Юрий Теплов - Второй вариант

• Название: Второй вариант
• Автор: Юрий Теплов
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 5—203—00081—6

Главные герои повести «Второй вариант» офицеры Е. Савин и X. Давлетов из подразделения военных железнодорожников, участвующего в строительстве БАМа, попадают в такую ситуацию, которая требует от них проявления настоящего гражданского мужества и решительности. Они делают нелегкий выбор и идут на конфликт с теми, кто не хочет жить и трудиться по-новому, кто свои корыстные интересы ставит выше государственных.

В «Посохе удачи» рассказывается о жизни молодых офицеров, о трудностях, с которыми они сталкиваются, о дружбе подлинной и мнимой. Документальная повесть «Гранатовый цвет» — о героических буднях советских воинов, оказывающих интернациональную помощь афганскому народу в борьбе с контрреволюцией.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Два часа, однако.

— Как? Всего два часа?

Она грустно улыбнулась:

— А сюда мы сколько шли?

— Столько же.

Савин отключился от всего: от бьющейся подо льдом Эльги, от примороженных деревьев и от нее, которая смотрела на него с бабьей печальной мудростью. Это произошло помимо его воли. Исчезла ночь, проведенная в избушке, глухарь Кешка. И отсчет времени начался с того момента, как выехали на ГТТ к конечной точке маршрута, помеченной на карте-схеме черным кружком. Тягач шел все время с левым подъемом. А потом, после вынужденной остановки, они шли пешком. И держались уже правой руки. Получилась подкова, о которой он упомянул вчера Давлетову. А Ольга говорит, что напрямую здесь всего два часа ходу. Пешком. Значит, есть прямая, соединяющая основания подковы? Та самая прямая, которую не против был бы найти и Дрыхлин. Может быть, она рвется на пути? Не должно быть. Если и рвется, то только здесь, на этом самом месте, на берегу Эльги. Но ведь много проще перекинуть через нее мост, пусть не в два пролета, как на Юмурчене, а в три. Это мелочь по сравнению с теми километрами экономии, что даст прямая...

— Женя, ты где ходишь?

— Оля, ты подсказала одну блестящую идею.

И он принялся торопливо объяснять ей суть «идеи», отобрал у нее прутик, стал чертить на снегу маршрут их движения. Ольгины заклинательные знаки остались там, где застыло время. Их потеснила, сдвинула, захватила жизнь и незаметно стала затягивать узел.

— Так вот, Оль, получается выигрыш в сроках, в средствах, которые в местных масштабах трудно даже представить.

— Я понимаю, Женя.

Он не услышал этих слов, продолжал говорить, доказывать.

Она почти прервала его:

— Я дарю тебе Эльгу. И дарю наше зимовье.

Савин будто споткнулся на бегу, растерянно поглядел на нее. Выражение его лица стало жалобным, как у провинившегося мальчишки. Она погладила его ладошкой по щеке, улыбнулась, сбросив с себя невидимый груз.

— Эта трасса намного короче, — с виноватым выражением произнес он. — Дрыхлин сказал, что, если найти прямую, можно оформить на нее рационализаторское предложение. И ты будешь одним из его авторов.

— Нет! Дрыхле — нет! Я тебе дарю Эльгу, двоим ее нельзя подарить. Дрыхле хватит соболя.

— Тебе не понравился Дрыхлин? — неуверенно спросил он.

— Да.

— Почему, Оля?

Она молчала.

— Ну почему?

Да, он еще вчера, в том зимовье на Юмурчене не то чтобы почувствовал, но каким-то образом уловил Ольгину настороженность к Дрыхлину. И даже не настороженность, а какую-то скрытую неприязнь, упрятанную так искусно, что вчера он даже не задумался над этим. Странно как-то все получилось с той соболиной шкуркой, ставшей подарком. Какая-то меновая торговля, вызвавшая явное неудовольствие Давлетова. Савин только сейчас вспомнил о ней, подумав, что соболь стоит, наверное, втрое против дрыхлинских часов. Но дело даже не в обмене подарками, а в чем-то другом, понятном для Ольги и совсем неясном для Савина. В центре этой неясности стоял Дрыхлин, весь круглый и весь уверенный в себе, бывалый человек, как сказал о нем Давлетов через день после их совместного путешествия. В тот день еще слегка буранило...

5

Буранчик начался, когда их путь, километров на двадцать, накрепко привязался к берегам реки Туюн. Они шли двумя железными колоннами. В авангарде — тяжелогруженый ГТТ с Давлетовмм за старшего, за ним — ГАЗ-66, КрАЗ с вагоном на платформе, за рулем которого сидел Рамиль Идеалович Насибуллин, и еще один тягач, в кузове которого ехал Савин. А позади, по промятому следу, медленно полз неповоротливый арьергард под командованием Синицына: экскаватор, дизель-электрический трактор с бульдозерным оборудованием и три самосвала.

Держались правого, плесового берега, чтоб не влететь в промоину. Ждали встречи с наледями, потому что не бывает таежных рек без наледей. Пожалуй, из-за буранчика ни Давлетов, ни водитель не заметили примороженную наледь и, заскочив в нее по самые катки, тормознули. Стала вся колонна.

Дрыхлин вылез из кабины, подошел к заднему борту.

— Как вы смотрите, старлей, на то, чтобы пробежаться за компанию вперед? — позвал он Савина. — А то Давлет-паша притих что-то.

