Жанна Пояркова - Фрагментация памяти

• Название: Фрагментация памяти
• Автор: Жанна Пояркова
• Жанр: Киберпанк

В послевоенном мире, который окончательно погрузился в вирт, их осталось четверо — четверо людей, полных безумия и непредсказуемых планов, способных рисковать ради самых дерзких идей. Бродяга-радиоэлектроник, повернутый на ретро-музыке. Трикстер, работавший и священником, и мясником. Рыжеволосая женщина из корпорации с опасными мечтами. Джокер, бесстрастный и отчаянно красивый.

Они встретились, хотя не должны были, и в ответ мир опрокинулся. Всего лишь четыре человека из мертвого города, которым суждено совершить революцию.

---

Я следил за мерцанием курсора. Иногда нравится просто быть подключенным к Сети, чтобы чувствовать присутствие других, но не разговаривать с ними. Зеленый кубик насмешливо смотрел на меня, он хотел, чтобы я продолжал.

«Долго думаешь. Переходи в Ре»

Ре — это место, в котором программеры вроде Мэда должны чувствовать себя, как дома, меня же от него скручивает морская болезнь. Не самое подходящее место для парня из трущоб. Скопище математических моделей, изометрический этюд в пространстве, составленный из светящихся контуров на непроницаемой тьме. Никаких текстур. Ре построен из отсвечивающих, словно наполненные газом трубки, линий, он насквозь прозрачен и висит в темноте, около невидимого начала отсчета. Чистая графика, конструктор. Висишь в черной пустоте, а вокруг острыми углами вздымается геометрическая какофония.

Если верить ходящим в Сети легендам, Ре создал Нед Гейман, один из разработчиков Среды, гениальный программист и любитель математики. Поражающие гармонией пропорций здания Ре можно увидеть, только обнаружив правильные координаты, со всех других углов кривые города-изнанки выглядят клубком изломов и напоминают угольно-черный лист, сердито исчирканный ребенком. Если читать код, решая загадки-уравнения, хаотически разбросанные кривые складываются в стены, сплетенные из линий, цветами напоминающих графики из программ счетоводов. Развлечение для немногих, лишенное избыточности реала. Мэд вручил нам с Гарри пароли (сам он часто пропадал в Ре, собираясь выковырять из живущего по внутренним законам города тайну), но ни я, ни бывший священник энтузиазмом не загорелись.

Зачем Гейман сделал Ре, никто толком не знал, потому что когда руководство корпорации узнало про проект программиста и заинтересовалось, что это за гигантская структура, прилипшая к официальной игровой Вселенной, Нед не стал ничего объяснять. Он написал город на языке, использующем синтаксис и принципы, отличные от тех, что обычно применялись в Сети и Среде. Дело в том, что существующие в Тиа-сити языки программирования являются либо надстройками друг над другом, либо модификациями в зависимости от того, для чего язык предназначен; это вопрос уровня — ближе к железу или дальше. Гейман не стал делать реверансы перед сложившейся системой и создал собственные объекты, которыми оперировал его язык, другой набор операций, другой взгляд на мир, если хотите. Такие попытки предпринимались неоднократно, но популярностью результат не пользовался — зачем осваивать непонятные принципы, если то же самое можно сделать давно известным способом? Но Нед вышел за границы теоретических разработок и успел построить целый город, в котором не было места ни одному из трех китов Среды — ни живописного и правдоподобного изображения, ни звуков, ни ощущений. Кристаллизованная математика. Разгадать алгоритм, по которому изменялся вращающийся в темном пространстве Ре, стало забавой вроде изобретения вечного двигателя.

Я появился в начальной точке и некоторое время разглядывал бледно-желтую автостраду, похожую на проволочную модель с тем отличием, что на этой не было ни одного дефекта или неровности. Дуги, точно состыкованные углы, бегущие вверх лестницы, высоченные изометрические изображения небоскребов с заостренными шпилями. Строительный чертеж, торжество основы.

Куб Мэда стал прозрачным, растеряв свой цвет. Только зеленоватые грани, похожие на части букв для ночных вывесок, слабо помигивали.

«Я уже второй месяц тут торчу. Ре — это маршрутизатор, он неразрывно связан со Средой, его изменения спровоцированы не только прихотью Геймана, но и этой связью. Такое ощущение, что Ре — это иллюстрация сетки, которая поддерживает на плаву всю громаду игровых вселенных, а прямые, загадки, вся эта геометрия — всего лишь оболочка. Гейман пытался сделать идеальный и быстрый инструмент администрирования…» — джокер увлеченно рассказывал, приводя в пример какой-то древний веб-браузер, призванный демонстрировать происходящие в Сети процессы, но я пропускал сказанное мимо.

