Редьярд Киплинг - Возвращение Имрея

• Название: Возвращение Имрея
• Автор: Редьярд Киплинг
• Жанр: Проза

---

- Дела-то худые, старуха, - сказал он. - Не залезают ведь люди под крыши своих бунгало, чтобы умереть, и не натягивают потом парусины. Давайте-ка подумаем, что все это значит.

- Давайте лучше подумаем об этом в другом месте, - предложил я.

- Превосходная мысль! Гасите лампы. Мы сейчас пойдем ко мне в комнату.

Я не стал гасить лампы. Я пошел в комнату Стрикленда первый и предоставил ему самому погружать столовую в темноту. Он пришел вслед за мной, мы закурили и стали думать. Думал Стрикленд. Я не переставая курил: мне было страшно.

- Имрей вернулся, - сказал Стрикленд. - Вопрос в том, кто убил Имрея? Не говорите мне ничего, у меня есть на этот счет свое мнение. Когда я нанял это бунгало, большая часть слуг Имрея перешла ко мне. Имрей был человек простодушный и безобидный, не так ли?

Я согласился с ним, хотя лежавший под скатертью ком видом своим не подтверждал ни того, ни другого.

- Если я созову всех слуг, они станут тут плечом к плечу и будут лгать, как ариане. Что бы вы предложили?

- Вызывать их поодиночке, - сказал я.

- Тогда они убегут и все разболтают товарищам, - возразил Стрикленд - Надо разъединить их. Как вы думаете, ваш слуга что-нибудь знает?

- Может быть, впрочем, нет, вряд ли. Он ведь здесь всего каких-нибудь два-три дня, - ответил я. - А как по-вашему?

- Боюсь что-нибудь утверждать. Только все-таки как же этот человек умудрился угодить поверх навеса?

За стеною послышался глухой кашель. Это означало, что Бахадур Хан, лакей Стрикленда, проснулся и собирается укладывать своего господина спать.

- Войди, - сказал Стрикленд. - Ночь-то какая сегодня теплая, правда?

Бахадур Хан, здоровенный, высокий мусульманин, подтвердил, что ночь действительно теплая, но заметил, что, по всей вероятности, опять пойдет дождь и что, с позволения его чести, тогда будет легче дышать.

- Действительно, так оно и будет, если господь приведет, - ответил Стрикленд, стягивая с себя сапоги. - Сдается мне, Бахадур Хан, что я очень уж давно без жалости заставляю тебя работать, с того самого дня, когда ты ко мне нанялся. Когда же это было?

- Неужели Сын Неба не помнит? Это было, когда Имрей-сахиб втайне уехал в Европу и никого не предупредил. И мне - даже мне - была оказана великая честь. Покровитель Бедных сделал меня своим слугою.

- А разве Имрей-сахиб уехал в Европу?

- Такая идет молва среди его бывших слуг.

- А ты что, пойдешь к нему опять служить, когда он вернется?

- Ну, конечно, сахиб. Это был добрый хозяин, и слугам у него жилось хорошо.

- Ты прав. Вот что, я очень устал, но завтра я поеду охотиться на оленей. Дай-ка мне мое ружьецо, то, с которым я на черного оленя хожу, там оно, в ящике.

Слуга наклонился над ящиком, достал оттуда стволы, ложе и замок и передал Стрикленду, который стал собирать ружье, меланхолически при этом зевая. Потом он потянулся к патронташу, вытащил оттуда большой патрон и вставил его в казенную часть "360 экспресс".

- Так, выходит, Имрей-сахиб уехал в Европу тайком! Очень это странно, Бахадур Хан, не правда ли?

- Что я могу знать о путях белых людей, Сын Неба?

- Разумеется, очень мало. Но сейчас ты узнаешь больше. Мне довелось проведать, что Имрей-сахмб вернулся из своих далеких странствий и даже что сейчас вот он лежит здесь, за стеной, и ждет своего слугу.

- Сахиб!

Свет лампы скользнул по стволам ружья, наставленного на широкую грудь Бахадур Хана.

- Поди посмотри - сказал Стрикленд - Лампу возьми. Твой господин устал и ждет тебя. Ступай!

Слуга взял лампу и направился в столовую. Стрикленд пошел за ним, почти подталкивая его дулом ружья. Несколько мгновений тот смотрел на зияющую наверху черноту, на извивающуюся под ногами змею; когда же наконец взгляд его упал на то, что лежало на столе, лицо его омрачилось.

