Джин Плейди - Обреченная на корону

• Название: Обреченная на корону
• Автор: Джин Плейди
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-931-2

Англия времен войны Алой и Белой розы. Героиня романа - леди Анна Невилл становится женой Ричарда Глостера, а затем и королевой против своего желания. Запутанные нити ее жизни, причудливый узор ее судьбы соткала сама история - беспристрастная и неумолимая.

---

Изабелла была старше меня на пять лет и часто пыталась объяснить мне, что происходит, но если не понимала сама, то не признавалась в этом и прибегала к выдумке. Когда отец со своими приверженцами уезжал, мы опять жили спокойно.

Из всех наших домов я больше всего любила Миддлхем. Он расположен посреди открытой дикой местности в Норт Райдинге, графство Йоркшир, и всегда будет для меня родным домом.

В замке Миддлхем я и познакомилась с Ричардом Глостером, когда его прислали к моему отцу учиться военному и рыцарскому искусству, там и связало нас нечто более глубокое, чем дружба.

Мне было пять лет, когда произошло одно важное событие. Изабелла, тогда десятилетняя, объяснила мне, в чем дело.

— На троне новый король, — сказала она. — Из-за войны Алой и Белой розы. Белая роза принадлежит Йоркам... это хорошая. Она наша. А красная — Ланкастерам. Она плохая из-за глупого старого Генриха и его противной королевы Маргариты. Они больше не король и королева, потому что не нравятся нашему отцу. Отец сделал королем нашего родственника Эдуарда, и теперь он зовется Эдуард Четвертый.

— Значит, наш отец решает, кому занимать трон? — спросила я.

— Конечно. Он — Делатель королей. Злобная королева Маргарита убила отца короля Эдуарда при Уэйкфилде. Отрубила ему голову, в насмешку напялила на нее бумажную корону, потому что он хотел быть королем вместо Генриха, и выставила на городской стене Йорка. Наш отец очень рассердился и больше не позволяет ей быть королевой — поэтому королем стал Эдуард.

Это была довольно правдивая версия того, что произошло при Уэйкфилде, поскольку та битва в войне Роз оказалась решающей. Однако Эдуард не имел на корону столь бесспорных прав, как Генрих, сын Генриха Пятого и поэтому прямой наследник; но отец Эдуарда являлся потомком короля Эдуарда Третьего по отцовской и материнской линиям — через Лайонела, герцога Кларенса, второго сына старого короля, и Эдмунда, герцога Йоркского, который был пятым. Ричард рассказал мне все это во время одного из наших разговоров, когда я стала постарше.

Большинство людей, за исключением беззаветно преданных делу Ланкастеров, должно быть, предпочитали Эдуарда Генриху. Эдуард был молодым, сильным, красивым, великаном среди мужчин — таким королем можно было восхищаться и гордиться.

Он был также братом Ричарда, и благодаря узам крепкой дружбы между монархом и человеком, который возвел его на трон — моим отцом, было решено, что Ричард поедет в Миддлхем воспитываться под руководством графа Уорика. Там мы и познакомились.

Помню, как впервые увидела его. Ричард сидел в одиночестве, подавленный. Он был очень бледен, выглядел усталым и мрачно глядел прямо перед собой.

— Привет, — сказала я. — Мне известно, кто ты. Королевский брат.

Ричард повернулся и посмотрел на меня. Я видела, что ему не особенно нравится моя навязчивость.

— Да, — ответил он, — а ты — дочь графа, младшая.

— Долго будешь жить у нас?

— Пока не обучусь всему.

— Отец здесь постоянно обучает людей, чему может.

Ричард кивнул.

— Я знаю Френсиса Ловелла и Роберта Перси, — сказала я. — А ты?

— Конечно.

— Иногда я смотрю, как вы скачете на учебных турнирах. Должно быть, учиться нужно многому.

— Очень многому.

— Видимо, ты очень устаешь.

— Я не устал, — твердо ответил Ричард. Было видно, что он очень утомлен, поэтому я ничего не сказала, и мы сидели молча. Ричард смотрел прямо перед собой и, думаю, хотел, чтобы я ушла.

Я глядела на Ричарда и думала о голове его отца, выставленной на городской стене Йорка.

Он внезапно поднялся и сказал:

— Мне пора идти. До свиданья.

— До свиданья, — ответила я, и Ричард ушел. После этого я стала больше интересоваться мальчиками, приехавшими на воспитание в Миддлхем. Все они, разумеется, были знатного происхождения, их заставляли трудиться очень тяжело и непрерывно. Изабелла сказала мне, что это необходимо, так как они должны стать рыцарями и сражаться на войне — а поскольку войны ведутся постоянно, то должны быть люди, умеющие воевать. Всем обучающимся мальчикам придется идти на войну, возможно, их головы отрубят и где-то выставят.

Жили мальчики, как солдаты, повсюду сопровождавшие отца. Вместе ели, вместе спали; руководил ими управляющий двора. Учиться им приходилось очень многому, не только искусству войны, но и тому, как вести себя в присутствии дам, поэтому они иногда приходили на веранду или в большой холл, где мы тогда собирались, чтобы пообщаться с матерью, Изабеллой и мною. Им полагалось уметь играть в шахматы, музицировать и танцевать.

