Наталья Берзина - Я не умею прощать!

• Название: Я не умею прощать!
• Автор: Наталья Берзина
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02587-6

Лариса всегда завидовала Татьяне. Она даже убедила ее развестись с мужем, только чтобы посмотреть, как плохо будет той в одиночестве. Но Татьяна горевала не долго и вскоре отправилась отдыхать на курорт. Опустошенную, одержимую черной завистью Ларису вербуют в секту, под прикрытием которой работают наркоторговцы. Татьяна, отправившись на поиски новой любви, не подозревала, что оказалась в огромной опасности и ловушку ей подготовила лучшая подруга.

---

То, что увидела Галя в госпитале, даже не потрясло ее, а попросту повергло в шок! Ее муж изменился за то время, пока она его не видела, неузнаваемо! От молодого сильного мужчины осталась едва ли половина. Бледное лицо почти не отличалось по цвету от подушки. Он узнал ее сразу.

– Галка, ну зачем ты приехала, я же не просил! – слабым, странно тихим голосом сказал он.

– А кого ты ждал? Кстати, мама твоя тоже здесь, она пока документы оформляет, чтобы поехать на базу.

– Зря вы сорвались, не нужно ничего, я и сам как-нибудь выкарабкался бы.

– Ты поменьше говори, врач сказал, что тебе разговаривать много нельзя.

– Я и так целыми днями молчу.

– Вот и молчи, поправишься, тогда поговорим.

Костя закрыл глаза и замолчал. Ему было чертовски стыдно перед женой, перед матерью. Он понимал, что необходимо объясниться, но сил не было. А еще с появлением Гали в нем поселился страх. Там, в горящем отсеке, страха не было, он сам отключил систему оповещения о радиоактивной опасности, понимая, что в командном отсеке и так все известно, а бывших с ним на смене моряков завывание сирены просто раздражало. Они справились с пожаром. Но утечка из первого контура оказалась слишком большой. Слабея с каждой минутой, они смогли переключить трубопроводы, лодка не потеряла ход и даже смогла всплыть. Уже после этого они заглушили грозящий выйти из-под контроля реактор. Здесь, на базе, из вертолета двоих достали уже неживыми. Сейчас их оставалось всего лишь шестеро вместе с ним. Шансов выжить почти не было. Если невероятно повезет, инвалидность и каждые полгода пересадка спинного мозга. Почти растительная жизнь, что по-настоящему-то и жизнью назвать нельзя. Появление в госпитале Гали стало не только полной, но и крайне неприятной неожиданностью. Да, он понимал, что вина его огромна. Он уже окончательно запутался в выстроенном собственными руками любовном треугольнике. Его связь с Таисией сначала казалась лишь легкой приправой к основному блюду. Она была неизменно весела, кокетлива и сама по большому счету уложила Костю к себе в постель. К собственному стыду, он в ней оказался уже вскоре после свадьбы. До поры до времени это, на его тогдашний взгляд, невинное приключение ничуть не тяготило. Скорее наоборот, в определенной мере развлекало. По сути, у него было сразу две жены. И про себя он с гордостью заявлял, что успешно справляется с обеими. Но через два года Таисия забеременела. Причем некоторое время упорно скрывала это. Когда скрывать, собственно, было уже нечего, она и рассказала, что провела его намеренно. То есть перестала принимать пилюли. Аборт уже было делать поздно, да и Костя поверил Таисии, что никаких претензий она к нему иметь не будет. Мол, пусть ребенок останется ей в память об их любви. Костя успокоился. Но через год после появления на свет сына Таисия не только не прекратила с ним постельных отношений, а начала намекать на то, что не мешало бы в ближайшее время узаконить отношения. К подобному повороту Костя оказался совершенно не готов. Да тут еще и Галя начала наседать с предложениями родить ребеночка. В общем, Костя оказался между двух огней.

Едва придя в себя в госпитале, Костя попросил врача вызвать Таисию. Но то, что передал ему врач, окончательно выбило почву у него из-под ног. Таисия, мать его сына, узнав о случившемся с Костей, попросила больше ее не беспокоить.

Для Кости это сообщение стало катастрофой. Он отказался от борьбы за жизнь. Теперь же приезд Гали одновременно и испугал, и обрадовал его. Испугал тем, что придется все ей объяснить, повиниться, чтобы облегчить душу перед неминуемым концом. А обрадовал потому, что рядом с ним теперь находилась женщина, в любви которой он не сомневался.

