Редьярд Киплинг - Наулака - История о Западе и Востоке

• Название: Наулака - История о Западе и Востоке
• Автор: Редьярд Киплинг
• Жанр: Проза

---

Не пробыв в доме и десяти минут, гость узнал, что они родом из Бангора, штат Мэн, успел проникнуться к ним родственными чувствами, поскольку его отец родился на ферме неподалеку от Портленда, и, в довершение всего, был немедленно приглашен к завтраку.

В кармане у Тарвина, конечно же, оказалась карта Колорадо, и когда разговор заходил то об одной части Соединенных Штатов, то о другой, постепенно продвигаясь на запад, он раскладывал карту прямо на обеденном столе, между вафлями и жареным мясом, и показывал, где расположен Топаз. Он объяснил мистеру Эстесу, как новая железная дорога, идущая к северу и к югу от города, вольет в Топаз новую кровь, а потом с нежностью добавил, какой чудесный это городок, и рассказал, сколько новых зданий выросло в нем за последние двенадцать месяцев и как они начали отстраиваться буквально на следующий день после пожара. Пожар принес городу 100 000 долларов страховки, сказал Ник. Он не замечал, что в его рассказе было много преувеличений. Расхваливая Топаз, он, может быть, и не ведал того, что бросал вызов огромной пустыне, начинавшейся прямо за окном миссионерского дома. Он не мог позволить Востоку поглотить его самого и его родной Топаз.

- Мы ждем приезда молодой девушки, по-моему, из вашего штата, перебила его миссис Эстес, для которой все города Запада были на одно лицо. - Кажется, она из Топаза, ведь так, Люсьен? Я почти уверена в этом.

Она встала из-за стола и подошла к своей рабочей корзинке за письмом, которое подтверждало ее слова.

- Да, из Топаза. Некая мисс Шерифф. Она едет к нам из Зенанской миссии. Может быть, вы знаете ее?

Тарвин складывал карту и не поднимал от нее глаз. Он ответил кратко:

- Да, я ее знаю. Когда она должна приехать?

- Теперь уже со дня на день.

- Мне жаль молодую девушку, которая едет сюда одна, без друзей, сказал Тарвин, - хотя я уверен, что вы замените ей их, - добавил он торопливо, ища взгляда миссис Эстес.

- Мы постараемся сделать все, чтобы она не скучала по дому, - сказала миссис Эстес, и в голосе ее прозвучала материнская нежность. - Ведь наши дети, Фред и Лора, живут на родине, в Бангоре, - добавила она, помолчав.

- Вы окажете ей громадную услугу, - сказал Тарвин с бОльшим пылом и благодарностью, нежели того требовали интересы Зенанской миссии.

- Могу я узнать, что привело вас сюда? - спросил миссионер, передавая жене чашку, чтобы она налила еще чаю. Речь его звучала несколько официально, а слова, казалось, заглушались густой и необыкновенно длинной бородой цвета стали. Его суровое и вместе с тем великодушное лицо, манеры резкие, но приятные, и прямой взгляд - все это импонировало собеседнику. Это был человек со сложившейся твердой позицией, особенно в том, что касалось местного населения.

- Собственно говоря, - ответил Тарвин совершенно спокойно, - я провожу изыскания. - Он выглянул в окно, как будто ожидая, что сейчас из глубины пустыни появится Кейт.

- А! Золото ищете?

- Н-ну, пожалуй, хотя и не только золото.

Эстес пригласил его выйти на веранду и выкурить по сигаре; жена принесла шитье и села вместе с ними. Пока курили, Тарвин расспросил его о Наулаке. Где это ожерелье? Что оно из себя представляет? - допытывался он не таясь, но вскоре понял, что миссионер, хоть и был американцем, знал о нем не больше ленивых коммивояжеров из гостиницы. Он знал, что Наулака существует, но не встречал ни одного человека, видевшего ее собственными глазами, если не считать махараджу. Тарвин выудил эту информацию из миссионера, ведя разговор о предметах, интересовавших его намного меньше. Но зато он начинал понимать ценность идеи о добыче золота, к которой Эстес то и дело возвращался. Эстес был уверен, что Тарвин займется золотыми приисками.

- Конечно, - согласился Ник.

- Но в реке Амет вы вряд ли найдете много золота, насколько мне представляется. Туземцы уже сотни лет промывали его здесь время от времени. Здесь ничего не найти, кроме того, что смыто илом с кварцитовых скал в горах Гунгра. Но если я правильно понимаю, вы развернете здесь работу в широких масштабах, верно? - спросил он, глядя на Тарвина с любопытством.

- Да, конечно, в широких.

