Андре Моруа - Жизнь Александра Флеминга

• Название: Жизнь Александра Флеминга
• Автор: Андре Моруа
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Об А. Флеминге, открывшем пенициллин, без преувеличения можно сказать: он победил не только болезни, он победил смерть. Немногие ученые-медики удостоились столь великой исторической славы.

---

Мы все ждем крупных событий, но, как и вы, не знаем, во что это выльется. Возможно, когда вы получите мое письмо, положение на Средиземном море прояснится.

Моя жена чувствует себя хорошо. Она очень занята. Роберт учится в Сент-Мэри. Мы все шлем вам наилучшие пожелания и заранее радуемся свиданию с вами, когда уничтожат Гитлера.

Искренне ваш Александр Флеминг

Спора, занесенная ветром, положила начало развивающейся с каждым днем промышленности как в Америке, так и в Англии. Уже в мае 1943 года американская армия дала заказ на сто двадцать миллионов единиц пенициллина. Англия отпустила на производство пенициллина три миллиона фунтов стерлингов.

В 1944 году доктор Когхилл, работавший в Пеорийской лаборатории, представил американскому химическому обществу блестящий доклад, показывающий необычайную быстроту развития промышленного производства пенициллина в Соединенных Штатах. «Мало найдется вещей, которые, подобно пенициллину, вызвали бы такой живой интерес как в ученом мире, так и в мире непосвященных. Вот уже два года, а может быть, и больше того, микологам, химикам и инженерам всех англосаксонских стран оно представляется Золушкой. Это вещество, выделяемое невзрачной плесенью, которую раньше старались уничтожить, а вовсе не культивировать, внезапно чудесным образом преобразило заводы, которые оцениваются в двадцать миллионов долларов, его обслуживают сотни лакеев, и его приветствуют бесчисленными фанфарами. Пенициллин затмил своих сестер – сульфамидные препараты. Два года назад те из нас, кому поручили организацию бала, просыпаясь среди ночи, с испугом спрашивали себя, а не исчезнет ли это очаровательное видение, когда часы пробьют полночь, оставив в ваших руках лишь хрустальный башмачок, после того как мы для него построили столько заводов-дворцов? Но часы пробили полночь, и быль расходится со сказкой: наша Золушка не убежала и творит чудеса».

Этот ученый умел хорошо писать, и миф о Золушке удивительно соответствовал истории Флеминга.

XIV. Сэр Александр Флеминг

За последние годы моя жизнь стала довольно трудной.

Флеминг

Летом 1944 года на Лондон сыпались бомбы ФАУ, или летающие снаряды; их посылали с суши. Они летели с прерывистым, наводящим ужас воем и двигались настолько медленно, что можно было проследить за их направлением. В Сент-Мэри, как только раздавался вой сирен, на крышу поднимался дежурный и, если он видел, что один из doodle bugs36 летел к больнице, давал сигнал тревоги. Второй звонок означал: «непосредственная опасность» и третий: «спускайтесь в убежище».

Часто при первой же тревоге Флеминг и его друг профессор Паннет выбирались на крышу и следили в бинокль за летающими снарядами, обсуждая, куда они упадут. Однажды, когда Клайден дежурил на крыше, он сказал Флемингу:

– К чему вся эта комедия? Вы посылаете меня сюда, чтобы я никого не пропускал на крышу, а сами приходите... Вы же знаете, что вы и профессор Паннет весьма значительные люди и что без вас придется нелегко.

– Ничего, – возразил Флеминг. – Вы скажете, что мы проверяем посты.

Порой бывало, что он настолько увлекался работой в своей лаборатории, что не слышал тревоги. Его секретарь, миссис Элен Бёкли, рассказывает, что однажды утром Флеминг диктовал ей какое-то важное письмо, когда раздался первый сигнал тревоги.

«Слегка встревоженная, я подняла голову. Дали второй звонок, и издалека донесся гул чудовища. Гул становился все сильнее. Раздался третий сигнал. Гул нарастал. Через окно я увидела ракету. Пот с моего лба струился прямо на блокнот, и я с трудом удерживала в руках карандаш. Я взглянула краешком глаза на профессора. Поглощенный мыслями, которые он хотел выразить, он казался невозмутимым. Наконец чудовище пролетело над нами, сотрясая все здание. Когда раздался четвертый сигнал, который означал: «Тревога миновала», профессор вышел из состояния задумчивости и резко крикнул мне: «Диск! Нагнитесь!» Он не слышал ни трех первых сигналов, ни воя ракеты».

Военные власти дали разрешение использовать пенициллин для лечения гражданского населения. Пьеса Бернарда Шоу «Дилемма врача» стала былью. Но все же каждый случай приходилось очень тщательно изучать: ведь если применить пенициллин, выпускавшийся еще в недостаточном количестве, для больного, которого способно излечить другое лекарство, этого ценного препарата может не хватить для такого случая, когда один только он в состоянии будет принести спасение.

