Александр Дюма - Красный сфинкс

• Название: Красный сфинкс
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7287-0261-0

Вниманию читателя предлагается остросюжетный исторический роман А.Дюма «Красный сфинкс» («Le sphinx rouge», 1866), один из главных героев которого — кардинал Ришелье, изображаемый здесь автором совсем иными красками, нежели в «Трех мушкетерах». Роман это, имеющий и другое название — «Граф де Море», — долгие годы оставался неизвестным не только в России, но и во Франции: написанный в 1866 году, он впервые был опубликован в Париже в 1947 году. В центре сюжета — блистательный Антуан де Бурбон, граф де Море, побочный сын короля Генриха IV, красавец, галантный кавалер и отважный воин. Действие романа происходит в 1628–1630 годах.

---

— Сударыня, — произнес Латиль, воскрешая в памяти все старинные правила придворного этикета, чтобы достойно ответить сестре короля, супруге принца Пьемонтского и невестке герцога Савойского, — мы заехали лишь с целью известить вас о том, что десять минут назад встретили их высочеств, которые направляются в Турин, как вы изволили мне сказать, и, очевидно, очень спешат, судя по тому, как они гнали своих лошадей. Что касается радушного приема, который вы соблаговолили нам предложить, к сожалению, мы не можем на это согласиться, ибо вынуждены срочно передать кардиналу только что полученные известия.

Поклонившись принцессе Кристине с учтивостью, неожиданной для тех, кто плохо знал удалого капитана, Латиль присоединился к своим спутникам и воскликнул:

— Пошли, ребята, нас опередили, как я и предвидел, охота оказалась неудачной!

XIX. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГРАФ ДЕ МОРЕ БЕРЕТСЯ ДОСТАВИТЬ В ПИНЬЕРОЛЬСКУЮ КРЕПОСТЬ МУЛА И МИЛЛИОН

Узнав, чем закончился поход Латиля, Ришелье пришел в ярость. Подобно Этьенну, он нисколько не сомневался, что герцога Савойского своевременно предупредили.

Но кто мог его предупредить?

Кардинал посвятил в свои планы только одного человека — герцога де Монморанси.

Неужели он известил Карла Эммануила об опасности?

В таком случае, у этого потомственного дворянина были весьма своеобразные представления о чести! Подобное благородство по отношению к врагу граничило с изменой своему королю.

Ришелье ничего не сказал капитану о своих подозрениях, зная, насколько тот предан герцогу де Монморанси и графу де Море.

Капитан рассказал кардиналу обо всем, что видел, в том числе о том, что заметил юного всадника лет семнадцати-восемнадцати в большой фетровой шляпе с ярким пером и в синем или черном плаще.

Когда кардинал остался один, он потребовал сообщить ему, кто из часовых был накануне в карауле от восьми до десяти часов вечера; никто не мог покинуть Сузу или проникнуть туда, не зная пароля, который в ту ночь гласил: «Суза и Савойя». Между тем этот пароль был известен только командирам: маршалам де Креки и де ла Форсу, графу де Море, герцогу де Монморанси и другим.

Ришелье созвал часовых и принялся их расспрашивать.

Один из солдат заявил, что видел юношу, похожего на человека, описанного кардиналом, но он покинул Сузу не через Итальянские ворота, а через Французские, правильно отозвавшись на пароль.

То, что всадник выбрал Французские ворота, ни о чем не говорило — оказавшись за пределами города, он мог обогнуть крепостную стену и поехать по итальянской дороге.

Действительно, вскоре были обнаружены конские следы.

Молодой человек в самом деле следовал по этому маршруту: выехав через Французские ворота, он обогнул город и в четверти льё от Сузы свернул на итальянскую дорогу.

Ничто больше не удерживало кардинала в Сузе; накануне он объявил Виктору Амедею войну; около десяти часов утра, когда расследование было закончено, барабан и трубы подали сигнал к началу похода.

Перед кардиналом прошли четыре корпуса под командованием г-на де Шомберга, г-надела Форса, г-на де Креки и герцога де Моиморанси. Среди офицеров, окружавших Ришелье, находился Латиль.

Как обычно, за г-ном де Монморанси следовала пышная свита из дворян и пажей. Среди них был и Галюар верхом на черной лошади; на его голове красовалась фетровая шляпа с алыми перьями.

Когда юноша проезжал мимо, Ришелье коснулся плеча Латиля.

— Возможно, — ответил капитан, явно не настаивая на своем мнении.

Ришелье нахмурился, грозно посмотрел в сторону герцога и, пустив свою лошадь вскачь, занял место во главе колонны впереди него располагались только разведчики, которых в ту пору называли «пропащими ребятами».

Кардинал облачился в свой обычный военный наряд; на нем была кираса, а под ней — камзол цвета палой листвы, украшенный тонкой золотой вышивкой; поскольку в любую минуту французы могли столкнуться с неприятелем, Ришелье прикрывали двое пажей: один из них нес его шлем, а другой — латные рукавицы; еще два пажа, ехавшие по бокам кардинала, держали за поводья первоклассного скакуна. Кавуа с Латилем, то есть капитан и лейтенант гвардии Ришелье, шагали позади него.

Через час французы подошли к небольшой реке, глубину которой тщательно измерили накануне по распоряжению кардинала, поэтому Ришелье без колебаний первым направил свою лошадь в воду и первым благополучно добрался до противоположного берега.

