Кирилл Партыка - Подземелье

• Название: Подземелье
• Автор: Кирилл Партыка
• Издательство: Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7440-0416-5

Роман издавался в антологии — «В исключительных обстоятельствах».

В сборник вошли остросюжетные произведения о противоборстве представителей закона и преступного мира. Будни уголовного розыска, сложные психологические проблемы, с которыми сталкиваются наши отечественные сыщики в романе хабаровского автора К. Партыки «Подземелье», не оставят равнодушным читателя.

---

На этот раз себя испытал Толян, и, хоть был он щупленький и очкастый, получилось у него ловко и сноровисто, с двух ударов. Не то, что у Бебзика в прошлый раз.

Разбегаться теперь не спешили, стали носиться друг за другом между сараев, хохотали, как ненормальные, насмехаясь над придурковатым переростком. Бебзик скалился: завтра покажу, как надо.

Оказалось — не зайчился и, правда, показал.

Сперва они долго никого не могли поймать. Кошаки, будто почувствовав, что на них идет охота, попрятались, а которые не попрятались, при появлении ловцов разбегались, как угорелые. Толян предложил снять с окна Валеркиной соседки ее пушистого сибирского, он как раз там на солнцепеке развалился. Но Валерка почему-то заупрямился, не дал.

Потом попались сразу два. Обрадованная такой удачей компашка вприпрыжку двинула за барак.

Бебзик взмахнул рукой всего один раз, и уже готово.

Неинтересно получилось, как-то не до конца, что ли. Весь задор остался на месте.

Но был же еще и второй в запасе.

Теперь за дело взялся Валерка. Однако, то ли руки у него были слабые, то ли шерсть оказалась скользкой, но хвост, как кусок жирной глины, выдавился из кулака и недобитый котяра, кувыркаясь, полетел в высокую траву.

Говорили же, за лапы держи, а не за хвост! Хвост и оторваться может. Они дружно кинулись искать, но подранка и след простыл. Живучий, гад, оказался. Бебзик махнул рукой: ладно, сам подохнет, нормально ему досталось.

И опять отчего-то взбудоражились. Дико хохотали, гонялись друг за другом, непонятно в какую игру играя, сцеплялись, падали, катались по земле. Потом дружно навалились на Бебзика, защекотали, стали сдирать штаны, чтоб посмотреть, какой у него «моня». Репа вдруг почувствовал, как зашевелился в паху мало его до той поры беспокоивший отросток. Приторное помрачение распространилось в голове и в груди. Будто осталась позади неведомая черта, и страшное, только попервости казавшееся страшным, обернулось вот каким: тягучим и сладким, как ириска. У Репы свело низ живота, поджались ягодицы, он весь напрягся, словно в предвкушении неведомого наслаждения.

До слез хохочущий Бебзик почувствовал, как с него сползают штаны, и начал отбиваться всерьез. Заехал Толяну в глаз, а Валерке по губе. Но они втроем одолели, долго возили брыкающегося переростка по земле, тыча в орущее лицо кулаками, пока из разбитого Бебзикова носа не хлынула кровь.

От красной струи отшатнулись. Бебзила вывернулся, вскочил, подтягивая перепачканные штаны, потом, присев, зашарил рукой по земле. Разбегаясь, троица слышала слезливо-злобные вопли переростка и шелест летящих ей вслед кирпичей.

Компашка на несколько дней распалась. Было как-то не по себе, да и Бебзик грозился переловить по одному. Но запретная забава крепко уже прельстила и повязала, а у переростка память оказалась коротка. После примирительной перебранки снова сплотились. Теперь настала очередь Репы.

И он не ударил лицом в грязь, хоть все же не так ловко у него вышло, как у Толяна.

Потом снова носились по захламленным задворкам, играли в догонялки, пойманного валили наземь и норовили ухватить за то самое, не предназначенное для хватания место. На этот раз обошлось без драки, потому что обиду пересиливало еще мало им знакомое удовольствие.

А к следующей встрече Бебзик припас бутылку керосина.

Загодя отловленного кашака посадили в мешок и понесли на ближнюю стройку, где по случаю выходного дня только ветер гулял. Толян держал, а Бебзик булькал пахучей жидкостью на прижатую к земле жертву. Коробок в руках у Репы прыгал, спички ломались. Валерка не выдержал, отобрал, аккуратно чиркнул. Вспыхнуло маленькое пламя, и они сгрудились, протягивая ладони, чтоб защитить огонек от ветра. Кот, воспользовавшись моментом, едва не сбежал, но Толян проявил бдительность.

Керосин разгорался медленно, и кот в первые секунды так и сидел, будто в недоумении, видать, не чувствуя еще подступающего ада. Потом раздался утробный вой. Огненный комок заметался среди шарахнувшихся в стороны пацанов, укатился в лабиринт недостроенных стен, исчез из виду, и в той стороне пополз в небо полупрозрачный столбик темного дыма.

