Катерина Шишканова - Призрачная

• Название: Призрачная
• Автор: Катерина Шишканова
• Жанр: Фэнтези

До недавнего времени моей самой большой проблемой была способность видеть смерть — едва костра избежала, когда любимые селяне обо всём проведали. Меня спасли, отвезли в замок и оставили зализывать раны. И всё было просто замечательно, пока туда же не приехал управитель — господин Мглатиорг, склочный и желчный тип. За что он на меня взъелся?.. И почему именно он был моим спасителем?

---

На кровать бесшумно прыгнула Альбина, звериным чутьём почувствовавшая, что мне сейчас плохо. Её ободряющее мурлыканье заставило мои обстриженные месяц назад волосы если не встать дыбом, то хотя бы зашевелиться. Нечто сродни зловещему хрюканью и утробному рычанию проскальзывало в кошачьей песне.

— Х-хорошая девочка, — заикаясь я почухала кису за большим пушистым ухом, чтоб только она заткнулась и ради всего святого оставила меня в покое. Альбина воодушевилась и наградила меня хриплым мяуканьем — таким же зловещим, как и мурлыканье.

— Ах, чтоб вас всех, — храп за стенкой прекратился, послышалась возня. Перебравший с вечера зелена вина ночной сторож — старый хрыч дед Лукон (большой любитель ентого дела) — недовольно застучал в дубовую дверь. — Умолкните, черти богомерзкие! И не спится же?

Дальше он бормотал под нос сугубо для своего личного пользования, но всё равно что-то сплошь нехорошее про нас. Альбина опасно задёргала кончиком длинного хвоста — как и всякий призрак, тем более замковый сторож, она обладала зачатками телепатии и могла считывать эмоции окружающих.

— Спокойно, подруга, — мои слабые пальцы уцепились в кошачью холку. — Лучше посиди со мной… приспи меня, а то я безумно боюсь… э-э… темноты.

Я старательно про себя испугалась тёмной комнаты и кошка, почувствовав скорей моё отчаянное желание удержать её возле себя, чем придуманный испуг, утихомирилась, разлеглась на моих ногах мягкая и на удивление лёгкая.

Заснула я буквально через секунду после того, как закрыла глаза…

II. Граф Велазург

Распанаханная до кости спина заживала хуже всего, и день, когда я впервые смогла самостоятельно подняться с кровати и пошатываясь выйти в кухню, стал для моих новых знакомых настоящим праздником. Вела даже не ругалась за то, что я без предупреждения отползла так далеко (шесть метров) от постели. Приходящий в себя после недавних возлияний дед Лукон тут же предложил за это выпить. Согласились многие, даже Вела, которой незамедлительно скрутили кукиш.

Слава богу, про возникновение этой "царапины", как однажды выразился лекарь, никто меня не расспрашивал. Все просто, затаив дыхание, ждали, когда же я стану полноценным человеком… и смогу убраться от сюда. Так мне казалось. Казалось неправильно, и когда я заикнулась, что скоро смогу освободить занимаемое пространство, Авелия всерьёз пообещала меня отшлёпать.

С каждым днём я всё твёрже стояла на ногах. Могла пройтись из комнаты в комнату и даже выглянуть в коридор, хотя долго там бродить мне не позволяли. Через пару дней я перестала вылезать из кухни, постоянно ошиваясь около Веты или бабы Хвени, ставших мне ближе подруг, роднее мамы. Главным делом я ела. Ела всё подряд, что не предназначалось для помоев и хозяйского стола. Меня кормили с утра до вечера, а с вечера до утра я кормила себя сама, тихо пробираясь в кухню и на ощупь отыскивая чего-нибудь съедобного. Иногда вместе со мной на "дело" ходила Альбина — большая любительница набить пузо за чужой счёт. Тогда мы громили не только графскую кухню, но и примыкающую к ней кладовку, лопая припасённое на зиму вяленое мясо, колбасы, всевозможные соленья и томящуюся в бочках квашеную капусту. Обычно дрыхнущий здесь же на лаве Лукон иногда просыпался, ругался, рассматривая жрущую девку, и махал на меня рукой. Набив желудок, я отправлялась на покой, но уже спустя полчаса голодное бурчание в животе заставляло меня вновь отправиться на охоту за куском ветчины или сыра.

— Что ж, вполне сносно, — заключил Климент, разглядывая бугрящуюся багровую метину на моей спине, протянувшуюся от поясницы до плеча. Я облегчённо вздохнула. — К сожалению, шрам останется, Жаль, что не было возможности обработать его раньше. Всё-таки шесть дней — слишком большой срок, чтоб зашивать. Это просто удача, что вы не занесли никакой инфекции. — От неприятного слова лекаря передёрнуло. — Откуда, вы говорите, он у вас, моя дорогая?

— А я и не говорила, — буркнула я, стараясь не смотреть на любознательную носатую фигуру.

