Владимир Колышкин - Троянский конь

• Название: Троянский конь
• Автор: Владимир Колышкин
• Жанр: Научная Фантастика

Идет битва за Трою. В эту узловую точку Истории прибывает машина времени...

---

   - Я уверен... то есть не то чтобы уверен на все сто... Но факты...

   Илар вдруг понял, что если говорить кратко, то ему, собственно, нечего сказать дальше. Он мог назвать только имя, и больше ничего.

   - Вам не хватает фактов?

   - Напротив, их слишком много, так, что я не знаю с чего начать...

   - Простите, у меня болит рука, и я хотел бы принять снотворное... Не могли бы мы перенести разговор на более подходящее время?..

   Глокенхаммер сел на кровать, отбросил край одеяла, делая вид, что собирается ложиться.

   - Мальчика зовут Астианакс Троянский, - краснея, объявил старший техник-пилот. - Он сын Гектора и Андромахи.... Если вы помните миф, касательно Троянской войны...

   - Троянской войны? Хм... Естественно, я его помню... С вашего позволения, я прилягу...

   Начальник молча лег, не снимая халата и домашних туфель (кожа ног, видневшихся из-под халата, была белой с синими прожилками вен), сложил руки на животе и закрыл глаза. Он походил на мумию, это впечатление усиливало его забинтованная рука и нездоровый цвет лица.

   - Ну, выкладывайте... - на секунду ожила мумия. - Садитесь там, в кресла, и продолжайте.

   Визитер сел в викторианское кресло и к нему сразу пришло спокойствие. Удивляясь своему откровению, он рассказал все. О злоключениях экспедиции, о своей любви к Елене, о ее роли во всей этой истории. Глокенхаммер оказался идеальным слушателем. Таким был отец Илара. И сейчас лежащий ученый очень напоминал отца при его кончине. Пилоту вдруг захотелось припасть к его руке и очиститься до конца, рассказав о задании Хейца.

   Но страстный этот порыв пришлось подавить силой. Глокенхаммер все-таки не отец и тем более не священник, он не обязан соблюдать тайну исповеди. Опасно доверяться малознакомому человеку. Такое простодушие - признак инфантилизма.

   Хотя... сказано ведь: "будьте как дети".

   Но не дураками же.

   Склонив голову, Илар закончил неожиданным даже для него самого признанием:

   - Я повинен в гибели сотен, а может, тысяч людей. В том числе и этого мальчика.

   - Что вы хотите от меня? - спросил Глокенхаммер, не открывая глаз.

   - Не знаю. Я хотел поделиться... Может быть, покаяться... Выслушать совет...

   - Молодой человек, вам нужен священник, а не ученый.

   - Я думал, что вам это будет интересно...

   Глокенхаммер сел.

   - А почему вы думаете, что мне это будет интересно?

   Со второй попытки Глокенхаммер встал, прошелся по комнате, задумчиво остановился у фальшивого камина. Дубовая полка камина представляла собой арену, где господствовал невероятный беспорядок, будто вещи передрались между собой.

   Машинально хозяин стал расставлять безделушки на прежние места, но, наткнувшись на какой-то распечатанный конверт, из которого торчал край письма, остановился в задумчивости.

   - Ну как же... - с глупой настойчивостью продолжал наседать гость. - Разве вас не интересует разгадка тайны, ради которой... вы отдали руку?..

   Глокенхаммер пронзительно посмотрел на визитера и вскричал, как трагический актер:

   - Что мне Гекуба!?

   - Извините, сэр, я не совсем...

   - Потому что вы еще слишком молоды... Впрочем, простите и вы меня, вы тоже, кажется, потеряли...

   Дрожащими пальцами здоровой руки Глокенхаммер поднял и поставил портрет в рамке, где, некая красивая особа, сидя на диванных подушках, задумалась женской облокоченной задумчивостью.

   - Я готов отдать вторую руку, чтобы узнать другую тайну, - со страдательным подвыванием произнес хозяин каюты. - Тайну, которая меня интересует гораздо в большей степени.

   Илар недоумевал. А ученый, натыкаясь на вещи, словно слепой, принялся ходить туда сюда, как будто ища некий замаскированный, запасной выход из апартаментов.

   Неприкаянное блуждание по каюте привело Глокенхаммера к окну. За многослойным стеклом шел углекислый снег. Он падал крупными хлопьями, совершенно отвесно, и, казалось, наступило Рождество.

   Ученый потрогал корешки книг на стенной полке. Вытащил толстозадый том с золотым тиснением на обложке. "Прекрасная штука", - сказал он, втиснул книжного слона обратно и вдруг горько зарыдал.

   Глокенхаммер сидел, облокотясь о стол, тер мизинцем красные голые глаза и длинно, монотонно рассказывал о своей жене.

