Медеу Сарсекеев - Каныш Сатпаев

• Название: Каныш Сатпаев
• Автор: Медеу Сарсекеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Книга рассказывает о первом президенте АН КазССР К.И.Сатпаеве. Сын степного кочевника, учитель, инженер-геолог, первооткрыватель огромных запасов медных руд в Джезказгане, К.Сатпаев прошел путь от члена ревкома до заместителя Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР. Книга М.Сарсекеева, написанная на основе документальных материалов, воссоздает замечательный облик этого ученого и государственного деятеля.

---

Два года проучился Каныш у муллы. По свидетельству Тармызи Имантаева, воспитывавшегося вместе с будущим академиком, «цепкая память Каныша была замечена сразу, в самом начале обучения. Сложную арабскую грамоту он освоил уже на первом году, опередив всех ребят. Потому Имантай-ата и не стал держать его у муллы в течение обязательных трех лет».

В ту пору он посещал и другие уроки. Обычно они проходили дома, на коленях у отца. И в отличие от прочих занятий здесь не было установленных дней и часов. Урок мог состояться в любое время, когда позволяли обстоятельства. Но запоминался он на всю жизнь.

Пройдет много лет. Казахский академик А.X.Маргулан напишет впоследствии:

«Под влиянием отца Каныш Имантаевич в детские годы с увлечением занимается арабским, персидским языками. Выучивает стихи Хафиза, Саади, Навои. Некоторые вещи он знал настолько хорошо, что иногда в часы досуга, особенно когда отдыхал на курортах, любил подолгу читать наизусть».

Разумеется, жизнь мальчика, которому не было еще и десяти лет, заполнялась не одними уроками у муллы или наставлениями отца. Аульные будни приятно разнообразили наезды гостей. Вечерами Каныш не давал им покоя своими вопросами и неизменными просьбами «конак каде» — расплаты сказкой за ночлег.

В их аул часто приезжали певцы и поэты. Неспроста они подолгу гостили у Имантая. Бий ценил умную беседу и сам был неплохим рассказчиком и оратором. Меткое словцо, услышанное однажды из его уст, повторялось затем другими, постепенно становясь крылатым выражением. Недаром он неоднократно избирался третейским судьей на междуродовых сходах. Ведь от такого посредника, кроме рассудительности, требовалось и умение выражать свои мысли точными образными словами. Имантай уважал и всегда был рад видеть у себя вольных, своенравных детей степи — акынов, сказителей и певцов.

Впоследствии исследователи-историки обнаружат в Ленинграде, в филиале Института востоковедения АН СССР, записи, когда-то сделанные Имантаем Сатпаевым: летопись рода Каржас и произведения прославленного поэта казахской степи Бухара Калкаманулы (1693 — 1787). Не один год собирал он эти стихи — наследие своего сородича. Он тоже был из рода Каржас — ветви генеалогического древа, на которых значатся имена Имантая и Бухара, сходятся к единому стволу на седьмом колене, во времена их прапрадедов Алтынторы и Кулыке. Можно предположить, что эти записи сделаны по настоянию Чокана Валиханова. А в том, что они оказались надлежащим образом сохранены, прямая заслуга наставника Чокана, знатока восточных языков, преподавателя Омского кадетского корпуса Н.Ф.Костылецкого. Имантай был хорошо знаком с ним.

Маленький Каныш, как все дети подражавший старшим, не остался в стороне от увлечений отца. Он с малых лет рос под впечатлением песен, сказок, поэтических творений, излюбленных в семье Имантая.

II

Аккелинская школа, находившаяся в ауле волостного правителя, была открыта в 1903 году. Тогда же появились в Павлодарском уезде две другие — в Караобинской и Маралдинской волостях. А в следующем году школами обзавелись Баянаульская, Теренкульская и Чакчанская волости. И во всех преподавание ведется на русском языке, а учатся только дети казахов!

Расширявшиеся с каждым годом деловые связи администрации, предпринимателей и торговцев со степью, нужда в грамотных туземных чиновниках заставляли руководство Степного края заботиться о просвещении кочевников. Еще за несколько лет до описываемых событий губернатор области отдал волостным управителям распоряжение отправить в уездные города «...по два молодых киргизца, не моложе 15 — 16 лет для обучения их в русской школе». Они воспитывались в специальных пансионатах, за два-три года проходя курс делопроизводства, а в дальнейшем служили писарями, переводчиками. Но поскольку кадров стало недоставать, потребовалось открыть несколько школ и в уездах.

