Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4

• Название: Падение царского режима. Том 4
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: История
• Год: 1925

Четвёртый том "Падения царского режима" содержит письменные показания последнего министра внутренних дел А. Д. Протопопова, а также исполняющего должность директора департамента полиции, позже товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого.

---

Чтобы совершенно отдалить А. А. Вырубову от князя, мы направили в этом отношении все свои усилия на Распутина; как я уже ранее указал, Распутина начали тяготить постоянные свидания у кн. Андроникова в обществе его тобольских знакомых, присутствие которых его нервировало, затем я оттенил, что Распутин не пожелал делать кн. Андроникова с первых же дней нашего сближения полным доверенным по передаваемым прошениям; вначале я не понимал причин, но они в скором времени для меня стали ясны и послужили мне основанием для моих в том направлении наблюдений за Распутиным. Когда мы представили А. А. Вырубовой свой план наших отношений к Распутину (лист 5), об осуществлении которого я буду говорить впоследствии, то кн. Андроников, который уже со слов Червинской и от меня многое слышал об окружающем в этот период Распутина обществе, завел речь об укладе жизни последнего, высказав Вырубовой, что Распутин мало, к сожалению, учитывает его деловые значения и связи, которые могли бы избавить его, Распутина, от необходимости получать на свои благотворительные нужды от неизвестных, зачастую, лиц незначительные денежные знаки внимания и брать на себя личное представительство по делам, которые могут поставить его, Распутина, в неловкое положение пред теми, к кому он обращался, а также, в случае его ходатайства перед августейшими покровительствами[*], так как это может придать другой, не отвечающий сердечным побуждениям Распутина характер его просьбам, зачастую требующим предварительных деловых рекогносцировок и подготовки благоприятной основы для их исполнения.

Поэтому он представил[*] снова свои услуги с тем, что сумеет разобраться в этих делах и будет останавливать внимание Распутина лишь на тех просьбах, исполнение коих при ходатайстве Распутина может быть обеспечено путем предварительной подготовки их князем, не будет, при принятых со стороны князя мерах, служить поводом для неблагоприятных разговоров, связанных с именем Распутина, и даже даст возможность Распутину в некоторых случаях прибегать к монаршему вниманию. При этом добавил, что Распутин, как человек далекий от жизни, совершенно забывает материальную ее сторону, а он, кн. Андроников, при выполнении таких дел сам о нем подумает и настолько хорошо будет обеспечивать его, что Распутину не надо будет пользоваться ничьей другой денежной поддержкой, что такой предложенный им план во многом разрешит[*] состав обращающихся к Распутину лиц, а что в исполнении других просьб Распутина А. Н. Хвостов и я окажем Распутину полное внимание, так, чтобы Распутину кроме нас не приходилось прибегать ни к кому, разве только в исключительных случаях и то с ведома князя. А. А. Вырубова с этим согласилась.

Еще по вступлении[*] в должность товарища министра, когда кн. Андроников сводил меня с Распутиным, мне приходилось видеть при некоторых последних посещениях квартиры князя, что после обеда князь о чем-то говорил в кабинете с Распутиным, передавал ему какие-то бумаги, а затем перед прощанием, как я уже знал, отводил его в спальню, предварительно вынув деньги в кабинете из стола и, не скрыв[*] от меня, ему их передавал. И А. Н. Хвостов, и я знали взгляд кн. Андроникова на Распутина, как на неизбежное зло, которое надо учитывать при необходимом случае, видели, что кн. Андроников в удобной форме предлагал А. А. Вырубовой свои посреднические услуги, имея далеко не бескорыстное побуждение, так как в начатом деле желательно было добиться возможно меньшего выступления Распутина с просьбами, в большинстве небескорыстного характера. Это совпадало с нашим планом, А. Н. Хвостов не возражал, ибо сорт ходатайства[*] по нашему ведомству для нас сравнительно определился, а дела, которые имел в виду кн. Андроников, он брался устраивать сам лично. На правах старого знакомого кн. Андроникова, который ко мне хорошо относился в периоды, когда я не занимал почетных должностей, и приглашенного бывать у него, чего он многим уходящими от власти и сановникам не делал, я сравнительно присмотрелся к нему и его жизни до нашего разрыва с ним, происшедшего после ухода из должности товарища министра, и отметил в нем одну черту, резко останавливающую на себе внимание, это то, что в сферу своих деловых комбинаций князь, при присущей ему наклонности подчеркивать и свои связи, и влияния, посвящая меня иногда в свои замыслы против тех или других неугодных ему лиц, тем не менее, в свои дела меня не вводил и только раз мне сказал о проведенном им большом бухарском и хивинском деле, но и здесь он во все подробности меня не посвятил, а только из перечисления некоторых лиц, среди коих должны были быть расписаны учредительные акции, я мог вынести свои, быть может, и неправильные догадки о тех влияниях, кои им были пущены в ход при проведении этого дела. За бытность мою товарищем министра внутренних дел он ко мне обращался лишь по делам, о коих он не говорил Хвостову, а по другим делам он, даже делал из этого секрет для меня, имел свидания с А. Н. Хвостовым и хотя и тот, зачастую, тяготился посещениями князя, что и мне говорил, тем не менее его принимал, быть может оказывал ему неизвестные мне услуги.