Иногда на решение врача оказывала влияние личность самого больного. Так, например, писателя Филиппа Гедалу лечили, не считаясь с общими правилами. «Я одно из тех животных, – говорил он позже, – которому ввели спасительное вещество. Думаю, что в моем случае хотели попытаться воскресить труп, и труп был воскрешен. Только благодаря выдающемуся открытию Флеминга я сегодня присутствую среди вас. Я хочу засвидетельствовать со смиренной благодарностью эффективность лечения, которое за полтора месяца смогло вырвать человека из царства теней и даровать ему достаточно сил, чтобы оказать сопротивление трем министерским ведомствам, которые хотели заставить его внести исправления в его книгу».

Флеминг получал множество писем, в которых родственники больных или сами больные умоляли, чтобы он помог вылечить их от туберкулеза и других болезней. И он делал все что мог. Ему присылали сотни писем, и он отвечал на каждое из них своим красивым, четким почерком. Но наивность некоторых просьб его огорчала. «Я никогда не говорил, что пенициллин может излечить от всего; это утверждали газеты... Он оказывает поразительное действие при некоторых заболеваниях, а при других – никакого». Реклама, к которой он вовсе не стремился, превратила для обывателей пенициллин в «чудодейственное лекарство». Флеминг знал, что этот препарат, как и все другие медикаменты, обладал своей спецификой, то есть действовал только на определенные микробы.

«Для врача это свойство усложняет дело. Конечно, он бы предпочел получить химическое вещество, которое можно использовать против любой инфекции. Но раз это неосуществимо, ему незачем терять свое время и время больных, применяя медикамент, к которому нечувствителен данный микроб. Это означает, что отныне врачи должны уделять бактериологии больше внимания, чем раньше. Пенициллин родился в лаборатории, он вырос в лаборатории. И лечение пенициллином может быть эффективным только при постоянной связи клиники с лабораторией».

Флеминг настаивал на нескольких основных положениях. Во-первых, пенициллин оказывает действие на микробы лишь при непосредственном контакте с ними, при местном его применении или введении в кровяное русло. «Вам надо только выпустить чемпиона на ринг, а он уж сам справится со своим противником». Но нельзя вылечить фурункул пенициллином, применяя его наружно, нанося на поверхность пенициллиновую мазь. Пенициллин не проникает в очаг инфекции. Не следует также применять пенициллин при несерьезных заболеваниях – таких, как воспаление горла, так как при этом может развиться устойчивость микробов к пенициллину. По той же причине Флеминг советовал при тяжелых заболеваниях вводить не колеблясь очень большие дозы пенициллина. Это не представляет опасности, поскольку препарат не токсичен и позволяет избежать возможности сохранения в организме устойчивых штаммов. С микробами следует вести молниеносную войну – блицкриг.

Почести обрушились на этого человека, который не искал их и не мечтал о них; принимая их, он испытывал такое же удовольствие, как когда-то в юности, когда ему удавалось лучше других провести какой-нибудь опыт или удачно пострелять в тире. Известность не вскружила ему голову. Он оставался простым и приветливым, и нередко знаменитые иностранцы, придя в Институт, чтобы его поздравить, с удивлением восклицали: «Как? Неужели это тот самый прославленный Флеминг?» Один молодой американский военный врач, просидев рядом с ним на футбольном матче полдня, пытался припомнить фамилию этого невысокого сердечного человека с галстуком-бабочкой в горошек, так серьезно объяснявшего ему правила игры в регби. Он где-то его уже видел. Может быть, в Королевском медицинском обществе? Возвращаясь на машине в Лондон и глядя на разрушенные бомбардировками улицы города, он по контрасту подумал об этом жизнерадостном профессоре, который способен был в столь тревожное время с таким увлечением следить за игрой. Он спросил у товарища, который правил машиной:

– Дэв, что это за профессор, который сидел рядом со мной? Я забыл его фамилию.

– Как? Да это же Флеминг, бактериолог из Сент-Мэри! Тот, что открыл пенициллин.

На молодого американского врача, на глазах у которого пенициллин справлялся с вирулентной септицемией, это сообщение подействовало так, словно внезапно распахнулась дверь и на пороге появился какой-то легендарный герой. «Я продолжал думать об этом доброжелательном профессоре, но уже по-иному. Затерявшись среди толпы, никем не узнанный и не стремящийся, чтобы его узнали, сердечный, человечный – таким предстал передо мной этот человек, чье имя будет так же прославляться на небесах за все сделанное им добро, как имя Гитлера будет втаптываться в грязь за зло, которое он натворил. Я видел, как англичане играли в самое тяжелое для них время войны, и причастился их душевного величия».