Павел Кучер - 1730 год. Август. Переэкзаменовка

• Название: 1730 год. Август. Переэкзаменовка
• Автор: Павел Кучер
• Жанр: Прочая документальная литература

Аннотация:

Вторая глава. Получилась большая, как целая повесть и пока ещё не окончена. Mare Schade отдельное огромное спасибо за ценные мысли и идеи. Использованная в тексте речь Владислава Конюшевского составлена из его личных высказываний на ленте комментов. Прода от 30.01.2011 года

---

Ия-а-а-а-а!!! Истошный женский визг прорывается с той стороны двери, как вой сирены… Ему вторят крики за окном. Мужские голоса… А ещё, через полураскрытую фрамугу, доносятся мерные удаляющиеся удары. Бух-пф-ф… Бух-пф-ф… С расстановкой. Словно кто-то стучит набалдашником великанской трости. Мягко, но сильно. И-и-и-и-и!!! Неужели, в самом деле, их газом траванули? Нет, не верю. "Мелкие гадости не для солидных людей!" В приемную никто не выбегает – дышать внутри можно. Тогда, страшно им стало. Очень… Раз баба заверещала. Полагаю вся любоф-ф накрылась медным тазом. Блин! Когда так орут, может случиться… гы-гы… Защемление самого главного мужского органа, например. Судорогой. Повезло им, по крайней мере, рот у тетки был свободен… Иначе бы – орали хором, причем, мужик гораздо громче. Хе-хе… Может, сороконожка из канализации выскочила? Тьфу, ну и ассоциации… Это у меня в доме такое реально. А здесь… кафель каждый день шампунем моют, ручки дверей спиртом протирают, а на крышку очка лепят бумажную ленту с надписью "Продезинфицировано". Э-э! Фигня. Узнаю. За дверью яростная перебранка… Дед рывком поднимается из кресла. Кивает мне и первым, не прощаясь, направляется к выходу. И это всё?

Шагаем по лестнице вниз. Ну, таки у старика и походняк. Как не у людей, плавный. Никогда не видел. Словно подкрадывается к кому-то, ноги ставит без удара. Поднимает и опускает вертикально… Совсем. И это по ровному полу! Да ещё и ширина шага, чуть не бежать за ним приходится… Нет, я успеваю, конечно, однако с трудом. Вот и знакомый пост… и рамка металлоискателя. Менты навстречу… двое… рожи их мне что-то не нравятся. Хотя на выходе паспорта проверять не положено, а руки у нас пустые. Как пришли, так и уходим. Деда увидели – словно встрепенулись. Разом шагнули навстречу. А тот вымахивает, скорости не снижая… Стал. И я за ним следом стал… Что? У одного в руках переносной металлоискатель. Наставил на деда. Водит… Вверх, вниз, вдоль туловища. Не знаю, что ему там показывает, но физиономия вытягивается на глазах. Второй косится на первого… Ещё один к ним поспешает… Оружие ищут или сверху позвонили? Так мы же на прием не попали! Или пригласят вернуться? Не верю! Не тот персонаж в служебном кабинете, что бы перед посетителями извиняться. А про своего нанимателя я и вовсе уверен – не вернется. Обиделся!

– У вас есть под одеждой металлические предметы? – это у мента голос прорезался, – Предьявите…

– Все? – ого, сколько сарказма у деда в голосе! – Мы уже уходим…

– Что случилось? – третий подбежавший, самый старший по званию, интересуется.

– Он весь "звенит"! Сплошняком! И руки, и ноги, и туловище… Проверить бы треба.

– Гражданин! Что происходит? Попрошу…

Гребаный козел! Да что бы я…!!! Да с такими пи… !!! По ковру лестницы, перескакивая через две-три ступеньки, вниз несется симпатичная дамочка, пусть и хорошо за двадцать. Как говорится – всё при ней. Но злая, красная, аж вся пятнами пошла, растрепанная и распаленная – хоть прикуривай. Босиком прыгает, не жалея колготок. Снятые туфли в одной руке. Сумочка – в другой. Так вот, кто в кабинете орал. Е…!! Бля…!!! Расступись, идиоты!!! Это она ментами командует, что ли? Ха! А ведь идиоты и точно, расступились… Орет уже нам – Василий Иванович! Подождите, я сейчас!!! Гы-гы… Если я что-то в жизни понимаю, то менты на такого свидетеля не рассчитывали. Зато деду готовили гадость. Но, вот теперь – облом. По скучным рожам видно – не выгорело нас тормознуть. Явно таки собирались! Старикан даму галантно поддерживает, как знакомую, под локоток, принял сумочку. Та, ещё шипя, обувается. Видел я её уже. Точняк, узнал! Ведущая, с "Первого канала новостей". Не такая прилизанная, как на экране, но она… Что-то будет! Пойду-ка я, пока вперед… Вроде бы по делу… Раз-два, раз-два, виду не подавать… Прошел. Добрел до дверей. Теперь можно обернуться и посмотреть. Если что – улица рядом… типа вышел и не вернулся. Никого не знаю, ничего не помню… Не! Надо возвращаться. Своих бросать не годится… Тем более – грузовик на месте и вокруг него суетятся. Фотографируют… Петька наверное в кабине – снаружи его не видно. Всё! Решено – иду назад…

– Вы чего? – сильный толчок в спину, меня аж в сторонку отбросило, – Места мало?