К отказам в приеме у министров князь всегда относился с нервностью, так как посещению личному министров, разговорам с ними по интимным телефонам он придавал огромное значение и это, насколько я понимаю кн. Андроникова, было не слабостью его, а обдуманным раз навсегда планом, в который входило всегдашнее его стремление узнать раньше всех о новом министерском назначении, заранее найти возможность проникнуть к новому министру, завязать с ним отношения, поднести затем ему, предварительно показав в приемной чиновникам, близким к министру, икону, как благолюдственное служебное напутствие и, наконец, бывать у него вне приемных обычных часов, а в часы преимущественно вечерних досугов министра вплоть до ухода последнего.

Возвращаюсь к прерванному характеристикой кн. Андроникова изложению. Через более отдаленный промежуток времени, когда мы были у кн. Андроникова на обеде, приехал Распутин в несколько повышенном настроении. Как всегда, обед был у князя приготовлен обычный для нас и специальный, согласованный со вкусами, привычками Распутина, везде в домах, где Распутин бывал, приготовляемый, состоящий из ухи, рыбы, сладкого, фруктов и чаю. (Распутин никогда не ел ни белого, ни черного мяса и не любил, если при нем курили, ел всегда мало, редко прибегая к ножу и вилке, из вин любил мадеру и иногда и красное; минеральных отрезвляющих вод, в том числе и Куваку, бывшую всегда на столе у князя, Распутин не пил, а заменял их для отрезвления или простой водой или простым квасом, который любил.) За обедом Распутин на этот раз был молчалив, а после обеда, переговорив со мною в зале, был отозван кн. Андрониковым в кабинет; дверь князь прикрыл слабо и начал с ним разговор о каком-то подряде. Распутин прервал князя и с слышной в голосе злою ноткой, не стесняясь в выражении, сказал ему, что тот его обманул при расчете и что он это заметил не первый раз, так как сам проверил. Князь начал оправдываться, и я, не желая поставить князя в неловкое положение, если бы он заметил мое присутствие, вышел из залы в столовую, где сидел А. Н. Хвостов и другие. Видимо, что потом князю удалось успокоить Распутина, хотя сам князь был взволнован и даже лично отправился провожать его. Об этом я передал А. Н. Хвостову.

Спустя некоторое время Распутин мне сказал, что нам лучше бы видеться в другом месте. Из этого я понял, что у него, после деловых сношений с князем, доверие к последнему пошатнулось, и когда нами была устроена, при посредстве Комиссарова специальная, для свидания с Распутиным, квартира, то здесь при первых же наших обедах с Распутиным, я указал ему на некоторые стороны жизни князя, добавив, что этого, быть может, А. А. Вырубова не знает, и попросил его предупредить А. А. Вырубову. Когда затем мы, А. Н. Хвостов и я, были у Вырубовой, то она спросила меня, правда ли, что князь — такой плохой человек. На это я ей ответил приблизительно в том смысле, что у него есть некоторые особенности, которые ей надо принять во внимание и, по возможности реже с ним видеться. Самому мне разговора заводить о князе было неудобно так как я вошел к ней в дом при его посредстве, и она, не будучи подготовлена, могла бы объяснить мое предостережение совершенно иными побуждениям…[*] После этого я начал замечать некоторую нервность, проявленную кн. Андрониковым, так как А. А. Вырубова стала иногда отказывать ему в приемах, объясняя это разными причинами: то вызовами в лазарет или во дворец, то поездками в Петроград и проч. Затем, когда я приехал к ней один, она просила меня убедить кн. Андроникова не привозить ей ни сладостей, ни фруктов, так как это ей неприятно. Кн. Андроников, действительно, всякий раз, когда ездил и ранее со мной, и в эту пору с нами (при А. Н. Хвостове), всякий раз, желая подчеркнуть свое внимание к А. А. Вырубовой, привозил ей большие коробки с конфектами лучших петроградских кондитерских, первые фрукты и цветы; ценных подарков князь ей при мне не подносил.