиапон и Богдан рассказывали.

— Ленин — самый большой дянгиан, он как царь, самый главный. Только раньше царь за богатых стоял, а Ленин — за бедных. Понял? Все бедные люди его любят.

«Все он знает, — думал Гара, слушая приятеля. — Он похож на Пиапона и Холгитона, те тоже все знают. Какое наше дело, что красные воюют с белыми? Мы находимся совсем в стороне, они нас не касаются, мы их не касаемся, живем сами по себе».

Шестой день в Мэнгэне Гаре показался самым скучным и тоскливым. Низкие черные тучи, непрерывный дождь навевали тоску, грустные мысли. Несульта и ее родители всячески пытались развеселить Гару.

— Жаль, Американа нет дома, можно было бы водки у него взять, — говорил отец Несульты. — Погода плохая, можно было бы попить, повеселиться.

— Время такое тяжелое, — вздыхала мать Несульты.

…После полудня подул верховик и рассеял тучи. Выглянуло омытое дождем солнце, птицы запели, защебетали в кустарниках и на тальниках. Собаки вылезли из-под амбаров, женщины захлопотали возле летних очагов. Одной из первых вышла горбунья, затопила очаг, и в большом котле задымилось варево для собак. Собаки чуяли похлебку и разлеглись вокруг очага.

— Чего вы мешаете мне? Ну, чего мешаете? Могли бы лечь в сторонке, никуда от вас не денется ваша еда, — ворчала горбунья. — Не бойтесь, я сама не стану есть вашу похлебку, другим собакам тоже не отдам, так что можете не караулить.

Гара сидел возле своей фанзы и слушал воркотню горбуньи.

Пришел Пячика навестить приятеля.

— У нас на Амуре тоже, видно, неспокойно, — сказал он после приветствия. — Ты видел сегодня? Пароход с большими пушками проплыл вниз. Что-то в последнее время они часто здесь плавают, раньше их не видно было.

Приятели закурили трубки, замолчали. Гару не затронуло сообщение друга о появившемся на Амуре пароходе с большими пушками, он придерживался широко распространенного среди охотников мнения, что русские живут своей жизнью, а нанай — своей, что делают русские — не касается нанай, что делают нанай — не касается русских. Его куда больше беспокоила подготовка к осенней кете, нынче отец его предполагал выловить кеты больше, чем в прошлые годы, и собирался хорошо подзаработать. Приказчик Саньки Салова обещал щедро вознаградить рыбаков, он получил такой наказ из Николаевска от самого Саньки.

«Еще дня три погощу и домой, — решил Гара. — Хватит бездельничать».

— Ты поднимался по Хунгари? — спросил Пячика, заметив, что его приятеля не интересуют разговоры о войне красных с белыми и о пароходах с большими пушками.

— Нет, — ответил Гара.

— Богатая река. Может, поднимемся, лоси сейчас хороши, набрали жирку.

Гаре понравилось предложение Пячики, он был рад поохотиться на лосей. Он давно приглядывался к берданке отца Несульты, но стыдно охотнику без дела брать в руки оружие. Теперь есть повод подержать ее в руках. Какой же охотник не любуется хорошими ружьями!

Гара вынес из фанзы берданку, сел возле Пячики на песок.

— Это хорошая берданка, — сказал Пячика. — Я видел медведя и лося, которых настигла пуля этой берданки. Мало крови было. Наповал валил.

Гара повертел в руке тяжелую берданку, погладил ствол, и на его ладони осталась смазка. Он вытер ладони об олочи и, проверяя пружину затвора, оттянул курок.

— Туго, — удовлетворенно сказал он. — Осечки не даст.

Он нажал на спусковой крючок, раздался оглушительный выстрел, берданка, как живая, выскользнула из рук Гары. Оглушенный неожиданным выстрелом, Гара растерянно хватался за горячий ствол берданки. Выбежавший из фанзы отец Несульты закричал:

— Аоси! Аоси! Что ты наделал?!

Гара взглянул на испуганное лицо охотника и сказал:

— Кто же дома ружья заряженными…

Но не досказал он, взглянул в ту сторону, куда смотрели расширенные от испуга глаза охотника, и замер — возле очага в окружении собак лежала горбунья. Пячика подбежал к ней, поднял худенькое тело.

— Тетя! Тетя! Ты ранена? Ранена? — спрашивал он. Горбунья не отвечала.

От испуга ноги Гары будто приросли к песку, мускулы окаменели, он смотрел на Пячику, на горбунью, на висевшие плетью ее руки и ноги, и ничего не мог сказать. Голова была пустая, в ушах звенело. К нему подбежала Несульта.

— Что ты наделал?! Что наделал? — рыдала она, обняв его за шею.

А Гара стоял и не отводил глаз от Пячики и горбуньи.

— Тебя убьют, слышишь, тебя убьют! Бежим отсюда! Домой бежим!

Гара стал приходить в себя.

«Да, да, надо бежать. Бежать, как можно скорее». Гара бросил на песок берданку и, не отводя глаз от Пячики и горбуньи, бочком, бочком зашагал к берегу и, сделав несколько шагов, припустился бежать.

— Обожди меня, я сейчас вещи соберу! Обожди.

Гара бежал на берег, не оглядываясь. Вот и оморочка, тут же весла, маховик. Гара столкнул оморочку, сел и бешено замахал маховиком.

— Меня возьми! Зачем меня оставляешь?! Вернись.

Но Гара ничего не слышал, он бежал, он спасал свою жизнь.

Несульта с узлом в руке бежала по берегу и кричала, звала мужа. Гара оглох от страха, он греб широко и размашисто. Высокие волны бежали ему навстречу, могучее течение отбрасывало оморочку назад. Оморочка наконец нырнула в тихую протоку, где не гуляли высокие волны, ветер не хлестал с лицо. Надвигался вечер, красное, будто окровавленное солнце, садилось за сопками. Гара спешил, ему казалось, что вот-вот из-за поворота появятся оморочки с преследователями. Он отложил маховик, пересел вперед и начал грести веслами. Теперь он немного успокоился: если появятся преследователи, он их увидит первым, и они не будут стрелять ему в затылок. Гара представил, как в него целятся из берданки, и зажмурил глаза.