Александр Дюма - Красный сфинкс

• Название: Красный сфинкс
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7287-0261-0

Вниманию читателя предлагается остросюжетный исторический роман А.Дюма «Красный сфинкс» («Le sphinx rouge», 1866), один из главных героев которого — кардинал Ришелье, изображаемый здесь автором совсем иными красками, нежели в «Трех мушкетерах». Роман это, имеющий и другое название — «Граф де Море», — долгие годы оставался неизвестным не только в России, но и во Франции: написанный в 1866 году, он впервые был опубликован в Париже в 1947 году. В центре сюжета — блистательный Антуан де Бурбон, граф де Море, побочный сын короля Генриха IV, красавец, галантный кавалер и отважный воин. Действие романа происходит в 1628–1630 годах.

---

— Ах, честное слово, монсеньер, на этот раз я сдаюсь и признаю, что у вас отличная полиция.

— И что же, граф, вы думаете, будто я собирал столь точные сведения о вас ради себя, боясь того зла, какое вы можете мне причинить?

— Не знаю, но, возможно, у вашего высокопреосвященства был здесь все же какой-то интерес.

— И большой интерес, граф. Я хотел спасти сына Генриха Четвертого от зла, какое он может причинить самому себе.

— Каким образом, монсеньер?

— То, что королева Мария Медичи, одновременно итальянка и австриячка, королева Анна Австрийская, одновременно австриячка и испанка, плетут заговоры против Франции, это преступление, но преступление понятное: семейные связи слишком часто берут верх над долгом перед государством. Но тому, что граф де Море, то есть сын француженки и самого французского короля, какой когда-либо существовал, станет участником заговора двух безрассудных и вероломных королев в пользу Испании и Австрии, я помешаю — сначала убеждением, потом просьбой, а если понадобится — силой.

— Но кто вам сказал, что я участвую в заговоре, монсеньер?

— Еще не участвуете, граф, но рыцарственный порыв вот-вот может вовлечь вас в заговор. Вот почему я хотел сказать вам: сын Генриха Четвертого, ваш отец всю жизнь стремился к ослаблению Испании и Австрии, так не примыкайте к тем, кто хочет их возвышения за счет интересов Франции; сын Генриха Четвертого, Австрия и Испания убили вашего отца, так не совершайте кощунства, вступая в союз с его убийцами!

— Но почему вы, ваше высокопреосвященство, не скажете Месье то, что говорите мне?

— Потому что Месье тут ни при чем: он сын Кончини, а не Генриха Четвертого.

— Господин кардинал, подумайте над тем, что вы мне говорите.

— Да, я знаю, что подвергнусь гневу королевы-матери, гневу Месье, гневу самого короля, если граф де Море покинет того, кто хочет ему блага, и придет к тем, кто хочет ему зла; но граф де Море будет признателен за большое внимание, что я к нему проявляю, — внимание, имеющее источником большую любовь и большое восхищение королем, его отцом, — и граф де Море сохранит в тайне то, что я сказал ему сегодня для его блага и блага Франции.

— Вашему высокопреосвященству не нужно мое слово, не так ли?

— У сына Генриха Четвертого слова не спрашивают.

— Однако ваше высокопреосвященство пригласили меня не только для того, чтобы дать советы, но и, как вы сами сказали, чтобы доверить мне некое поручение.

— Да, граф, поручение, удаляющее вас от тех опасностей, что я предвижу для вас.

— Удаляющее меня от опасностей?

Ришелье сделал утвердительный знак.

— И, следовательно, от Парижа?

— Речь идет о том, чтобы вернуться в Италию.

— Гм! — произнес граф де Море.

— У вас есть причины не возвращаться в Италию?

— Нет, но у меня есть причины остаться в Париже.

— Итак, вы отказываетесь, господин граф?

— Нет, не отказываюсь, особенно если поездку можно отложить.

— Выехать необходимо сегодня вечером, в крайнем случае — завтра.

— Это невозможно, монсеньер, — сказал граф де Море, покачав головой.

— Как! — воскликнул кардинал. — Вы допустите, чтобы война началась без вашего участия?

— Нет, но я покину Париж вместе со всеми, и как можно позже.

— Вы это твердо решили, господин граф?

— Твердо, монсеньер.

— Я сожалею о вашем нежелании ехать. Именно вам вашей храбрости, вашей верности, вашей учтивости хотел я доверить дочь человека, которого чрезвычайно уважаю. Что ж, граф, я поищу кого-нибудь, кто согласится вместо вас сопровождать мадемуазель Изабеллу де Лотрек.

— Изабеллу де Лотрек! — воскликнул граф де Море. Так вы хотите отправить Изабеллу де Лотрек к ее отцу?

— Да, ее. Что в этом имени вас удивляет?

— Нет, ничего, простите, монсеньер.

— Я подумаю и найду ей другого защитника.

— Нет, нет, монсеньер, не надо никого искать; проводник и защитник мадемуазель де Лотрек, тот, кто даст себя убить за нее, найден, вот он: это я!