– Извините, – к посту у металлоискателя, мимо, спешат телевизионщики, – Эллочка, что случилось?

– Свет! Микрофон! Начали! – уй, когда только успела принять обычный вид? Сильна… Профи!

Кроме румянца на щеках, уже ничего общего с разъяренной фурией, которая за нами следом только из кабинета выскочила… Улыбка на все 32 зуба… прелесть, а не женщина… Не хочу с ней рядом находиться. Лучше у дверей постою! Подальше от… Ага, интервью она берет. У главного мента, у его подчиненных. Старикан вроде бы среди них затерялся. О! Что-то им сказал – хором заулыбались. Заставить мента, да при исполнении, улыбнуться – это талант. Тогда я тоже хочу послушать! Хоть последний обрывок разговора.

– А я не знала, что вы в приемной сидите! – ну да, тебе же не до того было, "работала", не смыкая ног!

– … лично убедившись, что этот человек солгал, находясь в рабочее время при исполнении служебных обязанностей, я отказался иметь с ним дело. И никогда, более, с ним дел иметь не буду. Повторю – никогда!

– Вы хотите сказать, даже, не смотря на его полномочия? – это барышня, вставила словечко.

– Мы работаем не с вашим "так называемым государством", а только с конкретными людьми. И этого конкретного человека для меня больше не существует! Прошу следовать на выход, – кажется всё, пронесло.

– Одну минуту! Главный мент протискивается вперед. – Похоже, службу вспомнил! Регистрационный журнал приволок. – Будьте добры, Василий Иванович, поставить подпись. Такой наш порядок… Режим!

Ну да, ему же теперь свою задницу прикрывать. Обязательно спросят – А был такой-то на приеме? Так точно! Вот, его автограф! Учтено! Мы тут не при чем, это они там сами, на верху поругались. Мент говорит, вполголоса, мне уже не слышно. Дамочка удивленно круглит глаза. Оператор, собравшийся было к выходу, снова разворачивает камеру. Свет! Старик, медленно, напоказ, тянет с правой руки перчатку… Ну-ка! Твою мать! Авторучку, ставящую автограф, сжимают не живые пальцы человека, а вороненый металлический манипулятор. Протез… М-м-м-дя! Вот и ручкайся, с такими… Фокусник, мля… Наверное, и другая рука у него не своя. Тогда… ноги тоже… Инвалид. Весь на железках, почему и через подкову проходить не хотел… Гордый он, слабости показывать не любит. А со стороны и не подумаешь… Всё? Пошли! Чур – я вперед.

– Дмитрий! – это уже мне, оборачиваюсь… Твою дивизию! В лицо бьет свет и таращится объектив камеры, – Вываливай груз прямо здесь, перед ступеньками, на площадь! Нечего с ними церемониться. Ясно?

– Есть, Василий Иванович! – хе, вырвалось по-военному, – Будет сделано!

– Давай, и сразу же едем… Товарищи (эк, как их напрягло!), попрошу покинуть помещение!

Толпа вываливает на крыльцо. М-да и вокруг моего самосвала народа трется многовато… Тьфу, зачем нам столько зрителей? Кино снимают? А это чья шутка? На передней стенке кабины ярко белеет надпись – "Груз 200". Кладбищенский юмор, однако! Мороженые рыбьи туши, в кузове, людским словом обозвали.

Забираюсь за руль. Петр, с другой стороны, открывает дверку для деда. Чуть ли не втаскивает его на верх, так не хотят заинтригованные телевизионщики расставаться с колоритным персонажем. Завожу мотор, пусть прогреется. Давлю на сигнал – расступитесь… Разворачиваю машину к ступенькам. Вазы на месте… в смысле, выезд с площади пока свободен. А люди отхлынули назад – смотреть. Поворачиваюсь к начальству. Дед осунулся. На лбу блестят капельки пота. И вообще… Да подумаешь, ну, кинул его кабинетный чинуша, так и мы им сейчас устроим! Не хотел прием своего товара организовать, получит в общем порядке. Пусть теперь грузчиков, хоть "за свои", нанимает – перед камерами экзотическое мясо таскать… Можно?. Есть!

В зеркало заднего вида наблюдаю – от окутанной густым холодным паром груды картонных коробок отшатывается толпа. Сдавленный вздох десятков глоток. Сверкают фотовспышки. По ушам бьет тонкий, как ультразвук, на пороге слышимости, знакомый женский визг. Чего там приключилось? Рыбку увидала? Подаю грузовик вперед, опуская кузов на ходу. Да-с… Не довелось мне попробовать акульих плавников, не та сложилась обстановка – нервная. Ну, хоть гляну, напоследок… Порыв ветра, как по заказу, сносит завесу испарений, открывая лопнувшие при ударе об асфальт гофрированные упаковки. Рыба? Какая рыба? Словно большие сломанные куклы, высыпались и кучей валяются, на снежно белом от инея асфальте, человеческие трупы. Мужские и женские, вперемешку… Ы-ы-ы-ы! Подстава… Полный газ! Машина мчит к просвету в ограждении. Руки, как не мои, машинально крутят баранку. Выехали! Вперед! Газу, газу, газу!