Владимир Киселев - За гранью возможного

• Название: За гранью возможного
• Автор: Владимир Киселев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В 1930 году, после шестнадцатого съезда партии, послали Рабцевича колхоз организовывать в Качеричах. Беднота поддержала его, и стал Александр Маркович председателем. По теперешним меркам хозяйство совсем крохотное - пяток хуторов да родная деревня, а забот хоть отбавляй. Трудно было. А тут еще контра разная покоя не давала. Все равно что на фронте, только что не в окопах да врага вроде бы не видно. Но без личного оружия ни на шаг... Кое-как засеяли поле. И вот хлеб поспевать стал. Предстояла уборка. И опять проблема - никто из колхозников на конной жатке работать не мог. Известное дело, хуторяне, к технике не приспособлены. Всего и знали-то, что плуг, мотыгу да серп. А тут конная жатка. Для самого Рабцевича она не была в диковинку. До шестнадцатого года вместе с батькой батрачил. Поля помещичьи - не куцые крестьянские наделы, серпом на них не управишься...

Теперь вот снова пришлось Рабцевичу учить крестьян нехитрому мастерству.

Рабцевич прошел один круг, а это, если развернуть по прямой, чуть меньше километра, повернул на другой.

Удивительно спокойно, без понукания шла лошадь: хозяйскую хватку почувствовала. А он уже выдохся, видимо, отвык. В руках дрожь появилась, ноги совсем отяжелели... "Сколько лет прошло с тех пор, как последний раз вот так за плугом хаживал?!" - подумал невольно.

- Товарищ командир, я уже понял, что следует делать, - услышал он голос бойца, все время шедшего сбоку.

- Понял, говоришь? - Рабцевич остановил лошадь, разогнулся. И сразу по всему телу, наполненному блаженной истомой, прошел приятный хруст, загудело и стало мелко покалывать в пояснице. - Это хорошо, что понял, сейчас посмотрим, - сказал, уступая плуг. Браво развернулся и, будто что-то припоминая, внимательно посмотрел на бойца. - Однако почему ты пашешь здесь, а не вместе со всеми? Мне помнится, утром ты был там...

- Был, - краснея, проговорил боец, - но старшина меня послал сюда, сказал, что только лебеда может расти после моей пахоты.

- Вот как! - И забыв про усталость, пошел за бойцом, то и дело поправляя его, показывая.

Тайное становится явным

Как-то еще весной сорок третьего года, просматривая газеты, полученные с Большой земли, Рабцевич обнаружил в "Правде" заявление английского правительства, переданное агентством "Рейтер", о намерении Германии применить отравляющие вещества на русском фронте.

Известие озадачило Рабцевича. Если это действительно так ("Рейтер" отмечало, что сведения получены из различных источников), значит, фашисты должны подвозить отравляющие вещества к линии фронта. Вполне возможно, что специальные составы могут пройти и по железным дорогам, контролируемым отрядом...

Вскоре из Центра поступила радиограмма. В ней сообщалось об опознавательных знаках составов, автомашин, в которых фашисты могут перевозить отравляющие вещества. Гитлеровцы держат в строжайшей секретности эти перевозки, усиленно охраняют железнодорожные вагоны, автомашины, на которых нанесены эмблемы в виде подков или горшков.

Рабцевич тут же собрал командиров групп, их заместителей, зачитал радиограмму из Центра.

Среди присутствующих послышалось:

- Да они не посмеют применить газы, это запрещено!

- Фашисты все могут, - сказал Рабцевич.

Обязав командиров усилить наблюдение на контролируемых дорогах, он приказал объяснить всем бойцам, связным, на что следует обращать особое внимание, что делать и как себя вести, обнаружив подозрительные составы, автомашины.

Спустя некоторое время связные из городов Жлобин, Калинковичи, Мозырь сообщили, что фашисты концентрируют там отравляющие вещества. Особого внимания заслуживала информация, полученная в начале июня от связного Григория Науменко, с которым поддерживали тесную связь Игнатов и Таранчук.

Науменко работал электромонтером в аварийно-спасательной бригаде на станции Красный Берег. Этот невысокий, худенький восемнадцатилетний паренек выглядел совсем подростком. Но его смелости, находчивости удивлялся даже отец, работавший с ним в одной бригаде.

Григорий рассказал, что на станции Красный Берег, в железнодорожном тупике крахмального завода, он обнаружил подозрительный состав. Окна всех вагонов, за исключением того, в котором размещается охрана, закрыты черной материей. В начале и в конце состава на открытых платформах установлены крупнокалиберные зенитные пулеметы. У охранников автоматы, противогазы. Близко никого, даже немцев, к составу не подпускают.

Игнатов и Таранчук попросили Науменко побольше разузнать о составе, а после подобрать место для совершения диверсии.