   Как она могла после стольких лет?.. Счастливых лет совместной супружеской жизни... - говорил он, патетически поднимая треугольные брови, - как смогла она бросить меня?!. И уйти в Иллюзорий. Ведь она так любила жизнь. Это настоящее предательство. Не понимаю! Ах, Патриция! Ведь все было хорошо. Я - в экспедиции, она - дома... по хозяйству... У нас была идеальная совместимость. Ей сорок... сорок два, мне пятьдесят шесть... И сына прекрасного вырастили, закончил Кембридж... Чего, кажется, еще?.. Решительно не понимаю.

   Глокенхаммер высморкался и почти взял себя в руки.

   - Кто такой Богз Даймонд? - вдруг спросил он.

   - Ведущий популярного реалити-шоу. - Не сразу врубился Илар неожиданному повороту. - Такой смазливый, довольно еще молодой...

   - Ну и как он вам?

   - Меня, вообще-то, подобные передачи не интересуют. Но, насколько я понял, по-моему, нахальный тип. Чудовищный эгоцентрик.

   - Я так и думал. Последнее время она смотрела только передачи с его участием. Как и её подруга. Утром, днем, вечером. Не понимаю, что они в нем находят?

   "Наверное, потому, что его лингам отлично подходит к их йони, в этом все дело, - подумал Илар. И еще он подумал, что Глокенхаммер из тех людей, которые если уж влюбляются, то не просто любят, а боготворят.

   После его припадка разговорчивости наступила страшная тишина. Илару пришла в голову мысль, что никакие загадки истории, подернутые пылью забвения, не стоят одной человеческой трагедии, происходящей в данный момент времени. И уже смешным и никчемным казалось нелепое его предположение о мальчике, которое, конечно же, родилось по ассоциациям.

   Глядя на разбитого горем старика, на его умную голову с белесыми, зачесанными назад волосами, где череп сквозил бледно-розовой замшей, в душе пилота произошла та алхимическая реакция, та метаморфоза сознания, когда безразличие превращается в какое-то сильное чувство - любовь, ненависть... Это как последняя капля крови, которая переполняет Чашу Грааля.

   Невероятное напряжение чувств, одолевавшее его последнее время, нашло выход. Он решил, что вот ради этого одного, практически чужого человека, а не ради отца родного и не ради всего человечества - причем здесь человечество! - ради него, такого несчастного, - он, старший техник-пилот Илар Кирке, СОВЕРШИТ АКЦИЮ.

   Бессовестно испытывая степень тайного терпения старика, пилот перешел к делу:

   - Я, собственно, и пришел к вам, с просьбой продолжить... Вступить в контакт со строителями, в тот момент, когда они...

   - Как вы себе это представляете? - ученый, казалось, оживился.

   - Ну, как-нибудь привлечь их внимание. Может, быть световые сигналы...

   Но оживление быстро угасло:

   - Я не уполномочен принимать такие решения. Контакты с высшими силами - не наша епархия. Это компетенция Всеправительства. То же касается дальнейшей судьбы найденного младенца... Со своей стороны мы послали сообщение, теперь надо ждать их реакции. Потом это все будет согласовываться с Попечителями...

   - Кстати, о кваках... - Илар решился сделать пробный заброс. - Как бы вы поступили, если бы имели возможность одним ударом сбросить их гегемонию?

   - Я не фантазер и не революционер, я ученый.

   - И все-таки?

   - Ну, глупость ведь! Как можно детской рукой уничтожить несокрушимую систему?

   - Каждая система, какой бы могущественной и неуязвимой она ни была, имеет свою ахиллесову пяту. Надо только найти точку сопряжения сил и ударить туда.

   - Я уже сказал, я не революционер... Не пойму, к чему вы клоните... Оставьте меня, ради Бога, вы же видите, я еле держусь на ногах, какие могут быть тут удары. Меня самого сейчас хватит удар...

   - Мне только нужно, чтобы вы подписали полетное задание, - и все.

   Глокенхаммер молча улегся в постель и сделал вид, что полностью отрешился от раздражающей реальности.

   - Сэр, значит, вы не дадите полетного задания?

   Молчание.

   - Спокойной ночи, сэр, - сказал старший техник-пилот и покинул начальственные апартаменты.

   Илар решил действовать немедленно, пока горит огонь решимости. Он понял, что идти официальным путем бессмысленно. И не нужны ему никакие помощники-"музыканты". На ученых тоже надежды мало. Все их патриотические порывы, когда доходит до дела, быстро проходят, как колики в животе, после принятия лекарства. Он свершит все сам. Этими вот "детскими" руками. Если они такие трусы, он сделает их счастливыми насильно. Так поступают истинные революционеры!