Сторож, пожилой толстый мужик в рубашке военного образца, появился неслышно, так что, вздумай он их ловить, не успели бы разбежаться. Но сторож никого ловить не стал. Над самыми их головами раздался вдруг негромкий голос:

— Что же вы делаете, гаденыши? Зачем же так над животными..

От неожиданности они чуть не обмочили штаны. Бебзик, тот сразу ломанулся, но остальные оторопело замерли. Да и смысла не было бежать. Не орал на них сторож, палкой, которую держал в руке, не замахивался. Продолжал спокойно, с какой-то даже печалью:

— Эх вы, деточки. Вырастили родители ублюдков на свою голову. А если тебя, — мужик ткнул пальцем в Репу, — вот так поджарить? Нелюди вы, больше ничего. Я таких, как вы… Марш отсюда, чтоб духу не было. Но если еще раз увижу… Не посмотрю, что малолетки!

И пошел прочь. Странный какой-то попался сторож. Не пьяный даже, несмотря на воскресенье.

Позже Репа, а потом уж и Сергей Палыч, про себя окрестил сторожа «офицером». И, возможно, не ошибся. Запомнил выправку, особый взгляд, неукоснительный голос, да и рубашка такая была неспроста. Отставник, наверное. Может, в Афгане воевал.

Нелюди!.. В тот момент Репа почувствовал себя так, будто голым оказался посреди людной улицы. Будто лунатиком забрел сюда, ничего не видя и не соображая. А потом разом проснулся.

Сергей так никогда и не смог понять, отчего лакомой казалась та зверская забава, да, впрочем, и не стремился особо докапываться. Прошло и прошло. А если что и осталось, то так только, на самом дне, для чего ворошить? Но и многие годы спустя притаскивал иногда домой бездомного котенка, поил молоком, угощал каким-нибудь кошачьим лакомством, словно грех замаливал. Недолго, правда, задерживались хвостатые гости. Жена никакой живности в квартире не терпела, кашляла, задыхалась, говорила, что у нее аллергия.

Со временем забылись и закапанный кровью кирпичный монолит, и черный дым над пустынной стройкой. Но изредка всплывало из каких-то закоулков плоти воспоминание о гадко-упоительном шевелении в паху под хрясткие удары. Черт! И откуда что бралось?

…Сергей глянул в потемневшее окно, за которым лежал, казалось, обезлюдевший поселок. В щель между небрежно задернутыми шторами пучился в комнату выдавливаемый улицей мрак. По потолку, по стенам словно кто-то плеснул грязной водой. Расползались по ним какие-то мутные, тягучие разводья.

Он бездумно налил и выглотал полстакана. Давясь горячей слюной, поборол взвившуюся к горлу тошноту. Однако вместо хмельного облегчения явилась вдруг тревога. У него совсем не остается времени. Нечего сидеть вот так и бухать в одиночку до полного аута. Нечего тянуть резину, если наконец сошлись, как в той «малосемейке», в незабываемом тесном коридоре, где не развернуться, не юркнуть в спасительный простенок, освобождая дорогу угловатому от бронежилетов ОМОНу. Да и ОМОНа никакого за спиной нет, и остается только переть напролом, матерно помолив Господа об удаче.

Прикуривая, Сергей щелкнул зажигалкой. В свете колеблющегося голубого пламени посередине стола обнаружился вдруг громадный, не понять какой масти, котище.

Сидело четвероногое среди грязной посуды, будто так и положено, будто самое тут и место для котов.

«Из подъезда, что ли, заскочил, когда я в квартиру входил?» — вяло подумал Сергей, не торопясь гасить зажигалку.

Кот принялся деловито вылизывать атласную грудку, потом, вытянув кверху круглую морду, энергично почесал задней лапой за ухом.

Нет, это уже вообще беспредел! Надо бы согнать!

— Брысь! — Сергей махнул рукой.

Кот, однако, не сильно устрашился. Будто и не его касалось. Повертел башкой и сунул морду в ближайшую тарелку.

Хамло хвостатое! Сергей потянулся сгрести незваного сотрапезника за загривок. Но кот и теперь не струсил, только голову поднял от тарелки. На Сергея глянули два заполненных бездонной темнотой глаза.

…Глаза плывут ему навстречу из дальнего конца узкого полутемного коридора, оттуда, где в торцевой стене сияет ослепительным светом дверной проем. Позади глаз, покачиваясь из стороны в сторону, надвигается нечто черное, громоздкое, воняющее потом и водочным перегаром. Это что-то невозможно как следует разглядеть из-за света, падающего из распахнутой двери. Там, за дверью, в невыносимом электрическом сиянии распростерлось на полу женское тело, из-под которого медленно расползается во все стороны густая алая лужа. Ее округлые, блестящие края подминают под себя пол, словно пожирая пространство нормальной человеческой жизни.

Финальный аккорд неудавшегося брака!

Сергей вдруг понимает, что за глаза уставились на него снизу вверх, словно наступающий некто несет свою голову в руках на уровне пояса.