Науменко имел возможность часто бывать на участке железной дороги, обслуживаемом аварийно-спасательной бригадой. Он знал не только, как и где охраняется дорога, но и обо всех изменениях на ней. Григорий не раз указывал командирам лучшие места для совершения диверсий, советовал, как незаметно подойти к железной дороге. И диверсии у Игнатова всегда проходили удачно. Группа подрывала состав, потом на это место немцы высылали аварийно-спасательную бригаду, и отряд получал точные данные об уроне, понесенном фашистами.

Григорий подсказал Игнатову, что лучшее место для диверсии - перегон между станциями Красный Берег и Малевичи. На участке, кроме патрулей, охраны нет, единственная трудность - подход к дороге: местность открытая, безлесная.

- Вряд ли там фашисты нас будут ждать, - сказал Игнатов.

Ночью шестого июля сорок третьего года он с группой, в которую входили Николай Рослик, Сергей Храпов, Алексей Плетнев, Иван Дашковский, Николай Брюшко и Федор Говор, отправился на диверсионную операцию. Удачно преодолели реку Добысну - мост оказался неохраняемым - и подошли к железной дороге. Не видно ни зги. Но все же участок, где насыпь была покруче, подобрали. В придорожных кустах залегли. Казалось, ничего-то на свете не было, кроме этой темноты. Немного подождали. Игнатов с Брюшко уже взобрались было на полотно, чтобы поставить мину, как со стороны станции Малевичи послышались шаги и собачье поскуливание... Прислушались. Бесшумно скатились с насыпи, отползли к своим, затаились. Шаги приближались. Изредка вспыхивал луч карманного фонарика, шарил по шпалам. Это был патруль - два автоматчика с собакой. Дойдя до того места, где только что находился Игнатов с товарищем, собака громко залаяла и, натянув поводок, потащила немцев к кустам.

"Учуяла, подлая!" - выругался Игнатов и приготовил автомат. Не хотелось открывать огонь, но...

На насыпи вновь вспыхнул карманный фонарик, его тусклый луч пошарил в вязкой темноте и, не достав до кустов, погас. Немец потоптался на месте, резко дернул собаку, отчего она жалобно заскулила, и пошел дальше. Когда шаги наконец затихли в ночи, бойцы облегченно вздохнули: "Пронесло!" Игнатов с Брюшко еще немного выждали и опять поползли к насыпи. Брюшко быстро выкопал лунку, Игнатов поставил мину, тщательно ее замаскировал, припал ухом к рельсу: он еле слышно вибрировал.

- Идет от Красного Берега!

Отползли в кусты, немного переждали там и пошли прочь от железной дороги, чтобы избежать столкновения с фашистами.

Услышали взрыв, скрежет металла, увидели пламя, вздыбившиеся вагоны и заторопились на базу...

* * *

Григорию Науменко в ту ночь спать почти не пришлось. Едва сомкнул глаза, как с улицы донесся шум машины. Затем - беспокойный стук в дверь.

Оказалось, за ним приехал сам начальник аварийно-спасательной бригады лейтенант Юган.

- Быстро собирайся! - приказал он.

Такие вызовы были далеко не редкими, к ним привык сам Григорий, привыкла и его семья. Вызов ночью - значит, где-то опять поработали партизаны.

О том, что причиной вызова является диверсия группы Игнатова, подумал лишь тогда, когда машина поехала в сторону Малевичей. Место диверсии было плотно оцеплено, но подходить к составу под откосом фашисты не решились.

По приказу Югана Науменко тут же подключил телефон к линии. Прибывший на место происшествия жандармский офицер приказал ему пройти к железной дороге и осмотреть состав.

У Науменко мелькнула страшная догадка; пошел, а тревога не оставляла. Это был тот эшелон, который он видел в тупике крахмального завода. Возле разрушенных вагонов валялись какие-то баллоны: большие - голубого цвета и маленькие - коричневые. Кое-где трава присыпана белым порошком. Из-под перевернутой платформы, на которой стоял зенитный пулемет, слышались стоны...

У Науменко защипало глаза, они заслезились, началась тошнота. Григорий повернул обратно, сделал несколько шагов - и замер. "Черт возьми, надо было собрать немного порошка. Теперь уже поздно!.."

Жандармский офицер, выслушав Науменко, приказал ему надеть противогаз и попытаться спасти оставшихся в живых немцев.

Радость захлестывала Науменко, но он сдержался.

Под обломками вагона Григорий нашел прорезиненную сумку и торопливо стал складывать в нее пакеты с порошком серого и белого цвета; положил и маленький баллон (большой было просто не унести), противогаз, прорезиненную накидку. Он торопился - уже светало, гитлеровцы могли заметить, что он занимается не тем, чем приказано. Наполнив сумку, он вытащил из-под платформы немца, который не подавал признаков жизни, и поволок его к командному пункту. У кустов остановился, чтобы спрятать сумку и передохнуть.