Карел Чапек - Рассказы из другого кармана (сборник)

• Название: Рассказы из другого кармана (сборник)
• Автор: Карел Чапек
• Издательство: Лидове Накладательстви
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1981

Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.

---

Позднее дело немного прояснилось. Причина убийства, правда, осталась неизвестной, но имена трех убийц полиция узнала. Все трое к этому времени уже давно были за границей. Так вот и получилось, что у нашей улицы попросту украли убийство. Вроде как вырвали из ее истории славнейшую страницу. Когда к нам иногда забредает чужак, кто-нибудь с проспекта Фоша или из Вршовиц, то небось думает: «Что за скучная улица!» И никто не верит нам, когда мы говорим, что у нас произошло столь загадочное преступление. Сами понимаете — другие улицы нам завидуют…

Случай с младенцем

— Уж коли речь зашла о комиссаре Бартошеке, — заметил пан Кратохвил, — то мне припоминается один случай, который тоже не стал достоянием широкой публики; я имею в виду случай с младенцем. Так вот, значит, прибегает однажды к этому Бартошеку в полицейский участок молодая особа, жена пана Ланды, советника из управления государственными имениями, — вся в слезах, едва переводит дыхание. Бартошек пожалел женщину, хотя от рыданий у нее распух нос и все лицо пошло пятнами. Принялся он ее успокаивать — насколько это в силах старого холостяка, да еще полицейского чиновника.

— Бросьте вы, ей-богу, — говорил Бартошек, — он же с вас головы не снимет, проспится, и все снова будет в порядке; ну, а если уж он и впрямь чересчур бедокурит, так я отправлю с вами пана Гохмана, он влепит ему разок-другой и приведет в чувство; а уж вы, милочка, лучше не давайте мужу поводов для ревности, так-то!

Подобным образом — да будет вам известно — в полицейских отделениях улаживают большинство семейных трагедий.

Но дамочка только трясла головой и рыдала так, что страшно было смотреть.

— Ах, черт побери. — Пан Бартошек решил подобраться к делу с другого боку. — Значит, это он от вас сбежал, вот оно что! Послушайте, да ведь он вернется, паршивец несчастный; ну стоит ли этакий мерзавец того, чтобы вы по нем убивались!

— Па-а-н… комиссар, — пролепетала молодая женщина, — у меня… на улице… украли ребенка!

— Бог с вами, — недоверчиво проговорил комиссар. — Зачем жуликам понадобился ребенок? Наверно, убежал куда-нибудь…

— Нет, не убежал… Не могла она убежать! — безутешно рыдала мамаша. — Ведь Руженке всего три месяца!

— Ах, так, — протянул пан Бартошек, который не имел ни малейшего понятия о том, когда дети начинают ходить. — Каким же образом, позвольте узнать, они ее украли?

С трудом, после долгих клятвенных заверений, что ребенок найдется непременно, пану Бартошеку удалось успокоить молодую мамашу и вытянуть из нее, как было дело.

Оказывается, дело было так: пан Ланда только что отбыл в командировку осматривать свои имения, а пани Ландова задумала вышить Руженке красивый нагрудничек. Отправилась она в галантерею выбрать шелк для этого самого нагрудничка, а коляску с Руженкой оставила на улице; когда же возвратилась — ни коляски, ни Руженки уже не было. Вот и все, что за добрых полчаса удалось понять из слов безутешной женщины.

— Стало быть, пани Ландова, — подытожил пан Бартошек, — в общем не так уж все плохо; вы посудите сами, кому придет в голову красть сосунка? Обычно младенцев подкидывают, в моей практике случалось нечто подобное. По-моему, этакая кроха ничего не стоит; в большинстве случаев ее невозможно сбыть; а вот за колясочку кое-что дадут; и перинки — там ведь были перинки? — тоже можно продать. Уж ради них можно решиться на кражу. Я полагаю, кому-то понадобились коляска и перинки. По-моему, тут замешана женщина, потому как верзила с колясочкой сразу обращает на себя внимание. А ребенка она где-нибудь да бросит, — успокаивал пан Бартошек мамашу, — ну скажите на милость, что ей с ним делать? Мне кажется, мы еще сегодня доставим вам вашу птаху, как только она найдется.

— А что, если моя Руженка проголодается? — горевала молоденькая мама, — ее уже давно пора кормить…

— Мы сами ее накормим, — пообещал комиссар, — а теперь идите-ка лучше домой.

И вызвал шпика в штатском, чтобы тот проводил несчастную женщину.

Во второй половине дня сам комиссар позвонил у дверей квартиры пани Ландовой.

— Ну вот, милая пани, — объявил он, — коляска уже нашлась. Теперь недостает лишь младенца. Пустую повозочку мы обнаружили под аркой одного дома, где и детей-то никаких нет. Правда, к дворничихе заходила одна женщина, позвольте, дескать, покормить грудного ребенка, гм-м… и сразу ушла… Черт побери, — заметил он, покачав головой, — выходит, эта особа хотела похитить именно младенца, и ничего другого. Стало быть, голубушка, коли уж так он ей понадобился, похитительница ему не повредит и не проглотит; короче говоря, горевать вам не о чем — и все тут.