Лекарь неопределённо пожал плечами: мол, не хочешь говорить, никто тебя не заставляет, собрал инструменты и поволок Веле кипятить… чистоплюй!

Я как раз успела подцепить последний крючок и прилизать взлохматившиеся непокорные вихры, когда в дверь робко поскреблись. Заглянула хитрая физиономия Льва, явно замышляющая очередную пакость, заметила растрепанную меня, смутилась, но тут же робко протянула кусок пирога с потрохами и стакан молока. Я величественно приняла подношение и позволила мальцу проскочить в винный погреб (в последнее время специально для него у меня была установлена своеобразная таможня, требующая определённой мзды за разрешение спуститься в подвал и там побезобразничать).

— Марыля? — В щель между косяком и дверью просунулся конопатый нос Велеты. Увидев, что я уже оделась и даже доканчиваю кем-то принесённый пирог, она прошла внутрь, споткнулась об Альбину. — Тебя там…

— Что меня там?

— Господин хочет тебя видеть. Вот, — смущённо добавила она.

Сердце ухнуло в пятки. Конечно, господин! В отличие от слуг, которым, собственно, я не мешала и чьим гостеприимством не пользовалась, граф имел полное право меня выгнать, как только я пойду на поправку. Спасибо, что вообще пустил на порог. А врач уже должен был сообщить о моём в целом нормальном самочувствии.

В кухне меня встретила непривычная давящая на уши тишина. Все смотрели на меня, как на покойника, которого провожают в последний путь. От подобного похоронного настроения мне стало не по себе. Чтоб как-то поднять настроение хотя бы себе я достала из вазочки яблоко и аппетитно им захрустела.

— Пойдём, — Авелия взяла меня за руку похолодевшими пальцами и увлекла куда-то в переходы замка.

Мы шли минут десять и всё это время Вела доставала меня нудными наставлениями: глаза не подымать, руки держать перед собой, голову смиренно опустить, отвечать коротко, не лгать и т. д. и т. п. Я перестала слушать её уже на второй минуте, разглядывая убранство комнат: ничего сверхбогатого или кричащего. Граф Велазург не купался в роскоши, хотя в комнатах находились предметы старины, а мебель сплошь состояла из дорогих пород древесины. Громоздкие балдахины, позолота, дорогие ковры — всё это имелось в достатке, но ощущение заброшенности и некоей неряшливости витало в воздухе. Прямо перед нами пробежала толстая наглая крыса, потом Авелия рукавом смела с подоконника паутину. Мы прошли трюмо, забранное простынёй. Доски под ногами тревожно заскрипели.

Видя мои колебания, Вела успокаивающе похлопала по руке.

— Не переживай. "Призрачная тишина" — слишком большой замок для одного человека, тем более в начале зимы. Сейчас тут запустение, жизнь забурлит только весной.

Она отодвинула вытертую шпалеру, некогда красочно расписывающую какую-то хмельную пирушку и пропустила меня внутрь. Вверх уходила витая лестница. Поднявшись по ней, я несколько раз робко стукнула в приоткрытую дверь.

Граф сидел в кресле закинув ногу за ногу с полупустым бокалом креплёного вина. Его рубаха была самым неприличным образом расстегнута, демонстрируя широкую грудь. Ещё новые штаны были порваны внизу и облиты вином. По комнате витал стойкий сивушный аромат, перемешанный с приторным благоуханием чего-то цветущего (в такое-то время года?). И вообще общее состояние помещения (как и его господина) оставляло желать лучшего.

Первым порывом было зажать нос.

— Фу! — тут же забыв все предостережения заботливой Велы скривилась я. — Ой! — испугавшись своей наглости, я прикрыла рот ладонью, чтоб из него больше ничего не вырвалось.

Граф ухмыльнулся, залпом выпил содержимое бокала, отшвырнул его в сторону (звона битого стекла я так и не услышала — бокал угодил в стопку подушек), сцепил паучьи пальцы под подбородком и уставился на меня… а я на него. Два янтарных глаза не спеша изучали меня от носков туфель до кончиков волос, остановились на талии, недоумённо округлились.

Граф Ермолай-Омелон Велазург III был довольно импозантным мужчиной и даже то, что он был старше меня на целую жизнь не мешало этого заметить. Единственным напоминанием о возрасте служила седина, пробивающаяся из тёпло-каштановых кудрей. Высокий и сухопарый, стань граф рядом со мной, он был бы выше головы на полторы. Морщины тоже не слишком попортили графскую внешность — единственная действительно заметная пролегла между бровями, выдавая личность вечно хмурую и недовольную. Впалые щёки покрывал трёхдневный лес щетины. Тонкие немного неаккуратные губы скрутились капризной трубочкой, разглядывая меня. Надо сказать, манерами этот человек не страдал. Особенно хорошими. Вдоволь налюбовавшись моей откормленной фигурой, он неожиданно холодно поинтересовался:

— А вам не говорили, молодая леди, что вот так внаглую таращиться на людей неприлично? Тем более на своего господина.