Эдсон Арантес ду Насименто - Моя жизнь и прекрасная игра

• Название: Моя жизнь и прекрасная игра
• Автор: Эдсон Арантес ду Насименто
• Издательство: Издательство «Планета»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989

"Король футбола"! Наверное, трудно найти на планете другого монарха, которого бы с такой любовью и уважением называли "великим". И при этом ни грана лести. Королевство его — футбол, а точнее весь земной шар. Эта книга — своего рода исповедь. Ведь наступает в жизни момент, когда человек, по словам Владимира Набокова, "насыщается воспоминаниями". В ней была потребность. Видимо, что-то Пеле, как ему кажется, не успел сказать на футбольном поле, хотя играл на высоком уровне до 40 лет. Книга Пеле получила во Франции золотую памятную медаль Министерства культуры и просвещения. Многие бразильцы стали учиться грамоте, чтобы прочитать эту автобиографическую книгу.

Легендарный футболист Эдсон Арантис ду Насименту, или Пеле, трехкратный чемпион мира, единственный в мире форвард, забивший более 1250 мячей в официальных матчах, рассказывает на страницах книги о своем детстве, футбольной карьере, делится впечатлениями о наиболее запомнившихся ему матчах, мыслями о дальнейшем развитии футбола.

Литературная запись Роберта Л. Фиша

---

«Хорошо!» — ответил он.

Мы ударили по рукам.

События, развернувшиеся в апреле 1972 года, были тесным образом связаны с предстоящим в октябре продлением моего контракта с «Сантосом». Нужно жить в Бразилии, чтобы понять, какой резонанс получила эта история в средствах массовой информации. Несколько недель подряд об этом кричали заголовки бразильских газет, а радио-и телекомментаторы обгладывали эту кость, словно им больше нечего было обсуждать.

Между прессой и «идолами» спорта у нас существуют своеобразные отношения. При этом на одном конце амплитуды — любовь, на другом — ненависть. Иногда создается впечатление, что породившая «идола» пресса испытывает настоятельную потребность развенчать его и спустить с небес на землю. Это касается, разумеется, не всех бразильских газет, но все же весьма значительной их части. Конечно, многие журналисты и радио-комментаторы были и, надеюсь, останутся моими друзьями. Однако некоторые из них не упустили шанса, чтобы затеять против меня настоящую кампанию травли.

Итак, в начале 1972 года появились сообщения, что при обсуждении вопроса о продлении контракта я выдвинул совершенно немыслимые требования, решив разорить бедный «Сантос», и клуб не мог удовлетворить мои наглые претензии. Меня стали упрекать, что я корыстолюбив и совсем забыл, кому обязан своей профессиональной карьерой, что, как неблагодарная собака, готов укусить руку, которая меня кормит.

Между тем я считал свои требования вполне умеренными. Многие годы я обеспечивал «Сантосу» доходы, о которых ни один бразильский клуб даже не смел мечтать. В его кассу беспрерывно поступали значительные суммы в твердой валюте. Однако газеты, выступавшие с нападками на меня, «забыли» упомянуть это немаловажное обстоятельство. Хочу подчеркнуть, что доходы клубу гарантировало имя Пеле. Во всех контрактах, которые «Сантос» подписывал с зарубежными клубами, содержался пункт, согласно которому в случае невыхода Пеле на игру кассовый сбор сокращался наполовину. Газеты, кричавшие о нищете «Сантоса», не удосужились поинтересоваться, куда все-таки делись эти заработанные мною доллары.

К моменту разгоревшейся дискуссии я сыграл за «Сантос» более тысячи ста матчей, из которых свыше половины — за границей, причем каждый из них приносил «Сантосу» в среднем по двадцать тысяч долларов. Какова же судьба этих денег? Никто не задумывался. Утверждалось, что «Сантос» не иначе как на грани банкротства. А купающийся в роскоши Пеле норовит еще больше обогатиться за счет клуба и вообще бразильского футбола.

Одна из причин, почему сумма нынешнего контракта резко отличалась от сумм прежних моих контрактов, была связана с новым законом о налогообложении. Прежде «Сантос» сам выплачивал за меня подоходный налог. Теперь это запрещалось, то есть отныне налог удерживался с конкретного лица, и это выливалось в весьма солидную сумму. Многие мои требования, которые печать доводила до абсурда, имели свое объяснение. Журналисты пытались доказать, что я страдаю манией величия, что в заграничных поездках, например, мне уже мало комнаты на одного человека и я требую роскошный номер, что я забыл о скромной жизни в Бауру и сегодня мне подавай по меньшей мере королевский люкс. Дело в том, что в заграничных турне руководство «Сантоса» во имя мировой известности клуба поручало мне встречаться с главами государств, куда мы приезжали, и другими важными лицами. Для выполнения этой миссии мне, естественно, требовался номер-люкс. Не мог же я беседовать с президентом Франции, когда горничная заправляла постель, или, скажем, просить президента подождать в холле, пока моя жена переоденется.