— Но я хочу получить свою Руженку обратно! — в отчаянии воскликнула пани Ландова.

— В таком случае, пани, предоставьте нам фотографию или описание вашего ребенка, — объявил комиссар официальным тоном.

— Ах, какой вы, пан комиссар, — расплакалась пани Ландова, — неужели вы не знаете, что детей до года нельзя фотографировать? Говорят, это дурная примета, ребенок потом расти не будет…

— Гм, — буркнул комиссар, — тогда, по крайней мере, дайте нам его точное описание.

Описание мамаша сделала весьма пространное: такие, мол, у ее Руженки хорошенькие волосики, и носик, а глазки какие прекрасные! И весит она четыре килограмма четыреста девяносто граммов. И попка у нее такая розовая, а какие складочки на ножках!

— Какие такие складочки? — насторожился комиссар.

— Такие, что поцеловать хочется! — всхлипывала мамаша. — И такие же сладенькие пальчики! А как она улыбалась маме, если бы вы только знали!

— Но помилуйте, голубушка, — взорвался пан Бартошек, — ведь по такому описанию мы не сможем ее опознать! Нет ли у нее особых примет?

— У нее розовые ленточки на чепчике, — рыдала молодая женщина. — Девочкам всегда пришивают розовые ленточки! Ради всех святых, разыщите мне мою Руженку!

— А какие у нее зубы? — попытался еще уточнить пан Бартошек.

— Никаких, ведь ей всего три месяца. Знали бы вы, как она улыбалась своей мамочке! — Пани Ландова упала на колени: — Пан комиссар, обещайте, что вы ее отыщете!

— Будем стараться, — проворчал пан Бартошек в смущении, — прошу вас, встаньте. Ну, посудите сами, зачем ей было ее красть? Можете вы мне объяснить, какой от него прок, от этого сосунка?

Изумленная пани Ландова широко раскрыла глаза.

— Но ведь прекраснее детей нет ничего на свете! Неужели у вас, пан комиссар, совсем нет материнских чувств?

Пан Бартошек не захотел признаться в этом своем недостатке и поспешно заметил:

— На мой взгляд, такого рода кражу могла совершить только мать, лишившаяся собственного ребенка и очень желавшая его иметь. Это, видите ли, как в трактире — если кто-нибудь по ошибке надел вашу шляпу, вы, уходя домой, выберете себе чью-нибудь чужую. Но тут я уже предпринял кое-какие шаги: приказал выяснить, где и у кого в Праге померла трехмесячная малютка, чтоб наши люди пошли туда и проверили. Но только по вашему описанию, извините, мы опознать ее не сможем.

— Но я-то ее узнаю, — всхлипнула пани Ландова.

Пан комиссар пожал плечами.

— И все-таки, — произнес он задумчиво, — голову даю на отсечение, что баба эта украла ребенка ради какой-то корысти. Кражи, дорогая моя, очень редко совершают из-за любви; обычно — из-за денег. Да не убивайтесь вы так, черт побери! Мы сделаем все, что от нас зависит.

Вернувшись в участок, пан Бартошек обратился к своим сослуживцам:

— Послушайте, нет ли у кого из вас трехмесячной козявки? Пришлите мне ее сюда!

Жена одного из полицейских принесла ему свою меньшенькую. Пан комиссар приказал развернуть ее и говорит:

— Э, да она вся мокрая! Ну что же — волосенки на голове есть, складочки — тоже… А это ведь нос, правда? И зубов тоже — ни одного… Объясните, голубушка, как же отличить одного младенца от другого?

Супруга полицейского крепко прижала малютку к груди и гордо этак заявила:

— Да ведь это же моя Маничка! Разве вы не видите, пан комиссар, она же — вылитый папа?

Пан комиссар с сомнением покосился на полицейского Гохмана; ощетинив усы и надувая дряблые щеки, тот строил своему чаду гримасы, делал толстыми пальцами козу-березу и лаял собачкой: «Гаф-гаф-гаф!»

— Ну, не знаю, — буркнул комиссар, — по-моему, и нос у нее совсем не такой, разве что вырастет… Пойду-ка я в парк, посмотрю, как выглядят сосунки. Что правда, то правда, всяких там жуликов и бродяг наш брат тотчас распознает, а вот этакую мелюзгу в перинках просто неизвестно, как и разыскивать.

Примерно через час Бартошек вернулся, вконец расстроенный.

— Послушайте, Гохман, — обратился он к своему подчиненному, — ведь это же кошмар какой-то, — все дети на одно лицо! Какое уж тут описание внешности! «Разыскивается трехмесячный младенец, полу женского, с волосиками, носиком, глазками, вся попка в ямочках, весит четыре тысячи четыреста девяносто граммов». Разве этого достаточно?