Кирилл Партыка - Подземелье

• Название: Подземелье
• Автор: Кирилл Партыка
• Издательство: Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-7440-0416-5

Роман издавался в антологии — «В исключительных обстоятельствах».

В сборник вошли остросюжетные произведения о противоборстве представителей закона и преступного мира. Будни уголовного розыска, сложные психологические проблемы, с которыми сталкиваются наши отечественные сыщики в романе хабаровского автора К. Партыки «Подземелье», не оставят равнодушным читателя.

---

Позади, над крышами, вдруг полыхнуло зарево, земля под ногами дрогнула, воздух качнулся от накатившегося грохота. Следом примчался порыв теплого ветра, загудел в полуоблетевших кронах старых тополей.

Сергей оглянулся на разгорающийся вдалеке пожар, постоял в сомнении, а потом решительно зашагал дальше.

Помня адрес, но не зная дороги, он заблудился в путанице перекрестков и глухих дворов. Плутая в поисках нужного дома, Сергей вдруг начал замечать — иногда прямо перед собой, иногда по сторонам — женскую фигуру в не по сезону легком, коротеньком платьице. Платьице то возникало на фоне глухой изгороди, то проступало среди кустов, густо разросшихся во дворах, то вдруг мелькало в проходах между бесконечными вереницами сараев и гаражей.

Сергей пригляделся. Кто-то еще, черный и почти неразличимый маячил чуть поодаль, позади девушки, не приближался, но и не отставал, держась за краем призрачного свечения, исходящего от ее хрупкой фигурки.

Сперва Сергей старался не обращать внимания на это настойчивое преследование, но голоногая девчонка уже перебегала дорогу почти перед самым его носом, и неспроста крутилась она здесь. А тот, второй, угрюмый и хоронящийся от глаз, не приближался, будто выжидая.

— Отстань! — громко произнес Сергей, останавливаясь. — Отстань, слышишь? — И сам подивился тому, что обращается к призраку.

Но девчонка услышала и неожиданно легко отстала, сгинула за углом кособокого нужника, только трепыхнулся на прощание под ветром короткий подол. А вместе с ней канул и черный ее спутник.

Неожиданно Сергей уперся в кирпичную стену с криво намалеванными на ней голубой краской цифрами и сообразил, что это и есть нужный ему номер.

Педагог жил в пятистах метрах, в таком же двухэтажном доме-близнеце, и по прямой дорога заняла бы несколько минут.

Прикинув число квартир в подъезде, Сергей быстро отыскал взглядом нужные окна на втором этаже. Света в них не было. В соседних домах кое-где мигали огоньки свечей и керосиновых ламп, но этот был темен сверху донизу, будто жильцы затаились или вовсе покинули его.

Оглянувшись по сторонам, Сергей направился к подъезду. Ступая на носки, чтоб не было слышно шагов — служба научила подкрадываться — в кромешной темноте поднялся по лестнице, ощупью нашел дверь, аккуратно обитую деревянной рейкой. Прежде чем постучать, машинально сделал шаг в сторону, за косяк — тоже профессиональная привычка: чтоб не нарваться на выстрел. Но здесь — он был уверен — в него не станут стрелять. Здесь его ждет кое-что пострашнее.

Сергей стукнул костяшками пальцев в гладкие дощечки, прислушался, надеясь уловить внутри звук неосторожного движения. Не услышав ничего, постучал еще несколько раз. Но никто не отозвался.

Сергей был готов и к этому. Логовище! Надыбал-таки Коля. Все правильно, должно быть логовище. Нора, берлога — лаз в Подземелье. Но добраться туда сейчас невозможно, остается только ждать, когда хозяин снова вернется в свое человеческое жилье.

Что ж, засада дело привычное.

Пошарив рукой вокруг, он нащупал прутья металлической лесенки, взбегавшей к чердачному люку. Бесшумно вскарабкавшись по тонким перекладинам и убедившись в отсутствии замка, он осторожно приподнял крышку и, придерживая, чтоб не упала и не наделала шума, отвалил ее. Сергей бесшумно скользнул на чердак и тут же угодил головой в махровую паутину. Счищая с волос липучую гадость, он услышал, как скрипит под ногами шлаковый утеплитель, и решил, что топтаться стоит поменьше.

Под сводами крыши гуляли сквозняки и стояла все та же темень, но глаза уже начали привыкать к ней. Уличные блики проникали через слуховые окошки, а потому Сергей начал кое-что различать вокруг.

Он подсунул под крышку люка обнаруженный рядом обломок кирпича и улегся на шлак перед образовавшейся щелью. Теперь он мог слышать любой шорох в подъезде и даже кое-что видеть. Поблескивали пыльные стекла в окне между лестничными маршами.

35

Весь мир заполняла розовая шевелящаяся пелена. Где-то поблизости раздавались гул, треск и шипение, рокотали мощные двигатели и перекликались человеческие голоса. Лежать было жестко, тело казалось раздавленным и расплывшимся по земле.

Не было ни боли, ни связных мыслей, даже воспоминание о матери — жива ли? — не прогоняло оцепенение. Но что-то все-таки мешало вновь погрузиться в забытье, какое-то назойливое воздействие, настойчиво пробивающееся извне.

