Масахико Симада - Повелитель снов

• Название: Повелитель снов
• Автор: Масахико Симада
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-94145-250-0

Герой романа – японец Macao, в трехлетнем возрасте потерявший родителей и ставший ребенком напрокат. Поиски уже взрослого сына, но просьбе его матери, ведет красивая умная Майко. Следуя за ней, читатель попадает то в Нью-Йорк, то в Токио, где перед ним проходит череда необычайно ярких характеров: капризная вдова и безумный писатель, философствующий бомж, потомок знатного рода Тайра, и гей – утешитель опечаленных, необузданный рок-музыкант, супруги, сдающие напрокат чужих детей и, наконец, сам Повелитель снов со своим двойником.

---

Вдруг я вспомнил. Меня же ударили! Звон разбивающегося стекла. Злобное собачье рычание… Точно! Это их рук дело.

Эх, Микаинайт, память часто вызывает боль и неприятные ощущения. До сих пор затылок ноет. Как будто с каждым толчком этой пульсирующей боли память вместе с кровью покидает меня.

Даже в Токио, который считается самым безопасным городом на свете, можно схлопотать по башке, если не повезет. Первый раз со мной такое. Невозможно бороться за справедливость в одиночку. Особенно если против тебя – пятеро. Двое из них – безбровые, с выбритыми висками, еще один – урод с металлической битой в тряпичном мешке, перевязанном крест-накрест веревкой. И еще две девицы в мини-юбках с красными волосами. Эта гоп-компания приехала в безлюдный парк на машине и двух скутерах и пошла лупить по телефонным будкам. Телефон для меня как нервная система, и когда я представил, что это бьют по моим нервам, то ужасно рассердился и громко крикнул: «Прекратите сейчас же!» Тут-то судьба меня и поджидала. Меня постигла та же участь, что и телефонную будку.

Когда я пришел в себя, то почему-то оказался в кузове грузовика. Благодаря любезным проделкам шпаны я, как дохлая кошка, которую переехала машина, был закинут в «скорую помощь», явно не собирающуюся ехать в больницу. Хорошо еще, что это не мусорка и не катафалк. Утопленнику повезло. Так, дохлой кошкой, я направлялся за пределы Токио в центр грузоперевозок, покачиваясь в машине с мебелью.

Лучи утреннего солнца, проникающие сквозь парусину грузовика, мягко согревали мое тело, стопки покрывал для мебели заботливо поддерживали меня со всех сторон, и я проснулся, как ни в чем не бывало. Думая, что лежу у себя на кровати, я стал искать будильник, стоявший у подушки. Но вместо этого моя рука наткнулась на грязную плюшевую собачку. «Что такое?» – подумал я, поднялся, и тут мою голову пронзила такая боль, будто изнутри в череп вбивали гвозди.

Тело то здесь, то там пронзали искры коротких замыканий. Что произошло, понять было невозможно, и я стал ползать по грузовику. Нашел коляску, схватил ее, спрыгнул с грузовика и побежал. Как крыса, почуявшая скорое землетрясение.

Пробежав метров двести, я стал задыхаться. В висках стучало, голова болела все сильнее. Я отдышался, померил себе пульс и усилием воли попытался справиться с паникой. Поискал лампочку аварийного выхода, достал носовой платок… Но я же не на пожаре. На меня напала шпана, где я сейчас, не знаю, но руки-ноги целы. Просто потерял сознание от сотрясения мозга. Вот и коляска моя цела…

Я посмотрел на коляску и наконец смог заговорить с Микаинайтом.

– Эй! Проснись! Микаинайт, пока мы были без сознания, Токио куда-то испарился.

Микаинайт в ответ был немногословен:

– Не дрейфь. Живы-то остались. Сон плохой приснился, только и всего.

– Разве во сне бывает так больно? Микаинайт, может, «скорую» вызовем? Наверняка внутреннее кровоизлияние. Сколько кубиков крови с каждым новым приступом боли теряю. Волосы от ветра колыхнутся – и то больно.

– Подумаешь, палкой по башке шандарахнули. Увезут в больницу и будут целую неделю там держать, анализы анализировать. Когда тебя били – ты же уклонялся от удара. По тебе и не попали как следует. Чем «скорую» звать, лучше тачку поймал бы.

У меня были совсем другие мысли по этому поводу. Я пытался вспомнить, что было до происшествия. Точно помню, что в Центральном парке Синдзюку я столкнулся с компанией, которая искала выход для своей неуемной энергии. Не знаю, как меня угораздило попасть туда в такой неподходящий момент? Что я делал до этого?

…Отрыжка сосисками… Значит, я ел сосиски.

…Был поздний вечер… Я шел куда-то? Куда?

Я был один… Наверное. Или с кем-то вместе? И с кем же?

Было поздно, так что, наверное, я выпил. Свидетельство тому – опухшие глаза.

Микаинайт, помоги мне успокоиться. Я еще не избавился от паники.

Помню, дома у Марико Фудзиэда я нарядился женщиной. Когда же это было? Две недели назад.

…Точно. Мадам, которая дала мне постель и гонорар – забыл, как ее зовут, – сказала: «Мой бывший опять очаровал меня. В твоей подмоге больше не нуждаюсь». Это было десять дней назад.