Обходя колесный транспорт по глубокому, выше колен, снегу, они подошли к краю наледи и увидели Давлетова, выглядывавшего из-под кузовного тента. Видно, он перебрался с переднего сиденья назад, хотел выбраться на лед, но трехметровая полоса воды отрезала тягач от крепи. Так и крутил он головой, пока не подошли Дрыхлин с Савиным.

— В наледь попали, — объяснил он.

— Видим, — ответил Дрыхлин.

— Как бы не угодить под лед.

— Доски в кузове есть?

— Есть.

— Бросайте сюда.

— Зачем?

— Не вплавь же мне до вас добираться, Халиул Давлетович.

Давлетов скрылся в кузове, погремел железом и деревом, притих. Слышно было, как он переговаривался с механиком-водителем. Велел ему, видно, тоже перелезть в кузов, потому что оба враз появились у заднего борта, и на лед полетела половая рейка, лист оргалита.

— Стой! — скомандовал Дрыхлин. Повернулся к Савину: — Подгоняйте, Женя, технику. Интервал пятнадцать — двадцать метров. Проинструктируйте водителей, чтобы шли точно за мной.

— Что вы хотите делать, товарищ Дрыхлин? — спросил Давлетов.

— Хочу попросить, чтобы вы уступили мне свое место на головном тягаче.

Он покидал доски на снежную жидкую кашу, бросил на них лист оргалита, сказал Савину:

— Подберете потом.

Шагнул к тягачу. Настил под его ногами осел и погрузился в воду, притопив головки сохатиных унтов. Дрыхлин не обратил на это внимания. Перевалился через борт тягача. Давлетов хотел было спуститься вниз, чтоб присоединиться к Савину, но Дрыхлин остановил его:

— Зачем ноги мочить, Халиул Давлетович? Сидите!

— Что вы собираетесь делать? — переспросил тот.

— Двигаться вперед.

— Может быть, сначала обсудим этот вариант?

— Чего обсуждать? Русло прямое, без прижимов. Значит, на середине промоин нет. А вы, Женя, что стоите?..

Савин торопко пошел к своему тягачу, по пути передал команду Дрыхлина водителям и старшим колесных машин. Колонна подтянулась. Заняв место Дрыхлина на переднем сиденье тягача, Савин увидел, как тронулся с места КрАЗ с вагоном на платформе, съехал в воду, выбирая к середине реки. Вагон опасно покачивало на подналедных рытвинах, того и гляди, не выдержат крепления — соскользнет боком и ляжет зимовать.

Наледь была глубиной не больше метра, зато тянулась до самого поворота, уходя к перекату. Мокреть доходила до рельса, приваренного к носовой части ГТТ. Он загребал ее, гоня перед собой загустевшую волну. Не ехали, а плыли, медленно, но вроде бы уверенно.

У переката снова взяли вправо и выбрались на крепкий лед. Когда Савин подошел к переднему тягачу, Дрыхлин уже успел переобуться и сейчас был в серых солдатских валенках, подворачивал высокие голенища. Давлетов топтался вокруг него, порываясь что-то сказать. Но не сказал, а, приложив ко лбу козырьком ладонь, стал вглядываться назад.

— Синицына выглядываете? — спросил Дрыхлин. — Он подойдет не раньше чем через два часа.

— Да, да, — сказал Давлетов.

— Давайте команду перекусить, да и двигаться пора.

— А Синицын?

— Пройдет. Я его чую — крепкий мужик.

— И все же, товарищ Дрыхлин, будем ждать его здесь. Не станем распылять силы — дальше тронемся все вместе.

— Время потеряем, Давлетов. На льду придется ночевать.

— И тем не менее...

— Молчу, молчу, Халиул Давлетович. Вы начальник, вам и карты сдавать...

Синицына не было долго. Успели натаскать сушняка, им был захламлен весь правый берег. В этом месте он должен был отбивать течение, и летний паводок выбрасывал наверх все, что нес с собой. Даже теперь, в декабре, было заметно, что мусор оседал на деревьях, на кустах. И, как чудо на безлюдье, торопливо запутался в колючках шиповника, нависшего над рекой, футляр от зубной щетки. Откуда, почему? Охотник ли обронил, или случайные геологи проходили вверху?..

Набрали сушняка, обдали бензином, запалили костер. На прут нанизали ломти мороженого хлеба и жарили как шашлык.

День перевалил за полдень. Синицына все не было. Давлетов, поджав губы, недовольно покачал головой и сказал Савину:

— Проскочите на тягаче за поворот. Может быть, сидят...

Савин проскочил и никого не увидел.

Обступили костер, грелись, тихо томились в безделье и ожидании. Васек возвышался над всеми, а по сравнению с маленьким Насибуллиным вообще казался глыбой. Как геодезист, он прикомандировывался то к одной, то к другой роте. Последнее время работал в роте Коротеева. В десант попал, потому что был мастер на все руки.

— ...Как раз папа Федя приехал, — рассказывал он Савину. — Что же, говорит, вы, Ванадий Федорович, себя на конфуз выставляете? Ехал все ничего, пока на указатель не натолкнулся; «Этот участок дороги отсыпали подчиненные капитана Коротеева». Колдобина на колдобине, яма на яме. Может, ошибка? — спрашивает. Неужели Коротеев мог такую дорогу отсыпать? А тот: «Не мог, товарищ полковник! Разберемся». Только папа Федя зашел в палатку...