— Итак, сказал кардинал, — я могу больше ни о чем не беспокоиться?

— Ни о чем, монсеньер.

— Вы согласны?

— Согласен.

— В таком случае вот мои последние указания.

— Я слушаю.

— Вы доставите мадемуазель де Лотрек, которая во все время пути будет для вас священна, как сестра…

— Клянусь в этом!

— … к ее отцу в Мантую; затем вы присоединитесь к армии и получите командный пост под началом господина де Монморанси.

— Да, монсеньер.

— А если случится — вы понимаете, человек предусмотрительный должен предполагать любые возможности, — если случится, что вы и мадемуазель друг друга полюбите…

У графа де Море вырвался непроизвольный жест.

— … вы понимаете, это лишь предположение, ибо вы никогда друг друга не видели и совсем друг друга не знаете. Так вот, если это произойдет, я не смогу ничего сделать для вас, монсеньер, — вы сын короля, — но я могу многое сделать для мадемуазель де Лотрек и для ее отца.

— Вы можете сделать меня счастливейшим из людей, монсеньер. Я люблю мадемуазель де Лотрек.

— Ах, в самом деле? Видите, как все сходится. А не она ли, случайно, в тот вечер, когда вы были в Лувре, приняла вас на лестнице из рук госпожи де Шеврез, переодетого пажом, и провела темным коридором в спальню королевы? Признайтесь, что если так, то этот случай похож на чудо!

— Монсеньер, — сказал граф де Море, изумленно глядя на кардинала, — я знаю одно: мое восхищение вам равняется моей признательности; но…

В голосе графа слышалось беспокойство.

— Но что? — спросил кардинал.

— У меня остается одно сомнение.

— Какое?

— Я люблю мадемуазель де Лотрек, но не знаю, любит ли мадемуазель де Лотрек меня и, несмотря на мою преданность, примет ли она мое покровительство.

— То, о чем вы говорите, господин граф, меня уже не касается, это целиком ваше дело. Вы должны получить у нее желаемое вами согласие.

— Но где? Как я ее увижу? У меня нет никакой возможности ее встретить, а если, как говорит ваше высокопреосвященство, отъезд должен состояться сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра, не знаю, как я смогу ее увидеть.

— Вы правы, господин граф, ваша встреча настоятельно необходима. Подумайте над этим, я тоже подумаю. Подождите немного в этом кабинете, мне надо кое о чем распорядиться.

Граф де Море поклонился, с восхищенным удивлением следя глазами за этим человеком, настолько превосходящим других, из своего кабинета управляющим Европой и находящим время среди окружающих его интриг и грозящих ему опасностей заниматься личными интересами людей и входить в мельчайшие подробности их жизни.

Дверь, через которую вышел кардинал, была закрыта; граф де Море машинально устремил на нее взгляд и не успел еще его отвести, как дверь отворилась, и в нее проеме он увидел не кардинала, а мадемуазель де Лотрек.

Влюбленные, словно пораженные одновременно электрическим разрядом, удивленно вскрикнули. Затем граф де Море с быстротой мысли устремился к Изабелле, упал к ее ногам и поцеловал ей руку с пылкостью, доказавшей девушке, что она обрела, может быть, опасного покровителя, но преданного защитника.

Тем временем кардинал, достигший своей цели — удалить сына Генриха IV от двора и сделать его своим сторонником, — радовался тому, что нашел развязку героической комедии без участия своих обычных литературных сотрудников — господ Демаре, Ротру, л’Этуаля и Мере.

Корнель, как мы помним, не имел еще чести быть представленным кардиналу.

VII. СОВЕТ

Большим событием, с тревогой ожидаемого всеми, исключая Ришелье (он был уверен в короле, насколько можно было быть уверенным в Людовике XIII), был совет, который должен был заседать у королевы-матери в Люксембургском дворце, построенном ею в годы регентства по образцу флорентийских дворцов; для его картинной галереи Рубенс десять лет назад выполнил великолепные полотна, изображающие наиболее значительные события жизни Марии Медичи и составляющие сегодня одно из главных украшений галереи Лувра.

Совет заседал вечером.

Он представлял собой собственное правительство Марии Медичи, состоящее из лиц, целиком ей преданных; председательствовал в нем кардинал де Берюль, членами были Вотье, маршал де Марийяк (его сделали маршалом, хотя он ни разу не побывал под огнем; кардинал в своих мемуарах неизменно называет его Марийяк Шпага за то, что, поссорившись во время игры в мяч с неким Кабошем и встретив его затем на дороге, он убил его, не дав времени защититься) и, наконец, его старший брат Марийяк, хранитель печатей, один из любовников г-жи де Фаржи. К этому совету в особо важных случаях добавляли своего рода почетных советников из числа наиболее известных военачальников и наиболее знатных сеньоров того времени; так случилось, что на совет, куда мы собираемся ввести наших читателей, были приглашены герцог Ангулемский, герцог де Гиз, герцог де Бельгард и маршал де Бассомпьер.