Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом

• Название: Гонки с дьяволом
• Автор: Владимир Кузьменко
• Издательство: Пульс; Издательский центр «Книжное обозрение»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-86856-003-5

Взрыв эпидемии СПИДа, вирусы которого, войдя в «содружество» с вирусами других инфекционных заболеваний, порою созданных самим человеком как биологическое оружие, мутируют, становятся непобедимыми, выкашивают население планеты. Природа не щадит человека, безжалостно мстя ему за такое же безжалостное надругательство над собою. Создается впечатление, что она попросту избавляется от наиболее опасного для нее биологического вида.

---

У самой кромки берега на большом песчаном валуне сидел Он. Я не удивился этой встрече. Он ждал меня.

— Привет! — сказал я.

— Привет!

Он сбросил мохнатую простыню и остался в плавках. Плавки были желтые с яркими красными цветочками

— Где ты раздобыл такие? — поинтересовался я, глядя на плавки и крепкие, покрытые густой темной шерстью, ноги. Борис Иванович перехватил мой взгляд:

— Других не было. Не завезли в торговую сеть! А что? По-моему, красивые!

Я хотел войти в воду, но он остановил меня:

— Не входи! Вода радиоактивная!

— А как же чайки?

— А им ничего не делается. Это особые чайки — засмеялся. — Садись! — Он расстелил мохнатую простыню и растянулся на ней, предоставив мне другую половину. Я сел рядом. Борис Иванович повернулся на живот и, подперев голову левой рукой, правой стал собирать гальку и складывать ее в две неравные кучки. Одна из них росла быстро и уже в пять-шесть раз была больше. Он перестал собирать камешки, встал на ноги и, склонив голову набок, залюбовался своим творением. Я тоже поднялся и обнаружил, что Борис Иванович выше меня ростом. Это, впрочем, не удивило меня. Я смотрел на кучки и мне казалось, что камешки двигаются, меняются местами.

— Как тебе нравится? — Он кивнул на кучки.

— Что это?

— Твоя бухгалтерия!

— Не понял!

— Та, что побольше — это убитые тобой, а та, что поменьше — убитые ими.

— Ты имеешь в виду бандитов?

— Да. Ты их так называешь.

— Ты не прав в своих расчетах! — я быстро присел и стал собирать камни.

Рядом с прежними выросли две новые большие кучи.

— Смотри! Это те, которых они убили раньше, а это те, которых бы они убили…

Борис Иванович разбросал ногою одну из них:

— Разве ты знаешь, сколько и кого они убили? Ты их убил за этих, — он показал на маленькую кучку.

— Но разве ты можешь спорить, что, если бы их не ликвидировали, они продолжали бы творить насилия и убийства?

— Хорошо! Пойдем, — он пошел, не оглядываясь. Вскоре донеслись крики и смех. На берегу резвились дети пяти-шести лет. Они со смехом гонялись друг за другом.

Борис Иванович остановился, в его руках появился автомат.

— Вот! — он указал автоматом на детей, — величайшие преступники рода человеческого. Вот те, что поближе — Ленин, Гитлер, рядом с ним — Сталин. Смотри — вон Иоанн IV, которого вы прозвали Грозным, вон — Мао, Пол Пот и прочие. Я собрал их здесь почти всех. Бери автомат и убей их! Каждый из них умрет в детстве и они не принесут человечеству горя. Что же ты медлишь? Убей!

— Но они еще не совершили преступления!

— Так совершат в будущем! Убей!

Я знал, что он говорит правду. Я протянул руку, чтобы взять оружие, но тотчас отдернул ее.

— Я не могу. Это дети!

— Какая разница?! Разве легче убить взрослого за те преступления, которые он еще не совершал?

— Взрослый сам может убить. Он, наконец, сопротивляется. — беспомощно рвался я к истине, которая то появлялась в моем сознании, то исчезала.

— Но они станут взрослыми и будут убивать. Вон, например, Мао убьет сто миллионов китайцев. А что до сопротивления, то разве могли сопротивляться тебе связанные пленные?

— Нет, не могли.

— Вот видишь!

— Но если бы я их отпустил, они бы снова взялись за грабежи, убийства и насилия!

— Взялись бы. Но эти, — он снова направил ствол автомата на играющих детей, которые, казалось, не замечают нас, — когда вырастут, то зальют мир кровью! Какая же разница?

