Николай Федоров - Сказано — сделано

• Название: Сказано — сделано
• Автор: Николай Федоров
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1987

В этой книге Н. Фёдорова собраны лучшие его рассказы из прежних книг и новая повесть. Герои повести — знакомые по прежним книгам писателя ребята. Выдумщики, увлеченные своим делом энтузиасты. Слово у них не расходится с делом, и поэтому у героев повести много друзей, жизнь полна удивительных открытий и приключений.

---

Генка ничего не думал и подавленно молчал.

— Вот что я тебе скажу, Гена, — продолжал папа. — То, что ты стихи пробуешь писать, — это замечательно. Но сейчас я дам тебе один совет: пиши проще, пиши о том, что ты хорошо знаешь и что тебя волнует. И никогда не пытайся подделываться под кого-то.

На другой день в школе Генка целиком погрузился в творчество. Он грыз ручку, чесал затылок и был до того рассеян, что умудрился на своей любимой математике схватить двойку.

— Ну как? — спросил я его на перемене.

— Туго, — ответил он. — Знаешь, мне кажется, стихи не моя стихия.

— Всё понятно, — сказал я. — Недолго тебя любовь вдохновляла. Наболтал — и в кусты.

— Ничего не в кусты. У меня к стихам способностей нет. Гены не те.

— Слушай, а может, тебе надо с учительницей поближе познакомиться? Ты ведь всё-таки не Петрарка. Давай под каким-нибудь предлогом зайдём к ней сегодня.

— Зайти, конечно, можно. Только что мы скажем? Что водопроводчики?

— Зачем. Собираем макулатуру.

— Слишком избито. Вот, может, сказать, что мы следопыты? Собираем материал о героях гражданской войны.

— Ну, конечно. И спросим, не служила ли она в Первой Конной? Ладно. Придумаем на месте. Ты идёшь?

Генка на секунду задумался, поскрёб макушку, а потом твердо сказал:

— Иду.

Вечером мы стояли около двери учительницы и долго не решались позвонить. Наконец Генка глубоко вдохнул и нажал кнопку звонка. Вскоре дверь распахнулась, но на пороге стояла не учительница, а её тётка Степанида. Мы совсем забыли, что учительница живёт с тёткой, злющей как мегера. Увидев нас, она закричала:

— Вы что хулиганите! Вчера почтовые ящики подожгли, а сегодня уже до квартир добрались!

Такого оборота мы не ожидали и растерялись.

— Мы… Мы… ничего, не хулиганим, — заикаясь, сказал я.

— Следопыты мы, — сказал Генка, тоже, видно, струсив. — Вы в этой… в Первой Конной не служили?

— Что?! — взревела Степанида. — Я вам покажу Первую Конную!

И она угрожающе двинулась на нас.

Я понял, что пора удирать. Но тут, на наше счастье, вышла учительница.

— Что тут происходит? В чём дело, тётя? — спросила она.

— Хулиганьё! И дома от них покоя нет! — кипела Степанида.

Учительница вопросительно посмотрела на нас. Тут я пришёл в себя и как можно спокойнее сказал:

— Мы к вам, Марина Александровна. По делу.

— Ну, раз по делу, проходите, — сказала она. — А вы, тётя… Что же вы так гостей встречаете?

— Гостей! Метлой таких гостей, — заворчала Степанида и недовольно отступила.

Мы вошли в квартиру. В комнате учительница усадила нас на диван и спросила:

— Ну, что у вас, ребята?

Надо было что-то говорить. И я начал.

— Вот он, — сказал я, кивнув на Генку, — хочет учиться музыке.

Генка ущипнул меня за, ногу, но я уже не мог остановиться.

— Талант, — сказал я. — Почти самородок.

Учительница улыбнулась.

— Он что же, поёт?

— Нет. Петь не поёт. Вокальных данных нет. Но слух абсолютный. Сочиняет прямо на ходу. Второй Шуман, честное слово.

— Что сочиняет?

— Музыку сочиняет. Сонеты там разные, фуги. Вот только учиться ленится. Но сегодня я ему говорю: хватит, говорю, Геннадий, талант в землю зарывать. Потом не откопаешь. Гений, говорю, и лентяй несовместимы. И привёл к вам.

Учительница засмеялась, а Генка ткнул меня в бок чем-то железным в бок. Дело в том, что музыкального слуха у него вообще не было.

— Ну, а что же второй Шуман всё молчит? — спросила учительница.

— Стесняется, — сказал я. — Все великие люди застенчивые. Вот, к примеру, итальянский поэт Петрарка уж такой застенчивый был, что своей знакомой Лауре только стихи писал. А просто, по-человечески поговорить не мог. Стеснялся.

— Что ж, давай послушаем твоего застенчивого друга.

— Да врёт он всё! — не выдержал Генка. — Ничего я не сочиняю. У меня и слуха-то нет.

— Тогда зачем же вы все-таки пришли? — удивилась учительница.

— Вот именно, — сказал я. — Зачем же ты тогда пришёл?

От таких моих слов у Генки даже челюсть отвисла.

— То… То есть как это «зачем»?! А ты зачем?!

— Я с тобой.

— А я с тобой!

