Владислав Пронин - «Стихи, достойные запрета...»: Судьба поэмы Г.Гейне «Германия. Зимняя сказка».

• Название: «Стихи, достойные запрета...»: Судьба поэмы Г.Гейне «Германия. Зимняя сказка».
• Автор: Владислав Пронин
• Жанр: Культурология
• Год: 1986

Автор рассказывает о возникновении и воплощении замысла поэмы, о пути Гейне к своей главной книге, о драматической судьбе ее издания, ее восприятия на родине поэта. Особая глава говорит о судьбе Гейне в России. Показано отражение замысла поэмы в работах художников на родине поэта и в нашей стране.

Для широкого круга читателей.

---

Гейне избирает те эпизоды из прошлого Германии, которые стали опорными точками в миросозерцании рядового немца. Таковы: история Кельнского собора, сражение в Тевтобургском лесу, завоевательные походы Фридриха Барбароссы, наконец, недавняя борьба с Францией за Рейн. Каждая из национальных святынь осмысляется по-гейневски иронично, парадоксально, полемически. Автор создает исторический образ Германии, отличный от канонических сочинений официальных историков и литераторов. Естественно, что открытая и скрытая оппозиционность становится главной приметой повествования.

Так, Кельн и для Гейне — величественный город, но у него нет трепета перед громадой Кельнского собора, и он ничуть не сожалеет о том, что тот недостроен. Ведь сама немецкая история начиная с Лютера оспорила необходимость завершения этой «Бастилии духа», где церковные фанатики мечтали сгноить немецкий разум. Рождается типично гей невский парадокс: именно то, что сооружение собора многократно прерывалось, делает собор памятником немецкого долготерпения. Обратившись к истории, поэт вглядывается в самое существо немецкой духовной жизни: что же в ее основе — вера в святость старины или протест против нее? В понимании Гейне дух бунта неодолим, он верит, что собор не будет достроен.

Глава о встрече с Рейном столь же неожиданна в своей логике, как и глава о Кельне. Поэт на равных беседует со стариком Рейном, который в сознании обывателя воплощает величие и неподатливую патриархальность немецкого духа, отринувшего все иностранные влияния, в том числе наполеоновское французское воздействие.

Вслед за Кельном и Рейном вырастает Тевтобургский лес Рассказу о нем не случайно предшествуют главы о настоящем: во время остановок в Гагене, в Уине поэт радуется исконно немецкому уюту и старогерманской кухне. Казалось бы, огромен перепад от этого быта к величию исторического прошлого, но поэт, почти не переводя дыхания, произносит

Вот это есть Тевтобургский лес,
Который описывал Тацит…

По Гейне, это величие мало чего стоит. Привыкли думать, будто победа вождя древних германцев Арминия и его белокурой орды на века определила судьбу немецкой нации. Гейне тут же предлагает иронически поразмышлять, что было бы с нацией, не выиграй далекие предки эту легендарную битву:

И был бы у нас один Нерон
Вместо множества малых Неронов.
Мы открывали бы жилы себе,
Чтоб ускользнуть от шпионов.

Далее упоминаются исторические фигуры разного масштаба. Обозревается как бы вся немецкая культура — возникает ее карикатурный портрет. Сопоставление с великими римлянами подчеркивает малость деятелей немецкой культуры. Глава нацелена против вредного исторического мифотворчества и самодовольства современного Гейне общественного сознания.

Центральные главы XIV–XV «Германии» о Фридрихе Барбароссе — может быть, самые задиристые в поэме. Гейне замахнулся на самого кайзера и во всеуслышание заявил, что от короля никакого проку не было и не будет. Здесь, как и в главе о Тевтобургском лесе, сталкиваются два варианта легенды — традиционный и гейневский. Миф, входящий неизменно в немецкое народное самосознание, подан как рассказ няни и одновременно сквозь гейневское парадоксальное мировосприятие. В рассказе няни Барбаросса выступает как подлинный герой, защитник несчастных и обиженных. В легендах говорилось, что германский император Священной Римской империи почил в Тюрингии в горе Кифгейзер, но настанет час, он пробудится со своим войском и станет вновь справедливым правителем Германии. Образ Барбароссы у старушки-няни великолепен внешне, внутренне — значителен: «Много веков сидит он в каменном кресле, до самой земли его борода цвета огня и крови».

Совершенно иной образ Барбароссы возникает во сне поэта. Этот веселящийся старичок хлопотливо сует дукаты своим спящим солдатам и горюет о нехватке лошадок. Он благодушен, но впадает в ярость при рассказе о гильотине и гильотинировании французского короля и королевы. Излюбленный образ немецкой мифологии оказывается комически сниженным, насквозь устаревшим и совершенно дискредитированным. Не ему суждено спасти юную деву Германию. «Веселая [48] конница будущих дней» несет ей освобождение. Так прошлое сквозь настоящее взывает к будущему.

Гамбург — город юности поэта, у него свое место в системе национальных немецких «эмблем» — это торговый вольный город. Уж если есть прогресс в Германии, то он должен быть в Гамбурге. Новая гамбургская сказка Гейне посвящена уродливо громадной и любвеобильной хранительнице этого града, богине Гаммонии. Ее устами возносится хвала прогрессу Германии:

Тебе здесь гораздо больше теперь
Понравится, чем ранее,
Ты видел? Мы движемся вперед.
Останься здесь, в Германии.

