Джеймс Гарднер - Пламя и Пыль

• Название: Пламя и Пыль
• Автор: Джеймс Гарднер
• Жанр: Фэнтези

Сигил, Город Дверей. Центр Планов, населенный множеством разнообразных жизненных форм, слетевшихся сюда со всех концов бесконечной мультивселенной. Бритлин Кэвендиш, сенсат Общества Чувств, получает задание от главы фракции участвовать в расследовании цепи террористических актов в составе специальной группы…

---

Я чуть не поперхнулся.

— Ты решил присоединиться к Сенсатам?

— Дядюшка Тоби считает, что мне надо вступить в какую-нибудь фракцию. В Клетке, говорит, надо иметь друзей. Клетка — это он Сигил так называет. Вот я и гуляю тут, болтаю с народом из разных фракций, чтобы побольше о них узнать. А сюда я пришел, чтобы поговорить с Законниками. А здорово у вас в Сигиле говорят — Законник, а не Законовед, как у нас дома. Я, вообще, обожаю, как тут разговаривают: "Закрой трепальник, Простак, или я тебя распишу!". То и дело это слышу. А, кстати, что значит "распишу"?

— Еще немного — и узнаешь, — сказал я сквозь зубы.

— Хотя, — не унимался Иезекия, — я что-то не слышал, чтобы ты использовал эти странные здешние выражения. Ты, наверное, тоже не местный?

Я опустил взгляд на заостренную кисточку в моей руке и задумался: сломается она или нет, если воткнуть ее в глаз этому парню. Спокойно, Бритлин, спокойно. Моя мать была дочерью герцога, все мое детство она учила, чтобы я не разговаривал как уличные недоумки, чтобы речь моя была культурной и изысканной, дабы меня могли принять в лучших аристократических салонах города. Она никогда на меня не давила ("Конечно, Бритлин, маленький Освальд из соседнего дома — пень, но как сказать это на нормальном языке?"), но для меня было делом семейной чести придерживаться ее идеалов. И я не собирался слушать подобные оскорбления от какого-то прайма. Я напряг извилины, думая, что бы такого сказать, чтобы отделаться от этого назойливого мальчишки, но прежде, чем смог найти безжалостный ответ, заметил, как в дверях ротонды появились трое стражей Гармониума.

Как правило, в присутствии стражей Гармониума в здании Суда нет ничего необычного — в качестве сил правопорядка они по долгу службы часто появляются в Городском Суде. Однако эта группа подозрительно отличалась от всех остальных, и сразу по нескольким признакам.

Во-первых, все трое небрежно носили свои серые шейные платки. К повязыванию платков стражи Гармониума относятся очень педантично; когда я писал портрет фактола Сэрина, тот потребовал, чтобы я самым точным образом отобразил все малейшие складочки, каждый изгиб его платка.

Во-вторых, они неправильно шагали. Практически все свое время стражи проводят, патрулируя город; даже зеленые новобранцы очень быстро приобретают ту размеренную походку, которая позволяет им топать весь день, не теряя бдительности, в поисках источников беспорядков. В походке людей, появившихся в ротонде, так и сквозила воинственность. Они не прогуливались — они маршировали.

Наконец, от меня, как от Сенсата, не ускользнула еще одна неуместная деталь. Помимо мечей стражи обычно носят при себе крепкие черные дубинки — на тот редкий случай, если их командиру взбредет в голову мысль взять правонарушителя живьем. У этих троих на поясе висело совсем иное оружие — гладкие белые жезлы из слоновой кости. На их поверхности блестели красные крапины, скорее всего это были осколки рубинов.

— Что там такое? — полюбопытствовал Иезекия.

— Да вот думаю, не пора ли мне собираться. С завитками можно покончить и завтра.

— Не хочешь попадаться на глаза этим стражам? — шепнул мальчишка, заметив, как я разглядываю вошедших. — Может у тебя есть кое-какие грешки, а эти парни из элитного отряда могут тебя опознать?

— С чего ты взял, что они из элитного? — удивился я.

— Потому что они первые, у кого вместо дубинок огненные жезлы.

— Это огненные жезлы?

Паренек пожал плечами:

— Дядюшка Тоби рассказывал мне про жезлы и все такое.

У меня вырвался стон.

Умный человек тут же сделал бы ноги, потому что три самозваных стража, разгуливающих по зданию Суда с мощным магическим оружием, означают огромные неприятности. С другой стороны, мне не приходилось еще видеть огненный жезл в действии, и если удастся найти укрытие до начала пальбы, я смогу стать свидетелем чего-то действительно стоящего. Если будет крупная заваруха, быть может, позже я даже изображу ее на холсте. Эти проклятые критики уже не обвинят меня в безыдейности, если я точно воспроизведу сцену какого-нибудь ужасного происшествия.

К несчастью, беглый осмотр не выявил никаких надежных укрытий. Хотя Хэшкар нанял меня из-за картины, истинной страстью фактола был гобелен. Став во главе Законников, он покрыл каждый дюйм стен Городского Суда старыми пыльными полотнищами с изображениями различных планов мультивселенной. Акры ветхой ткани вспыхнут как сухое дерево с первым же огненным шаром, выпущенным из жезла… что могло случиться в любую минуту.