- Ну как, видел? - спросил Стрикленд после минутного молчания.

- Да, видел. Я только комок глины в руках у белого человека Что ваша милость собирается сделать?

- Повесить тебя до конца месяца. А что же еще?

- За то, что я его убил? Погоди, сахиб, выслушай меня. Однажды, когда он проходил среди нас, его слуг, он взглянул на моего ребенка, на четырехлетнего. Он околдовал его, и через десять дней мальчик мой умер от лихорадки!

- Что же такое сказал Имрей-сахиб?

- Он сказал: "Какой красивый мальчик" - и похлопал его по головке. От этого ребенок и умер. Вот почему я убил Имрея-сахиба; это было в сумерках; он вернулся со службы и спал. Потом я положил его на балку крыши и натянул парусину. Сыну Неба все известно. Я слуга Сына Неба.

Стрикленд взглянул на меня поверх ружья и на местном языке сказал:

- Ты подтвердишь, что слышал его слова? Убил он.

Единственная лампа освещала пепельно-серое лицо Бахадур Хана. Он очень быстро сообразил, что должен найти себе оправдание.

- Я попался в ловушку, - сказал он, - но вина его. Это он сглазил моего мальчика, и тогда я убил его и спрятал. Только те, у кого в услужении дьяволы, - он покосился на Тьетьенс, невозмутимо лежавшую перед ним, только те могли узнать, что я сделал.

- Ты это не худо все придумал. Ты, видно, его веревкой к балке привязал. Ну так вот, теперь тебе самому придется на веревке висеть. Так оно всегда и бывает!

По вызову Стрикленда явился заспанный полицейский. Следом за ним вошел еще один. Тьетьенс сохраняла поразительное спокойствие.

- Отведите его в участок, - распорядился Стрикленд. - Надо завести дело.

- Так, выходит, меня повесят? - спросил Бахадур Хан, не пытаясь бежать и уставившись глазами в пол.

- Да, если солнце будет светить, а вода течь, тебя повесят! - сказал Стрикленд.

Бахадур Хан сделал большой шаг назад, весь как-то затрепетал и больше не сдвинулся с места. Полицейские стали ждать дальнейших распоряжений.

- Можете идти, - сказал Стрикленд.

- Не трудитесь, я очень быстро уйду отсюда, - сказал Бахадур Хан. Глядите! Я уже умер.

Он поднял ногу: к мизинцу присосалась голова полумертвой змеи, недвижной и точно застывшей в агонии.

- Я из рода землевладельцев, - сказал Бахадур Хан шатаясь. Публичная казнь была бы для меня позором - вот почему я так поступил. Не беспокойтесь, рубашки сахиба все сосчитаны, а на умывальнике лежит запасной кусок мыла. Мальчика моего сглазили, и я убил колдуна. Зачем вам понадобилось непременно меня вешать? Честь моя спасена, и... и... я умираю.

Не прошло и часа, как он умер, как умирают те, кого укусила маленькая коричневая карайт, и полицейские унесли и его, и то, что было спрятано под скатертью, каждого - куда следовало. Все это было необходимо сделать, чтобы пролить свет на исчезновение Имрея.

- И это называется девятнадцатый век, - очень спокойно сказал Стрикленд, залезая в постель. - Вы слышали, что он сказал?

- Да, слышал, - ответил я. - Имрей совершил ошибку.

- Только оттого, что он не знал восточных нравов и оттого, что именно в это время вспыхнула тропическая лихорадка. Бахадур Хан прослужил у него четыре года.

Я вздрогнул. Мой собственный слуга прослужил у меня ровно столько же. Когда я пришел к себе в комнату, оказалось, что он дожидается, чтобы стащить с меня сапоги, невозмутимый и словно изваянный из меди.

- Что случилось с Бахадур Ханом? - спросил я.

- Его укусила змея, и он умер. Все остальное сахиб знает, - ответил он.

- А ты-то что об этом знаешь?

- Не больше, чем можно узнать от Того, кто пришел в сумерки искать отмщения. Ну-ка, сахиб, дайте я с вас сниму сапоги.

В изнеможении я повалился на постель и стал уже засыпать, как вдруг услышал крик Стрикленда, донесшийся из другой половины дома:

- Тьетьенс пришла на место!

Она действительно пришла. Огромная борзая величественно возлежала на собственной кровати, на собственном одеяле, в то время как в соседней комнате, волоча концы по столу, лениво колыхалась измятая парусина, которая теперь уже ни на что не годилась.