— А я с тобой!

— Тихо, тихо, друзья, — сказала учительница. — Вы что-то окончательно запутались. Давайте-ка сначала разберитесь, кто с кем пришёл и зачем. А потом уж заходите. Ладно?

Генка целый вечер дулся на меня за «самородка». Но утром не выдержал и позвонил. Был воскресный день, и мы решили сходить на Неву к Петропавловской крепости, посмотреть «моржей».

Народу на Неве была тьма. Тут и рыбаки, и просто гуляющие, и, конечно, «моржи». Мы сразу направились к проруби. Стоишь рядом в тёплой одежде, смотришь, как люди купаются, а тебя от одного этого вида в дрожь бросает.

— Интересно, — сказал Генка, — что они летом делают? Для них небось летом вода как для нас кипяток.

И тут мы увидели учительницу. Она была не одна. Рядом с ней, держа её под руку, шёл какой-то длинный парень в большой кроличьей шапке. Учительница тоже нас заметила и подошла.

— Как водичка? — спросила она и улыбнулась. — Купаться можно?

— Можно! — ответили мы хором.

— Мои соседи, — сказала она парню.

— Очень приятно, — равнодушно пробормотал он.

Я сразу почувствовал, что Генка невзлюбил этого дылду с первой секунды. Да и мне он не понравился. Уж больно у него вид был самоуверенный.

— Интеллектуальное занятие, ничего не скажешь, — проговорил парень, глядя, как очередной «морж» лезет в воду.

— Ты бы, конечно, не смог, — сказала учительница.

— А мне и незачем. Этим можно заниматься и в ванной под душем, а не устраивать цирк на льду. Верно, мужики?

— Неверно, — сказал Генка.

— Это почему же? — Парень с любопытством посмотрел на Генку.

— Потому, — сказал Генка. — Так трусы думают.

Парень поднял брови.

— Значит, ты считаешь, что если можешь зимой нагишом в прорубь сигануть, то смелый, а не можешь — трус. Ты, надо полагать, тоже «морж»?

— «Морж»! — вызывающе ответил Генка.

— Так почему бы нам не искупаться?

— Перестань, Виктор, — сказала учительница.

— Отчего же, — сказал парень. — Я, например, трус и купаться поэтому не буду.

— А я буду! — запальчиво выкрикнул Генка. Глаза у него загорелись.

И тут я понял, что никакая сила не сможет теперь его удержать. Сейчас начнёт раздеваться. И точно. Генка принялся торопливо расстёгивать пальто.

— Гена, Гена, перестань сейчас же, — сказала учительница, — что за глупости. А ты, Виктор, соображаешь, что говоришь? Не видишь — дети?

Парень растерялся.

— Ну, старик, брось, — миролюбиво заговорил он. — Пошутили — и будет. Конечно, ты не трус.

Он попытался остановить Генку, но теперь это было бесполезно: Генка вывернулся, и на лёд уже летели пальто, свитер… Стали собираться любопытные. Я сделал последнюю попытку остановить его:

— Да не стоит, Генка. Ты ведь плавок с собой не взял.

Но он меня даже не слышал.

Этой картины я не забуду никогда. Под высокими стенами Петропавловской крепости, на заснеженной Неве, в длинных до колена трусах и в войлочных ботинках стоял Генка. Несколько раз подпрыгнув, он нагнулся, зачерпнул горсть снега и стал им обтираться.

— Эх, хорошо! — приговаривал он. И вот тут-то ему стало холодно. Ветер дунул покрепче, кинув в белое Генкино тело колючие снежинки.

Генка стал синеть. Он растерянно посмотрел на меня, потом сделал несколько неуверенных шагов к проруби и остановился. Тут учительница опомнилась. Схватив Генкино пальто, она побежала за ним.

— А ну сейчас же оденься!

Но это только придало ему решимости. Он подбежал к проруби и уже хотел прыгнуть!

— Геныч, ботинки-то! — крикнул я. И, быть может, это его и спасло. Не крикни я, он бы наверняка прыгнул, и я не знаю, чем бы всё кончилось. Но он услышал и остановился.

— Во балда! Чуть в ботинках не сиганул, — сказал он.

Но я-то видел, что о ботинках он вовсе не думал. Он смотрел на чёрную ледяную воду и трясся от холода и страха.

В этот момент из воды вылез какой-то мужчина. Он посмотрел на Генку, на нас и уж не знаю как, но сразу обо всём догадался.

— Сегодня купаться не советую, — сказал он уверенно.

— Почему? — спросил Генка с надеждой.

— Вода, понимаешь, не та…

— Правда, не та? — Генка с благодарностью посмотрел на мужчину.

— Точно. Вчера была гораздо лучше. Я вот сейчас искупался — и никакого удовольствия.

— Тогда я, пожалуй, не буду, — неуверенно сказал Генка.

— Конечно, не стоит. Одевайся. Чего напрасно мёрзнуть.

— Да я и не замёрз ничуть, — сказал Генка, стуча зубами.

Но одеваться стал.

Генка всё-таки заболел. В понедельник после школы, когда я пришёл его навестить, он сидел с завязанным горлом и пилил какую-то железяку.