— Не знаю. В твоих словах железная логика. Но я человек! У меня, кроме логики, есть чувства. И мне кажется, что если я убью этих детей, пусть самых страшных преступников в будущем, я убью тем самым что-то несравненно большее! Что — не могу объяснить. Но чувствую, что это так!

— Ну, как хочешь! — автомат в его руках исчез, исчезли, и дети. Берег был пуст.

Он взглянул на меня.

— Ты хочешь еще что-то сказать?

— Я подумал, что убийство этих детей ничего бы не изменило в истории человечества.

— Ты отрицаешь роль личности в истории?!

— Нет, конечно! Но… Как бы тебе сказать… Более важны условия существования этих личностей. Вот возьми катастрофу. Откуда появилось столько насильников и убийц? Ведь они были как личности и раньше, но в других условиях эти качества не проявлялись. Кто был, например, тот бандит, которого распяли на воротах?

— Председателем райпотребсоюза. Ха-ха-ха! Вот ты и поймался!

— Не понял?

— Должность эта… ха-ха-ха, бандитская в своей сущности!

— Ты утрируешь!

— Конечно! Люблю пошутить! Впрочем, он получил по заслугам. Знаешь, как он наказывал свою жену? Он сдавливал ей руками голову. Как давят арбуз. И давил до тех пор, пока она не теряла сознание. Скажи! — он остановился и пристально посмотрел мне в глаза, — ты веришь в Бога?

— Нет!

— А в меня?

— Что значит — верить? Верить — это значит во всем соглашаться. Я же с тобой не согласился!

— Верно! — он опять остановился и снова посмотрел мне в глаза. Я только сейчас заметил, что глаза у него были совершенно белые.

— Послушай! — в его голосе зазвучали неуверенные нотки. — Но человек должен во что-то верить? Пусть не в Бога, ни в, — он закашлялся, — ни в Черта. Но хотя бы — в будущее, в прогресс, разум и тому подобное! Во что ты веришь?

— Я предпочитаю знать!

— Ох! Человек, человек! — он тяжело вздохнул, — да знаешь ли ты, какой тебе путь уготован?

— Что ж, я готов его пройти!

— Червячок! Тебе придется ползти вокруг «земного шара».

— Буду ползти, пока не вырастут «ноги», потом пойду!

— Ну, допустим, вырастут «ноги», но не потеряешь ли ты от этого счастье?

— Нет, если сохраню чувства,

— Что такое чувства?

— Не знаю! А ты знаешь? — поинтересовался я.

— В том-то и дело, что нет!

Он помолчал потом бросил с некоторой досадой:

— Хотелось бы понять, что это такое!

У меня мелькнула озорная мысль:

— Давай попробуем?

Он удивленно уставился на меня:

— Шутишь?

— Нисколько! Надо иметь линейку с делениями…

В его руках появилась метровая линейка. Он повертел ею и протянул мне:

— Такая?

— Подойдет.

— И что дальше?

— Вон тот валун видишь? — Я показал ему на большой гранитный камень неправильной формы.

— Ну?

— Возьми и при помощи линейки определи его вес! Он рассердился. Бросил линейку в воду. Линейка вспыхнула голубым, ослепительным пламенем и исчезла.

— Ты что? Издеваешься?

Он утратил образ Бориса Ивановича и явился мне в своем первозданном виде. Я невольно залюбовался его красивым, мускулистым, стройным телом.

— Нисколько! Ты подумай!

— А!!! Понятно! Ты, хочешь сказать, что чувства имеют другую логику, чем разум. Если они вообще имеют логику в нашем понимании, то есть в понимании разума. Понятно.

— Эта еще не все!

— Что же еще?

— А ты подумай!

Он на мгновение задумался и вдруг улыбнулся. Улыбка у него получилась совсем добрая.

— Постой, постой! При помощи линейки я могу, допустим, в принципе, определить объем, этого камня. Так?

Я кивнул.

— Зная удельный вес, я тем самым определю и общий вес камня. Понятно. Следовательно, необходимы какие-то сопряженные величины, понятия! И тогда разум может познавать чувства, а чувства — разум.

Мы пришли на старое место. Мохнатая простыня лежала там же, где ее оставил мой спутник. Исчезли только кучки камешков.

— Послушай, парень! Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты не трус. Ты не хочешь попросить чего-нибудь у меня? Я могу!

— Нет!

— Почему?

Мне показалось, что он обиделся.

— Просить у тебя, значит, поверить в тебя!

— А ты не хочешь?