Все эти факты можно было бы без труда объяснить, но особого желания услышать от меня такие комментарии прессой проявлено не было. Мои недруги из журналистской братии не пожелали вспомнить, что довольно часто я был вынужден играть с травмами, чтобы обеспечить «Сантосу» запланированные кассовые сборы. Что на протяжении всей моей футбольной карьеры я оставался верным «Сантосу», хотя получал выгоднейшие предложения как в стране, так и за границей. Что я, наверное, единственный бразильский футболист, который за всю жизнь ни разу не перешел из одного клуба в другой. Кроме того, в противовес ошибочным утверждениям в прессе, я никогда не был самым высокооплачиваемым футболистом Бразилии и тем более мира, в том числе и клуба «Сантос». Повторяю, ни один из травивших меня журналистов не пожелал вспомнить хоть один из этих аргументов.

Мои друзья поинтересовались, почему я не хочу ответить на обвинения в печати и по радио. Я считал, что мое участие в дискуссии только подольет масла в огонь, к тому же у меня не было на это ни желания, ни времени. Один журналист даже опубликовал адресованное мне открытое письмо, состоявшее из одних вопросов. Оно носило откровенно клеветнический характер, но моя реакция только вызвала бы повышенный интерес общественности. Я понимал, что вся эта кампания выдохнется, как только будет подписан новый контракт с «Сантосом».

Менеджеры клуба вели себя нечестно, утаивая от печати многие факты, причем и менеджеры, и представители средств массовой информации во всей этой истории предстали как настоящие дилетанты. На протяжении многих лет я заключал контракты на условиях, которые мне диктовал клуб. Теперь, когда до истечения срока оставалось два года, я хотел подписать контракт или на моих условиях, или не подписывать никакого контракта вообще. Я твердо решил — или так, или никак. Столько лет подряд я подписывал все контракты, которые мне клал на стол Пепе Гордо, который был страстным болельщиком «Сантоса» и горячо принимал к сердцу финансовые дела клуба. Так продолжаться больше не могло. «Сантос» зарабатывал дополнительно по пятнадцать тысяч долларов за выход Пеле на поле, так пусть часть этих денег и получит Пеле! Если я не получу того, что требую, я готов уйти. Мне надоели всякие разговоры на эту тему.

Мне было неприятно видеть, как из-за внутренних дрязг деградирует «Сантос». Из сильнейшей команды мира он превращался в весьма посредственный клуб. Талантливых людей увольняли или они уходили сами, глубоко разочаровавшись в новом руководстве. Уволили Антониньо. Ушли Формига, Маседо и Зито, Лима уехал в Мексику. В довершение всего расстался с клубом профессор Маццей, последний из когорты тех, кто вел «Сантос» к победам. Я все более чувствовал себя одиноким. Руководство клуба не предприняло никаких усилий, чтобы подыскать мне замену. А ведь всем было ясно, что в случае моего ухода встанет вопрос, как обеспечить посещаемость матчей. Для этого понадобится игрок класса Тостао, не ниже. Поскольку в прессе затеяли дискуссию о ценности Пеле для «Сантоса», замечу, что после моего окончательного ухода из клуба в 1974 году «Сантос» в течение трех лет не сыграл за рубежом ни одной встречи.

Мое окончательное предложение руководству клуба гласило: я готов подписать контракт на два года, причем играть один год на моих условиях, а еще один год бесплатно. Однако причитавшееся мне за второй год жалованье должно быть перечислено на благотворительные цели. Менеджерам клуба трудно было не согласиться с этим предложением без риска дискредитировать себя в глазах общественности. Они приняли мои условия, и со спором было покончено. Я вновь стал любимцем нации — по крайней мере на страницах спортивных газет и журналов. Но не надолго…

Очень скоро начались новые огорчения. Меня многому научили переговоры с «Сантосом» об условиях нового контракта. Обстоятельства напомнили мне о вещах, которые, правда, были мне известны, но до сих пор недостаточно глубоко доходили до моего сознания. Я наглядно убедился в том, что профессиональные спортсмены в Бразилии лишены какой-либо правозащиты. Я вспомнил судьбу Васконселоса, как он сломал себе ногу, что привело к закату его футбольной карьеры. А ведь с того времени мало что изменилось к лучшему. Социальное законодательство в Бразилии, как и в других странах Латинской Америки, предусматривало некоторую правозащиту для фабрично-заводского рабочего — занятость на определенный срок, ежемесячное пособие за каждый отработанный год, гарантированное рабочее место в компании после десятилетнего стажа, тринадцатая зарплата как минимальная премия в конце года, медицинское обслуживание для работающего и членов его семьи. Ни одно из этих положений ни в коей мере не распространялось на бразильских спортсменов-профессионалов. Перед законом они были абсолютно бесправны.

Мне казалось, что, завоевав в третий раз звание чемпионов мире, мы доказали важность футбола для нашей страны. И были вправе рассчитывать на благосклонное отношение к нашим просьбам со стороны президента и министерства труда. Сам президент был страстным болельщиком. Принимая нас после Мексики в 1970 году, он сказал, что мы можем обращаться к нему с любыми просьбами. Я почему-то был уверен, что он согласится с тем, что спортсмены-профессионалы заслуживают такой же правозащиты, что и работающие по найму.