Стражи вышли на середину зала и повернулись лицом друг к другу, сделав вид, что обсуждают свои дела; но я знал, что это нужно было для того, чтобы скрыть, как они достают из-за пояса жезлы. Станут ли они стрелять? Или у них на уме более сложный план, например "Все на пол, гоните деньги!", а может, они собираются захватить заложников в знак протеста на недавнее повышение налогов? Это было не важно. Я находился в дальнем конце зала, слишком далеко от выхода, чтобы выбраться раньше, чем возникнет пожароопасная ситуация, и в запасе у меня оставалось только одно укрытие.

— Быстрее, Иезекия, — скомандовал я, хватая его за загривок. После чего, скрестив пальцы в надежде, что моя идея сработает, я втиснулся вместе с ним в узкое пространство между стеной и корнугоном.

— Ты чего тут затеял, пень? — прорычал он, резко к нам обернувшись.

— Простите, — ответил я, — но вы из Девяти Преисподних, а, значит, огнеупорны.

И в этот самый момент первый огненный шар врезался в спину чудовища.

* * *

Несмотря на то, что корнугон принял на себя большую часть взрыва, на долю секунды вокруг меня брызнули огромные языки пламени, а лицо обожгло раскаленным воздухом. В нескольких шагах от нас моя картина и мольберт были охвачены огнем, через мгновение яркой желтой вспышкой рванул скипидар. Дым окутал все помещение, зал наполнился криками. Но кто знает, сколько сожженных глоток не смогло издать звука, громче предсмертного хрипа?

Заслонивший нас корнугон не получил ни малейшего ожога; ведь он был выходцем с плана, известного своими пылающими преисподними, и жалкий огненный шар был для него не страшнее комариного укуса. Но взрыв означал нападение, причем неожиданное, так как в момент атаки корнугон смотрел на нас с Иезекией. Демон в ярости вскинул руку с бритвенно-острыми когтями, словно намеревался отхватить от меня кусок плоти… но тут в его маленьких, точно бусинки, черных глазках мелькнула какая-то мысль, и он, неожиданно развернувшись, с размаху полоснул дэва.

Уж не знаю, действительно ли корнугон посчитал жителя Верхних Планов виновником нападения, или просто воспользовался ситуацией, чтобы разделаться с ненавистным ему созданием. Как бы там ни было, его когти выдрали два пучка перьев из золотых крыльев, а страшный шипастый хвост стегнул дэва по груди, словно плеть. Капли искрящейся золотом крови выступили на разодранной шипами коже.

До этого дэва едва ли обращал внимание на то, что творилось вокруг, предаваясь безмятежному созерцанию неба. Конечно, огненный шар спалил у него несколько перьев, поскольку жизнь в райском блаженстве не дает такой же огнеупорности, как пребывание в глубинах ада. И все же дэва не реагировал на происходящее до тех пор, пока корнугон не пустил первую кровь, и тогда он с молниеносной реакцией двинул чудовищу кулаком по морде и нанес великолепный удар пяткой в покрытый чешуей живот.

Корнугон что-то прохрипел и, согнувшись в три погибели, рухнул на колени.

— Ух ты, — промолвил Иезекия, — а я всегда думал, что ангелы дерутся волшебными мечами.

— Во-первых, — пояснил я, — это не ангел, а дэва. Во-вторых, дэва предпочитают мечам булавы. В-третьих, он не станет молотить корнугона булавой в центре Сигила, если не хочет настоящей войны, из-за которой обе стороны будут выдворены из города. И, наконец, если ты еще не заметил, наше единственное укрытие от огня сейчас валяется на полу.

И правда, мы оказались на виду у всего главного зала Суда, а выглядел он ужасно. "Стражи", наверное, повернулись спиной друг к другу и одновременно дали залп в разные стороны. Я сразу увидел места, куда угодили смертоносные заряды: повсюду валялись мертвые тела, их обуглившаяся до неузнаваемости плоть была покрыта жуткими красными трещинами. Вдали я заметил нескольких выживших после взрыва… выживших лишь для того, чтобы оттянуть приближение своей смерти. Их кожа сморщилась и сочилась какой-то жидкостью; желеобразная масса стекала из черных пустых глазниц. Кто-то издавал пронзительные, свистящие крики — единственный звук, на которые были способны сожженные огнем гортани. Но большинство жертв просто тихо лежали — подрагивающие в предсмертной агонии клубки искалеченной плоти…

От взрывов пострадали все три стены ротонды. Четвертая сторона зала, арка, что открывала выход на улицу, осталась нетронутой, и те, кто еще был на ногах, разом повалили наружу, создавая в панике давку. Невысоких существ, гномов и полуросликов, ожидала участь угодить под ноги толпы, бросившейся вниз по ступеням… не говоря уже про стариков и детей. Когда упадут первые жертвы, часть напиравших сзади споткнется об их растоптанные тела и так же, как они, будет сбита и раздавлена бегущей массой народа.