Все эти четырехгодичные учебные заведения содержались казной на средства, отпускаемые ведомству народного просвещения. Строго предписывалось, чтобы в школу принимались дети не моложе 15 лет. Все объяснялось просто: поступив в первый класс подростком, воспитанник заканчивал курс в возрасте 19 — 20 лет, то есть достаточно зрелым для государственной службы. При этом учитывались психология казаха, нравы, бытовой уклад аула. Ведь обычно в этом возрасте родители женили своих детей. Так что окончившего школу молодого человека ждали немедленная женитьба и служба в какой-нибудь канцелярии, в лучшем случае должность аульного старшины.

Аккелинская школа помещалась в двухкомнатном деревянном доме — помещение по тем временам неплохое. В нем было светло и уютно. Хозяева аула Чормановы были людьми образованными, преданными интересам правительства. А поскольку правительство требовало заботиться о некотором просвещении туземцев, каждый очередной волостной правитель из этого клана с вниманием относился к нуждам школы. А глава рода, один из самых образованных и влиятельных людей того времени Садвакас, сын Мусы Чорманова (получившего чин полковника за заслуги перед империей в период колонизации Степного края), не мог допустить, чтобы в школе, попечителем которой он был, преподавал случайный человек. Первыми учителями в Аккелинской школе были Бексултан Валиханов (родственник Чокана Валиханова) и Султан-Али Джуанышбаев — оба для той эпохи широко образованные, культурные люди.

Джуанышбаева сменил Григорий Васильевич Терентьев, крещеный молодой татарин из Казани.

«Мне всегда везло с учителями...» — скажет академик Сатпаев, воскрешая в памяти дни отрочества. Эти слова полностью относятся и к его первому учителю. В 1949 году Каныш Имантаевич, находясь в родном ауле по случаю своего пятидесятилетнего юбилея, вспоминал: «Наш учитель Григорий Васильевич был замечательным человеком. Он хорошо говорил по-казахски, неплохо исполнял наши песни, любил подолгу беседовать со стариками. Но в классе всегда становился строгим, начисто «забыв» язык. Он говорил с учениками только по-русски... В свободные от занятий дни он часто приезжал в наш аул, был дружен с моим отцом и особенно с двоюродными братьями. Наши джигиты увлекались соколиной охотой и держали гончих. Разумеется, были у них хорошие кони. Возможно, и это притягивало его, знаю лишь — он многие дни лета проводил в нашем ауле».

Может быть, дружба отца с учителем решила судьбу мальчика, может быть, сыграла роль поддержка авторитетного попечителя школы, но в 1909 году Каныш вопреки строгому приемному правилу в возрасте десяти лет был принят в подготовительный класс. Небывалый дотоле случай: среди великовозрастных рослых парней появился десятилетний малыш с кудрявым чубчиком на лбу, черными большими глазами и слегка оттопыренными ушами. Каныша едва было видно из-за парты, оттого он казался еще меньше. Однако одноклассники признали и полюбили его. Он охотно и быстро исполнял просьбы и поручения старших. А вскоре стал многим помогать в учебе. Незаурядные способности и усердие мальчика были очевидны, а его любознательность казалась поистине ненасытной.

— Ученик Сатпаев, к доске! — вызывает Григорий Васильевич.

Перед Канышем изображения различных животных.

— Кто здесь нарисован? — Указка учителя останавливается на одной из картинок.

— Жеребенок.

— Правильно. Какой он масти?

— Саврасой.

— Допустим, этого жеребенка съел волк. Как сказал бы ты об этом по-русски? — Новый вопрос учитель неожиданно произносит по-казахски.

— Не буду говорить! — заявляет ученик, не скрывая своего недовольства.

— Почему же?

— Потому что не мог его съесть волк. Наш Касен-ага — смелый табунщик, не дал бы ему...

Смеются ребята: какой решительный этот малыш! Григорий Васильевич улыбается. Но вот снова уже строгим голосом продолжает:

— Все же попробуй, Каныш. Я ведь для примера говорю. Итак, как ты сообщил бы об этом отцу?..

Каныш недоволен настойчивостью учителя. Не нравится ему этот вопрос. Поэтому он с кислым видом, нехотя произносит:

— Отец, саврасого жеребенка не съел волк, потому что... потому что он далеко ускакал...

Учитель, дивясь упорству малыша, качает головой.

Вот строки из воспоминаний жены академика Таисии Алексеевны Сатпаевой:

«...Литературная хрестоматия того времени для начальных школ «Вешние всходы», насыщенная чудесными описаниями природы в виде отрывков из лучших произведений русских классиков, стала любимейшей книжкой маленького Каныша. Он буквально не расставался с ней и на ночь клал ее под подушку с тем, чтобы, проснувшись рано утром, снова приниматься за чтение любимых отрывков и стихов, многие из которых давно уже знал наизусть и впоследствии помнил всю жизнь...»