Я тянулась к маленькому хмурому мальчику, который, как мне казалось, предпочитал утомительные упражнения на полях и болотах этим светским развлечениям. Френсис Ловелл наоборот. Он был очень симпатичным, веселым, поэтому Изабелла всегда разговаривала с ним. Это не вызывало у меня ни малейшей зависти. Мне очень хотелось узнать побольше о Ричарде.

Мать, увидев нас вместе, улыбнулась.

— Это странный мальчик, — сказала она. — Понять его нелегко. Но, по крайней мере, он королевский брат.

Я заметила, что Ричарду как будто не хочется ни с кем разговаривать.

— Да, — подтвердила она. — Это правда. Однако думаю, что раз уж надо с кем-то говорить, он предпочтет с тобой.

Я радовалась этому, пока Изабелла не сказала — дело в том, что я младшая и ничего особенного собой не представляю.

Бедный Ричард! Он зачастую очень уставал. Когда я видела его идущим в тяжелых доспехах, то сильно жалела, поскольку крепостью телосложения он уступал остальным. Ричард никогда не жаловался, неистово отрицал, что устает, но я видела его усталость, и он еще больше нравился мне благодаря своему стоицизму.

Я уже знала, что Ричард стремится стать сильным и обучиться всему, дабы быть полезным брату, которого он обожал. Мальчикам приходилось вести суровую жизнь. Я считала, что это необходимо, раз они готовятся к тяжелым сражениям, хотя, возможно, замечательный король Эдуард и будет хранить мир. Как бы то ни было, готовыми к войне им надо быть всегда.

Временами, если учения проходили возле замка, мы наблюдали за ними, видели учебные бои, когда мальчики сражались друг с другом мечами и даже секирами; иногда они уезжали в тяжелых доспехах для учений на болота. Все это входило в программу. А по возвращении они счищали грязь, ужинали и ранним вечером присоединялись к дамам для разговоров, пения или танцев.

Я часто думала — до чего могучий дух у Ричарда и какая жалость, что ему дано столь хрупкое тело.

Поначалу Ричарду не нравилось, что я ищу его общества, однако вскоре мне стало казаться, что он сам ищет моего. Моя добродетельная мать, жалевшая мальчиков за выпадавшие им тяготы, осталась этим довольна.

— По-моему, его переутомляют, — сказала она. — Он меньше остальных. Возможно, с годами вытянется. Такое случается. А ведь братья его такие рослые. Король выше почти всех мужчин на целую голову. — Она любезно улыбнулась, как тогда все улыбались, говоря о короле. — Я рада, что вы с ним подружились.

Ричард не раз танцевал со мной. У него получалось неважно, однако я делала вид, будто не замечаю. Думаю, он был мне за это признателен.

— По-моему, мужчинам не нужно хорошо танцевать, — сказала я. — В этом есть что-то немужественное.

— Мой брат танцует прекрасно, — возразил он. — В бальных залах им все любуются. А Эдуард — самый мужественный человек на свете.

Говоря о брате, Ричард весь светился. Когда он с большим облегчением снимал тяжелые доспехи, я начинала задавать ему вопросы о короле, и усталость его улетучивалась. Король Эдуард был его идеалом. Ричард видел в нем воплощение всех совершенств. Я вскоре узнала, что заветнейшим желанием Ричарда было во всем походить на него. Пустая мечта. Казалось, у этих братьев нет ничего общего. Впоследствии я решила, что такое восхищение тем, кто является тебе полной противоположностью, говорит о чем-то необычном в его натуре.

В Миддлхеме есть сиденье, высеченное в каменной стене; вокруг растут кусты, поэтому там можно укрыться. Ричард избрал его себе убежищем и приходил туда отдыхать после изнурительных упражнений. Ему не хотелось находиться в обществе мальчиков, которые, естественно, свысока смотрели на более слабого.

Я приходила туда к нему. Поначалу воспитанность мешала Ричарду попросить меня уйти; вскоре, пожалуй, он стал иногда радоваться мне, однажды прийти я не смогла, и, когда в следующий мой приход он заговорил об этом, в голосе его слышался упрек. Тут я поняла, что ему хорошо со мной.

От него я и узнала кое-что о происходящем в стране.

— Расскажи о войне Роз... о полоумном Генрихе и жестокой Маргарите, — попросила я и приготовилась слушать.

— Воюют дома Йорков и Ланкастеров, — объяснил Ричард. — Этого не случилось бы, окажись Генрих настоящим королем. Короли должны быть сильными, как мой брат. А Генрих полоумен. Это неудивительно. Его французского деда приходилось надолго упрятывать в сумасшедший дом. Но хуже всего, что он женился на Маргарите Анжуйской. Это деспотичная, надменная женщина, и люди ее ненавидят. Недолюбливают и ее главных министров — Суффолка и Сомерсета. В пятьдесят третьем году, когда у Генриха с Маргаритой родился сын, стало казаться, что Ланкастеры воцарились очень надолго. Ничего хорошего это не сулило. Полоумный король, надменная королева-иностранка и младенец-наследник. Твой отец был настроен против них. Он стоял за дом Йорков. Мы ведь родственники. Наша мать — тетя твоего отца. Она младшая из двадцати трех детей. Между нами существуют фамильные узы. Естественно, граф стал поддерживать наш дом. Перси стоят за Ланкастеров, а Невиллы не в ладах с Перси. И те, и другие считают себя лордами Севера.