Галя дни и ночи проводила рядом с мужем, она не задала ему ни единого вопроса о том, что у него произошло с подругой. Личное как-то незаметно отошло на второй план. Главным и единственным для нее стало хоть чем-то поддержать тяжелобольного мужа. Она, казалось, физически ощущала его боль, страдания. Мать Кости пробыла с ним неделю, все время, сколько смогла, ей нужно было возвращаться домой: с обширным инфарктом слег в больницу отец Кости. Галя осталась наедине с бедой. Стараясь помочь мужу, она забывала о себе. Но новое, совершенно незнакомое чувство стало зарождаться в ней. Невольно сравнивая сильного, хоть и немолодого Волошина, спасшего ее в трудную минуту, с обессиленным, больным мужем, Галя, сама того не желая, сделала выбор в пользу несчастного. Необходимо было как-то объясниться с Волошиным, но позвонить ему не хватило сил. Она понимала, что стоит ей услышать его голос, и то нежное чувство, которое заполняло ее душу, пока она жила с ним, заставит ее вернуться. Но бросить мужа на больничной койке она не могла. Нужно было найти такое решение, которое позволило бы и разъяснить все Волошину, и удержаться рядом с мужем. Несколько раз она садилась писать письмо и столько же раз рвала исписанные листки. Галя чувствовала, что Волошин полюбил ее всем своим огромным, изголодавшимся по нежности сердцем, но бросить мужа – означало приговорить его к неминуемой смерти. Пока Галя была рядом с ним, Костя заметно пошел на поправку. Да, он никогда не станет прежним, большую часть оставшейся жизни он проведет в инвалидном кресле, за ним необходим будет постоянный уход, но, кроме Гали, никто не сможет обеспечить ему ничего подобного. Как ни странно, Галя словно заново полюбила этого разбитого болезнью человека. Полюбила не страстно, а исключительно нежно, той беззаветной любовью, что скорее похожа на материнскую. Она ясно понимала, что обрекает себя на монашескую жизнь. У нее уже никогда не будет детей, но тем не менее Галя совершенно осознанно приняла окончательное решение. Она останется рядом с мужем, с человеком, который для нее всю жизнь будет самым близким, самым родным. Как ни замечательно ей было с Волошиным, по большому счету она так и не успела его полюбить. Да, было чувство благодарности, он ей очень нравился и как человек, и как мужчина, но первым и навсегда единственным для нее остался Костя. Пусть он совершил ошибку, пусть он со временем раскается, только теперь он уже навсегда будет принадлежать только ей одной. В очередной раз Галя села за письмо к Волошину. На этот раз она даже не стала перечитывать написанное, пусть нескладно, пусть сумбурно, но он взрослый человек и поймет, почему и в каком состоянии она ему написала. Пусть Волошину повезет, пусть он встретит женщину, которая его полюбит всем сердцем, потому что жить без любви нельзя. Это неправильно! Так не должно быть! А она посвятит свою жизнь тому, которого любит она. Каким бы он ни был, Галя уже сто раз простила его. Ни единого слова укора не услышит от нее Костя. Пусть он живет столько, сколько ему отпущено, своим увечьем он уже сполна расплатился за все свои прегрешения. Теперь пусть живет, а Галя сделает все от нее зависящее, чтобы он не страдал от боли и одиночества.

Прочтя письмо, Волошин долго бродил по улицам, пока не вышел на берег реки. Ветер играл в кронах вековых деревьев старого парка на противоположном берегу. Веселое солнце купалось в воде, по которой неспешно плавали лебеди. Мамы выгуливали своих чад. Отовсюду слышался детский смех.

Волошин, сгорбившись, сидел на скамейке и курил уже неизвестно какую по счету сигарету.

– Простите, молодой человек, но мне показалось, что вас постигло какое-то горе, иначе бы я не осмелилась заговорить с вами, но, быть может, я смогу вам чем-то помочь? – раздался совсем близко незнакомый женский голос.

Волошин, повернув голову, увидел рядом с собой пожилую женщину. Именно женщину, а не старушку. Несмотря на весьма преклонный возраст, она по-своему была очень хороша, а уж в молодости, наверное, ей не было равных по красоте. А еще в ней было нечто такое, что принято называть породой. И гордая посадка головы, и шляпка с короткой вуалью, и руки в тонких шелковых перчатках, лежащие на рукоятке зонта-трости. И то, как она сидела, и ее по-молодому прямая спина. В испещренном сеточкой морщин, но все равно еще очень привлекательном лице, но главное, в глазах, синих, как весеннее небо, чувствовалось нечто такое, что укрепляло Волошина в мысли, что рядом сидит человек из совершенно иного мира. Мира, где мужчины всегда были мужественны, а женщины – женственны, где гордость и честь были не просто словами. Где шляхетский гонор не позволял оскорбить даму. Где было много романтизма, дуэлей и безудержного веселья. Мира, где слово было делом и не сдержать его было равносильно предательству. Мира, который уже, к великому сожалению, никогда не вернется…

– Покорнейше благодарю вас… – сделал паузу Волошин.

– Ванда Марьяновна, – подсказала женщина.

– Ванда Марьяновна! – словно пробуя на вкус, повторил Волошин. – Но, к сожалению, вы не сможете мне ничем помочь. У меня просто не слишком хорошее настроение сегодня, Ванда Марьяновна. Александр Волошин, – привстав, отрекомендовался он, невольно втягиваясь в беседу.