В то время как армия переправлялась через реку, хлынул сильный дождь, но кардинал продолжал свой путь, не обращая никакого внимания на ливень. Какой-то солдат, не ожидавший трудностей, принялся роптать, посылая кардинала ко всем чертям.

— Ну вот! — воскликнул Ришелье, обращаясь к Латилю, — ты слышишь, Этьенн?

— Что, монсеньер?

— То, что эти мерзавцы говорят обо мне.

— Полно, монсеньер, — произнес Латиль со смехом, — когда солдату плохо, он всегда посылает своего командира к дьяволу, но дьявол бессилен перед князем Церкви.

— Возможно, когда на мне красная мантия, но не когда на мне цвета его величества. Пройдите по рядам, Латиль, и посоветуйте солдатам быть благоразумнее.

Латиль прошелся по рядам, а затем вернулся к кардиналу.

— Ну, как? — спросил Ришелье.

— Что ж, монсеньер, солдаты постараются набраться терпения.

— Ты сказал, что я ими недоволен?

— Я не стал этого делать, монсеньер.

— Что же, в таком случае, ты им сказал?

— Я сказал, что ваше высокопреосвященство признательны им за то, что они стойко переносят тяготы пути, и, когда мы окажемся в Риволи, каждый получит двойную порцию вина.

Кардинал на миг закусил свой ус, а затем сказал:

— Должно быть, ты поступил правильно.

Действительно, ропот прекратился; к тому же погода стала проясняться.

Французы шагали без остановок и прибыли в Риволи около трех часов дня.

— Ваше Высокопреосвященство доверяет мне раздачу вина? — спросил Латиль.

— Раз уж ты обещал этим бездельникам двойную порцию, придется так и сделать, но все должно быть оплачено наличными.

— Я не возражаю, монсеньер, но чем платить?

— Да, нужны деньги, не так ли?

Кардинал остановился, вырвал из своей записной книжки листок и, положив его на седельную луку, написал:

«Казначею выдать г-ну Латилю тысячу ливров, а г-ну Латилю отчитаться передо мной за эту сумму».

Ришелье поставил внизу свою подпись, капитан взял бумагу и удалился.

Когда армия вошла в Риволи, солдаты увидели у каждых из десяти ворот винную бочку с пробитым верхом, а также множество стаканов на столах; они встретили эту картину с молчаливым одобрением, но вскоре принялись выражать свою радость более бурно.

Латиль подошел к кардиналу под звуки этих криков и спросил:

— Итак, монсеньер?

— Итак, Латиль, я полагаю, что ты знаешь солдат лучше меня.

— Эх, ей-Богу, каждому свое! Я лучше знаю солдат, так как жил среди солдат, а ваше высокопреосвященство лучше знает церковников, так как вы жили среди церковников.

— Латиль! — воскликнул Ришелье, положив руку на плечо авантюриста, — если бы тебе доводилось общаться с духовными лицами столько же, сколько с солдатами, ты усвоил бы одну истину: чем дольше человек живет среди духовных лиц, тем хуже он их знает.

Когда армия подошла к замку Риволи, Ришелье собрал главных военачальников и сказал:

— Господа, я полагаю, что замок достаточно велик, и каждому из вас найдется в нем место; впрочем, господин де Монморанси и господин де Море, уже гостившие здесь у герцога Савойского, наверное, не откажутся быть нашими квартирмейстерами.

Затем он прибавил:

— Через час у меня состоится совет. Постарайтесь прийти; предстоит обсуждение важного вопроса.

Маршалы поклонились кардиналу и пообещали явиться на встречу в точно указанное время.

Час спустя семь командиров, входивших в состав совета, сидели в кабинете герцога Савойского, покинутом им накануне.

Это были герцог де Моиморанси, маршал де Шомберг, маршал де Креки, маршал де ла Форс, маркиз де Туара, граф де Море и г-н д’Орьяк.

Кардинал встал, жестом призвал всех соблюдать тишину и, опершись обеими руками на стол, начал заседание.

— Господа, — сказал он, — дорога на Пьемонт перед нами открыта; эта дорога пролегает через Сузский проход, завоеванный некоторыми из вас ценой собственной крови. Однако, когда имеешь дело с таким ненадежным человеком, как Карл Эммануил, одного прохода недостаточно, нам требуются два прохода. Вот мой план кампании: прежде чем нанести удар по Италии, я хотел бы, на всякий случай, ввиду нашего отступления или, напротив, для переброски новых частей, установить связь между Пьемонтом и Дофине путем захвата Пиньерольской крепости. Как вы помните, господа, слабохарактерный Генрих Третий уступил ее герцогу Савойскому; Гонзага, герцог Неверский, отец того самого Карла, герцога Мантуанского, ради которого мы совершили переход через Альпы, исполнявший обязанности коменданта Пиньероля, а также командующего французской и итальянской армиями, употребил весь свой ум и все свое красноречие, чтобы отговорить Генриха Третьего от столь опрометчивого решения, но все его усилия были тщетны. Можно подумать, что благоразумный и храбрый герцог Неверский предвидел, что, когда его сын станет герцогом Мантуанским, он окажется под угрозой лишиться своих владений из-за отсутствия открытого прохода для французской армии. Видя, что король упорствует в своем решении, Гонзага попросил разрешения сложить с себя полномочия коменданта Пиньерольской крепости до ее передачи герцогу Савойскому, не желая, чтобы потомки заподозрили его в том, что он согласился на это или способствовал делу, противоречащему интересам государства.