Двигаться за Мэдом было просто, если привыкнуть к тому, что никакого «низа» в Ре нет. Модель позволяла настраивать движение относительно координатной плоскости, цепляться за направление, указанное в коде, и пересекать город по спирали, по нормальному закону или вообще, как угодно. Глубина Ре поражала. Стоило поменять угол — и все перетасовывалось совсем в другом порядке. То, что с одной стороны выглядело нелепым пучком произвольно расставленных в пространстве прямых, с другого края подтягивалось и издевательски превращалось в графический рисунок улицы Тиа-сити или викторианского Лондона. Я двигался за Мэдом, наблюдая, как разваливается такая, казалось бы, прочная картинка, как рассыпаются тускло горящие линии, чтобы встретиться снова.

Джокер растекался про единую плоскость сечения, которая позволила бы видеть правильно нарисованный город, про то, что Ре вращается, что сам Мэд собственноручно перебрал все очевидные уравнения, но ни одно не подошло. По его версии Гейман стал революционером, соединившим все лучшее из геометрии и программирования и создавшим движение целого города без необходимости организовывать процесс перемещения каждого компонента.

«Взять хотя бы куб Некера, — Мэд остановился. — Все зависит от того, как ты на него смотришь. Стоит вглядеться, как фигура выворачивается. Гейман соткал Ре из такого количества загадок, что чтение кодов с этими дурацкими уравнениями — всего лишь сотая часть того, что он сюда вложил. Когда ты движешься вдоль ленты Мебиуса, кажется, будто она вращается. То же самое с трибаром. Можно стоять на месте, но в статичной фигуре все равно присутствует движение. Поэтому достаточно сместиться на шаг — и картина уже кардинально поменяется. Нед Гейман учел максимальное количество визуальных эффектов геометрических фигур…»

Что бы там Гейман ни учел, Корпорация не пришла в восторг от подпольного города, который разработчик не хотел использовать под уровень Среды, поэтому Неду промыли мозги, а Ре объявили заповедной зоной. Доступ для разработчиков only.

«Эй, подожди! Основа игровой системы — последовательное движение. На этом держится и Рейтинг, и оплата, и черт знает еще что, — вклинился я. — Если Ре позволит прыгать к конечному уровню любой игры, не проходя предыдущие, это будет удар под дых для Корпорации».

«Ты мыслишь деструктивно, — в такие моменты внутренним зрением я видел, как улыбается Мэд. — Гейман рассматривал свое детище с точки зрения разработчика. Ему нужно было сделать унифицированный ключ, который подойдет ко всем дверям, чтобы тестировать уровни».

«Ну-ну. Разработчик положил тучу времени, чтобы закодировать все эти линии, кубы Некера или что ты там еще упомянул, просто для того, чтобы лучше пахать на благо корпорации. Это типично?» — хмыкнул я.

«Хотя вам с Гарри этого не понять, некоторые люди любят свою работу», — продолжал издеваться кубик.

Мы с Мэдом ввинчивались в город, растеряв понятия об обычной ориентации, словно пилоты входящего в петлю шаттла. Меня слегка тошнило. Но при всех недостатках у Ре есть несомненное достоинство — город работает намного быстрее любого другого 3d-пространства. Джокер увлекся, бомбардируя меня вопросами и ответами и углубляясь в Ре. Пустые улицы, выскакивающие из хаоса светящихся линий объекты, бесконечные вариации фигур Пенроуза, лестницы Шредера, интегральные кубики, архитектурные эскизы, зависшие в черноте, недоделанные проекты, в миг рассыпающиеся на разрозненные штрихи, — стоило приноровиться, и ты начинал получать удовольствие.

«Разве корпорация, имея хоть десятую долю угрозы Рейтингу, стала бы сохранять город Геймана? Выглядит слишком рисковым».

«Это уже более интересный вопрос, — похвалил меня Мэд, от чего сразу захотелось ему навешать. — Все дело в том, что мои догадки пока — только догадки. Как и гипотезы целой орды программистов. К тому же Ре слишком масштабен, чтобы просто его стереть. Корпорация не станет удалять его, если существует вероятность использовать. Ты видел маркетинговые кривые?»

«Чего?» — не понял я.

«Инопланетники. После войны в Тиа-сити собралось большинство оставшегося на Земле технолюда, особенно япошки, и концентрация программистов, психодизайнеров, геймеров на квадратный сантиметр земли превышает допустимый в несколько раз. Все нормальные люди улетели в колонии, даже столица теперь там. Факт в том, что у нас нет ни людей, ни ресурсов, а вот вирт — это да, лупоглазые авгулы, сейры и еще пара видов гуманоидов уже заключили контракт с Корпорацией. Мы продаем вирт людям и инопланетникам, а все остальное покупаем. Даже кристаллы для станций производятся, если мне память не изменяет, на Марсе. Поэтому уничтожить огромный трехмерный уровень, который можно видоизменить и заполнить контентом, неумно»