Есть своя логика в том, что именно Гаммония, столь красноречиво расхваливающая прошлое и столь снисходительная к настоящему, дает возможность поэту представить будущее как чудовищное зловоние и гниение. Германию, признающую дикое прошлое нормой, а жалкий прогресс в настоящем — благом, может ждать в будущем только мерзость. Прошлое отравит и будущее. Очиститься от скверны прошлого страстно призывает поэт.

Принципиально важно, что этой ужасающей картиной грядущего поэма не заканчивается. Последняя глава XXVII рисует иное будущее, перекликающееся с «новой песней» главы I. Поэт верит:

И новое племя растет теперь,
Без всяких грехов, лицемерья,
Свободна их радость, свободен дух,—
К нему обращаюсь теперь я.

«Обращаюсь теперь я…» Авторское «я» прямо заявляет о себе. Это органично для «Зимней сказки», но уже как лирической, исповедальной поэмы с героем-поэтом. Кроме портрета родины, постепенно вырисовывается в поэме и портрет поэта. С ним входит своя тема — тема искусства и человека-творца. Гейне рисует поэта как личность глубоко эмоциональную, ранимую, но не желающую обнаруживать свои чувства перед людьми. Кроме того, его взгляд на мир ироничен по сути: «Тоской по родине я был охвачен», — признается поэт, но тут же добавляет:

Любовь к отечеству — так ведь зовут
Все эти глупые грезы?

Так дает о себе знать всеобщность его иронии. Нарочитая легкомысленность — лишь внешняя манера поведения поэта, подлинного борца, принципиального и смелого, умного и самокритичного. Этому посвящены резкие строки главы XII: поэт признается, что иной раз ему приходилось идти на компромиссы, порой он «во время ненастья укрывался овечьей шкурой», но по самой своей природе он волк, и сердце, и зубы у него волчьи. Гейне позаимствовал этот образ из древнегерманской мифологии, где говорится о гибели богов, о светопреставлении и появлении волка Фенриса, пожирающего старого владыку мира бога Одина. «Волки» в системе символов Гейне по контрасту с рабами-овцами означают те мятежные силы, которые сметут и уничтожат старый и несправедливый мир. Очевидно, для Гейне грядущие силы истории представлялись туманно и, несомненно, в жестоком ореоле. Тем не менее он считал необходимым заявить о своей принадлежности к волчьей стае, а не к овечьему стаду.

В самом конце «Зимней сказки» тема искусства выходит на первый план. Искусство поэта оценивается очень высоко: «Настроены струны лиры моей благороднейших граций руками». Суд искусства — высший суд:

Но есть и ад, которого пасть
Не даст освобожденья;
Молитва бессильна; не спасет
Спасителя прощенье.

Ты знаешь, может быть, Дантов ад.
Терцины роковые?
Кого поэт туда заключил,
Тому не помогут святые.

Предсказанное в финале поэмы бессмертие подлинного искусства воплотилось в судьбе этой главной книги Гейне.

Глава четвертая. Великие читатели поэмы

В одном из эпизодов многосерийного телевизионного фильма «Карл Маркс. Молодые годы» режиссера Льва Кулиджанова Генрих Гейне читает в квартире Карла Маркса в Париже на улице Ванно отрывки из поэмы «Германия. Зимняя сказка». Его с интересом слушают Карл и Женни Маркс и их друзья: русский революционер-анархист Михаил Бакунин, руководитель тайного общества немецких рабочих в Париже доктор Эвербек, журналист Арнольд Руге и другие. Поэма встречена с воодушевлением, и тогда Гейне предлагает печатать стихи в социалистической прессе — они сыграют не меньшую роль в мобилизации общественного сознания, чем любая политическая брошюра.

Этот эпизод не придуман создателями фильма, все примерно так и происходило в начале 1844 года, когда Гейне, только что вернувшийся в Париж, постоянно бывал в доме Маркса. Карл Маркс с юных лет увлекался литературой, мечтая стать поэтом, в пору страстной влюбленности в Женни фон Вестфален он исписал три тетрадки лирическими стихами, к которым сам впоследствии относился весьма критически. Гейне рано сделался его любимым современным поэтом. «Рейнская газета», которую редактировал молодой Маркс, вступилась за Гейне, когда после появления «Атта Тролля» либералы стали уличать поэта в измене делу свободы. Маркс не раз использовал сатирический образ героя этой поэмы для критики догматизма и краснобайства. Строки из других произведений Гейне также зачастую цитировались в статьях «Рейнской газеты». Встретившись, поэт и молодой политический мыслитель стали друзьями. Период дружеского общения Гейне с Марксом стал высшим этапом развития его политической лирики. «Маркс мог влиять на Гейне потому, что его слова упали на хорошо подготовленную почву, — верно подметил критик А. Лежнев. — Интерес к коммунизму был подготовлен у Гейне его сенсимонизмом. Уже задолго до встреч с Марксом он внимательно приглядывается к выступлениям французского и английского пролетариата, жадно вслушивается в то, о чем говорят в рабочих кварталах и что возвещают проповедники нового общества»{12}.