Эстес прибавил, что, наверное, Тарвин продумал, как справиться с политическими осложнениями, которые могут возникнуть у него на пути. Ему придется получить согласие полковника Нолана, а через него - и согласие британского правительства в случае, если он собирается предпринять здесь нечто серьезное. Но, по сути дела, ему надо будет получить от полковника Нолана и разрешение на то, чтобы просто остаться в Раторе.

- Вы хотите сказать, что я должен внушить британскому правительству мысль о том, что мое пребывание в Раторе - дело стоящее, и тогда оно оставит меня в покое?

- Да, именно так.

- Ну что ж, я сделаю это.

Миссис Эстес, не поднимая головы, бросила взгляд на мужа. Она думала по-своему, по-женски.

VIII

Тарвин узнал много нового за следующую неделю и, надев на второй день своего приезда костюм из белого полотна, изменился не только внешне: наряду с тем, что Запад называет "приспособляемостью", в нем появилось желание постигнуть новую для него систему нравов, обычаев и традиций. Не все он считал приемлемым, но это нужно было для доброго дела, и он приложил усилия, чтобы его новые знания и навыки сослужили ему хорошую службу и помогли добиться столь нужной встречи с единственным в стране человеком, про которого было точно известно, что он видел предмет его, Тарвина, тайной мечты. Эстес охотно представил его махарадже. Однажды утром вдвоем с миссионером они сели на коней и отправились вверх по крутому склону горы, на которой стоял дворец, высеченный из камня. Проехав под высокой аркой, они оказались во дворе, мощенном мраморными плитами, и там увидели махараджу с каким-то оборванцем-лакеем, обсуждающих достоинства фокстерьера, лежащего у их ног.

Тарвин, не имеющий большого опыта общения с королями, ожидал, что увидит важную персону, живущую в пышности и великолепии и при этом не желающую платить по счетам, в отношении с которой нужна разумная осторожность, но был не готов встретить неряшливо-бесцеремонного правителя в будничном платье, избавленного от необходимости постоянно сдерживать себя в присутствии официальных лиц и, главным образом, вице-короля английского наместника. Тарвин был поражен и причудливым соседством грязи, и богатого убранства королевского двора. Махараджа оказался толстым, добродушным деспотом, темнокожим и бородатым, одетым в зеленый бархатный халат, украшенный золотыми веточками, и был очень доволен, что видит, наконец, перед собой человека, не имеющего никакого отношения к индийскому правительству и ни словом не упомянувшего о деньгах.

Лицо у него было обрюзгшее и тупое, с мешками под глазами, взгляд усталый и безрадостный. Тарвину, привыкшему узнавать по лицам жителей Запада об их истинных побуждениях, казалось, что в глазах махараджи не было ни страха, ни желаний - а только вечная усталость. Смотреть в эти глаза было все равно что заглядывать в жерло потухшего вулкана, глухой рокот которого почему-то превратился в хороший английский язык.

Тарвин любил собак и страстно желал снискать расположение правителя государства. Он был невысокого мнения о нем как о короле, но как собаковод и как владелец Наулаки он был для Тарвина больше, чем брат - он был ему как брат возлюбленной. Тарвин был красноречив и говорил о собаках со знанием дела.

- Приходите еще, - сказал махараджа, в глазах которого вспыхнул огонь неподдельного интереса, когда Эстес, несколько шокированный беседой на столь приземленную тему, уводил с собой гостя. - Приходите сегодня вечером, после обеда. Вы приехали из Нового Света?

Позднее, после вечерней дозы опиума, без которого ни один местный житель не в состоянии ни говорить, ни думать, Его Величество король научил игре пахиси* этого странного непочтительного иностранца, рассказывавшего ему разные истории о белых людях, живущих далеко за морями. Они до глубокой ночи играли в пахиси на мощенном мрамором дворе, и из-за зеленых ставен, которыми были закрыты окна дворца, до Тарвина доносился женский шепот и шуршанье шелковых платьев. Дворец, как он заметил, весь обратился в зрение.

На следующее утро, на рассвете, он увидел короля на главной улице города, поджидающего возвращения в логово какого-то печально знаменитого дикого кабана. Охотничьи законы Гокрал Ситаруна распространялись и на улицы городов, и кабаны беззаботно расхаживали по ночам по городу. Зверь, наконец, появился и был убит с расстояния ста футов из нового ружья Его Величества. Выстрел был чистый, и Тарвин радостно захлопал в ладоши. Видел ли когда-нибудь Его Величество, как попадают из пистолета в подброшенную вверх монету? Сонные глаза короля засветились детским восторгом. Нет, король никогда не видывал такого фокуса, и монеты у него не было. Тарвин высоко подбросил над головой монету и прострелил ее из револьвера. Король умолял его повторить этот номер, но Тарвин, дороживший своей репутацией великолепного стрелка, вежливо отказался, боясь во второй раз промахнуться. Он повторил бы фокус, рискни кто-нибудь из придворных последовать его примеру.