Алексей Головин заставил себя открыть глаза и увидел, что лежит лицом вверх, а вокруг вздымаются черные, озаряемые сполохами огня, колонны. Моргнув несколько раз, он понял наконец, что развалился у ног столпившихся вокруг него людей, а один, в черной кожаной куртке, дергает и трясет его.

Николай Логинов, потеснив женщину и старика в белых халатах и, не обращая внимания на их неодобрительные возгласы, встряхивал пострадавшего.

— Алексей! Леха! Слышишь меня, нет? Да живой ты, живой, просыпайся, хватит ночевать!

Головин бессмысленно моргал. Логинов легонько шлепнул его по щеке.

— Ну-ка, это еще что?! — Старик фельдшер схватил Николая за рукав, будто собирался силой оттащить от пациента. Впрочем, минутой раньше сам же он и сообщил начальнику угрозыска, что кроме контузии и многочисленных ушибов никаких серьезных повреждений у Головина нет. Глубокий погреб, как пушечное жерло, направил мощь взрыва вверх, в небеса, оттого Алексей и отделался сравнительно легко.

На пощечину Головин отреагировал невнятным мычанием. Логинов опустился на колени, склонился к самому его лицу. В нос пахнуло свежим перегаром.

— Леша, что у вас тут произошло? Что взорвалось?

— Мать где? — выдавил наконец из себя Головин.

— Мать в больницу повезли. Руку ей повредило, оглушило, но так ничего, жива. С Витькой что? Нигде его найти не могут.

— Нету Витьки, — пробормотал Алексей. — Руки…

— Что — руки? — не понял Логинов. — Целы твои руки.

— У зверя — руки. Витька в погреб пошел, а за ним зверь… Запах, наверно, учуял. Витька как знал… все кошки сбегутся… На медведя похож, но не медведь. Медведя-то я бил… Страшный… руки у него… руки вместо лап… с когтями…

— Леха, ты погоди, ты, ну-ка, не засыпай! — Николай опять потряс раненого. — Медведь, выходит, к вам в погреб забрался? А взрыв отчего?

— Я услыхал — Витька кричит, и с карабином туда. Он Витьку загрыз уже. Я стрелял… бензин загорелся… потом тротил долбанул. Это не медведь… чудище… не зря говорили…

«Тротил-то у них откуда? — горестно подумал Николай и тут же ответил сам себе: — Да все оттуда же!» Если б имелась в округе ядерная боеголовка, то и ее бы давно выменяли на самогон.

— А зверь куда девался?

— Не знаю… Там, наверно, остался… и он, и Витька, — Головин приподнял руку и указал в ту сторону, где раньше был погреб, но тотчас зашелся в кашле, на губах у него выступила розовая пена. Фельдшер уже всерьез оттолкнул начальника розыска и склонился над пострадавшим.

Логинов выпрямился, уступая место медикам. Кое-что уже вырисовывалсь. Вполне мог зверь забраться в погреб, тем более что вон он, старый склад, за оврагом, за Кольцевой улицей.

Вылез из логова, отправился на промысел, забрел к Катерине. Но не то спугнула его бабка Наталья, не то так почему-то ушел и вот сюда приперся. А на речи Головина о чудищах с руками вместо лап внимания можно не обращать. В шоке человек, в бреду. Но как не обращать, когда все наворачивается и наворачивается вокруг этого треклятого медведя какая-то чертовщина! Бродит по улицам безбоязненно. Собак везде столько, цепи бы уже пообрывали и стаями на него кидались. Но будто сторонятся его собаки. А они ведь тут все, от бродячих до промысловых, по крови охотничьи. А охотничьи собаки в лесу опасного зверя не боятся. Они, Логинов много раз видел, от непонятного хвосты поджимают, от такого, что им инстинкт не может объяснить. Выходит, и медведя этого они не понимают. Почему? Что с ним такое?

Одно утешает: если верить Головину, кажется, отгулялся зверюга.

Николай оглядел разгромленную, дымящуюся усадьбу: дом со съехавшей набок крышей и пустыми провалами окон, разметанный забор; деревья с поломанными, обвисшими ветвями. В центре перепаханного взрывом двора курилась громадная воронка, по краям которой кое-где дыбились размочаленные обломки бревен — остатки мощных перекрытий погреба.

С огнем пожарные уже справились, но над всем этим хаосом висела густая пелена едкого дыма. Сквозь дым ослепительно сверкали фары двух пожарных машин и подоспевшей милицейской техники. В сверкающем мареве суетились люди в серой форме и неуклюжих брезентовых робах, мелькали красные околыши фуражек, тускло отсвечивал зеленью металл пожарных касок. Николай подумал, что так, наверное, должна выглядеть война.

Его не оставляло чувство, будто весь нынешний вечер он бежал по резиновой дорожке тренажера или навстречу движению эскалатора, спеша, но оставаясь при этом на месте. События же, в соответствие с законом всемирного сволочизма, развивались из всех возможных вариантов по наихудшему.