В глазах стучит, и они сильно гноятся. Волосы всклокоченные. Голова чешется. Но щетины нет.

Вот загадка. Вчерашний вечер сливается с событиями десятидневной давности. А куда делось то, что было в промежутке? Ничего не записалось. Только дергаются полосы настройки на экране.

– Ну и кто об этом помнит?! Разве что в дневник записывать. Подумаешь, воспоминания о каких-то десяти днях, стоит ли переживать? Все равно ничего путного не происходило. Забывать – твоя профессия. Память вызывает чувство стыда, боль, вспоминаются связи, которые и хотел бы порвать, да не получается. Что, не так? Прекрасный шанс, чтобы наконец-то избавиться от этих чертовых пут.

А я все равно пытаюсь вспомнить. Но на полосатом фоне, светящемся слабым светом, ничего не разглядеть. Только еле слышное звучание. Что это за звук, чей голос, непонятно. Похоже на шум городских улиц. Как будто стоишь на крыше высотного здания, а снизу доносятся в легком тумане звуки и суета города. На земле они создают какофонию, а наверху этот подернутый дымкой шум превращается в странную гармонию. Звуки и голоса, эти неизвестно кем извлеченные и кому принадлежащие сироты, взмывают в пространство, перемешиваются и рождают мелодию. И вот уже в ушах начинает звучать музыка.

Я не спал. Я был чем-то занят. От одного удара битой улетучилась память десяти дней. Сейчас я вслушиваюсь в эту тихую музыку. Наконец появляется женское лицо. Оно улыбается мне через мутное стекло. От него исходит тусклый свет, и поэтому оно напоминает привидение, выступающее из темноты. В следующий момент черты лица становятся четкими. Лица я этого не помню, но принадлежит оно красавице.

Гудит автомобиль! В замешательстве я схожу на обочину. Лицо красавицы расколола трещина. Тихая музыка прекратилась.

Память у меня украдена, так кто же я, падший ангел? Даже этот заброшенный город выглядит частью моей амнезии. Пустые улицы, все в щелях и просветах. Видимость прекрасная. Вот как выглядят «спальные районы», о которых раньше я только слышал. Без машины никуда не доберешься. В пейзаж такого города очень хорошо вписываются картофельные чипсы и кока-кола.

Порывшись в карманах брюк, я обнаружил, что шесть тысячеиеновых купюр, которые я запихал туда, бесследно исчезли. Выходит, поездка на «скорой помощи» обошлась в шесть тысяч иен? Впрочем, украденную память и за десять тысяч иен не вернешь.

Страшно мне что-то, Микаинайт. Спрятаться бы где-нибудь на некоторое время.

– Нам с тобой спрятаться негде. Вон впереди вывеска мотеля. Зайдем туда? Может, на кровати с водяным матрасом приснится что-нибудь хорошее. Не переживай. Этот кошмар скоро кончится. Впереди нас ждет сплошное везенье. Take it easy![11] Давай поймаем тачку. До мотеля два километра. Пусть подвезут.

– Тебе-то хорошо. Ни боли, ни усталости не чувствуешь.

– Что ты завелся? Сам зовешь меня, только когда тебе плохо. А как радоваться, так в одиночку.

– Начинается паранойя. Ладно, не будем ссориться. А то устанем.

На автобусной остановке стояла телефонная будка. Я побежал к ней, как будто увидел дом родной. Точно, есть способ. Открою телефонную книгу и поищу знакомых, подруг и друзей, братьев и сестер среди трех сотен абонентов от А до Z. Глядишь, что-нибудь придумаю. К сожалению, попадались те, чьих лиц и голосов я никак не мог вспомнить. Кто бы это мог быть? Извините, забыл. Но есть же в мире люди, которые заканчивают свою жизнь, спрятавшись в тень. Грустно, но правда. Да, и со мной может приключиться такое. Если исчезнут те, кто меня знает, то и мне придется раствориться в одиночестве.

Раз в год, когда я беру новую телефонную книгу, я обязательно заношу фамилии в свой список. Все, с кем я встречался до сих пор, живут в нем. И те, о ком я навсегда забыл, и те, кто навсегда забыл обо мне. Этот список спрятан в потайной коробке коляски. Только с его помощью можно увидеть невидимую паутину, которую я соткал в Нью-Йорке и Токио.

Я рассеянно уставился в телефонную книгу, фамилии и имена точными иероглифами отпечатывались у меня в голове и теперь отзывались болью, по форме совпадающей с их написанием. Машинально я положил телефонную книгу в карман. И вздохнул – то ли от жалости к себе, то ли от вселенской тоски, то ли от досады. Все, что я делал до сих пор, умещалось в этой телефонной книге, сожги ее – и кто я такой? – обычный бомж, да и только. От этих мыслей сил становилось все меньше. Захотелось стать волком-оборотнем, крушить все что ни попадя, вцепляться зубами в случайных прохожих. Превратиться бы в пар, подобно воде, становиться то облаком, то дождем, то рекой. Голова, раскалывающаяся от боли, и изможденное тело – что может быть большей обузой? Обернуться бы кем-нибудь, вселиться бы в кого-то здоровенького, подобно духу-хранителю. А, Микаинайт?