Стефан Корджи - Демон пучины

• Название: Демон пучины
• Автор: Стефан Корджи
• Издательство: Тролль
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-87365-037-3

Конан — король Аквилонии вступает в неравный поединок с демоном, что отравил воду в Хороте и околдовал королеву Зенобию…

---

— А ну, держи коня, придурок!

От его мощного крика вздрогнули, кажется, не только кони и одуревший от страха слуга: вдалеке послышался тяжелый грохот, река, и без того бурная, заходила мутными волнами. Животные оказались храбрей человека, хрипя и рассекая грудью волны, они почти одновременно вынесли всадников на берег, вслед им, словно зверь, злящийся на упущенную добычу, плеснула огромная волна.

Король уже почти жалел, что отправился на охоту. Глядя на слезшего с коня парня, очумело ворочавшего головой, он сердито спросил:

— Ты что, рук отрубленных никогда не видел? По возрасту-то, небось, не мальчишка, что, войны на тебя не хватило? — И, сообразив, что тот его до сих пор не слышит, спешился, подошел к слуге и, тряхнув его за плечо, повернул к себе. На лице у парня был написан такой детский ужас, что король не стал повторять свой вопрос, а только подтолкнул его к коню, решив в следующий раз не уезжать так спешно, а найти кого-нибудь из верных слуг.

Лес оказался дальше, чем думал Конан. Места казались незнакомыми, что было странно для короля, знавшего свою страну вдоль и поперек. Мелкий кустарник, полный стрекота потревоженных насекомых, отвлек внимание киммерийца, а когда он снова поднял голову, лес, словно подкравшись, неожиданно накрыл их своей прохладной тенью. Но встретил не веселым пением птиц и жужжанием мошкары, а неестественной пугающей тишиной. Зоркий глаз бывалого охотника выхватывал из сочной буйной зелени следы зверей, казалось, только что сорвавшихся с места. Обломанные ветки, вывороченный пласт дерна, тяжелый запах кабана, клок рыжей шерсти — как будто неведомый вихрь, пронесшийся по лесу, унес все живое. Впрочем, больше это походило на бегство, в укромном гнезде остался крошечный птенец, беззвучно открывавший рот, словно от страха затянув глаза лиловатой пленкой.

Все это было очень странно, голова была пустая, не хотелось думать ни о чем. Конан обратил внимание, что слуга, вытянувшись, как в столбняке, сидит на своем коне, не обращая внимания ни на хлещущие по лицу ветки, ни на неровный шаг коня по тропе.

— Эй! — При этом крике короля парень вздрогнул, но, видимо, пришел в себя, ухватившись за поводья и испуганно обернувшись. — Тебя как зовут-то?

— Зубник, господин, — громко и охотно ответил тот, словно радуясь звукам своего голоса. У него было широкое глуповатое лицо с большим подвижным ртом и торчащие в разные стороны непонятного цвета волосы.

— Что за дурацкое имя! — Конан раздраженно ударил коня по бокам.

— А у нас вся семья — Зубники, — начал слуга, поудобней устраиваясь в седле, и Конан понял, что оторопь с парня уже сошла и сейчас начнется возбужденная болтовня. Он не ошибся, но прерывать не стал, деревенский говорок нарушал неприятную тишину леса, ехать было веселей. — А деревня наша называется Лекаря, на Чудном Холме стоит. Старики его Эолуйоном зовут, а простому люду разве такое выговорить? Там давным-давно женщина одна жила, еще до королевства нашего, то есть, королей вообще, как есть, не было. — Зубник опасливо покосился на Конана. — Она чудеса всякие делала, со зверями дружбу водила, с нечистью всякой — и водяной, и подземной, ох, — теперь он, оглянувшись по сторонам, выпустил поводья и, крепко зажмурившись, растопырил пальцы левой руки, а правой сильно дернул себя вначале за одно, потом за другое ухо. Киммериец, с усмешкой наблюдал, как суеверный простолюдин отгоняет от себя злых духов. На своем веку он повидал уже столько чудес и сталкивался с такими нечеловеческими силами, что подобные ухищрения выглядели просто смешными.

— Да, трусоват ты, парень, ладно тебе, продолжай, кому ты нужен в этом заброшенном лесу?

— Ох, господин, не говорите, нужен — не нужен, а поопаситься надо. Да и лес-то, ваша правда, заброшенный, нехороший.

— Хватит трястись, рассказывай, — Конан чуть повысил голос.

— Я и говорю — волшебница жила. Людей не любила — жуть. Если кто придет к ней за советом, или с просьбой, а то и нечаянно забредет — все, считай, нет человека!

— Куда ж она их девала? Ела, что ли?

— Не-е, есть не ела, а так — взглядом поведет, тот и вовсе без ума, в лес ушел и сгинул, — легко объяснил Зубник. — Вот она и решила, чтоб не досаждали ей, собрать все хвори людские, да и наслать на мир. Слуг своих темных разослала, чтоб никакая гадость от нее не ускользнула. И все в шкатулку складывала. Да только куда уж бабе против мира идти, хоть и волшебнице! Нашелся чародей, вовремя подоспел, да и все ее козни против нее и повернул: только она свою шкатулку открыла, мордой ее туда и сунул! Тут-то она от злости поганой слизью по холму и растеклась! — Парень довольно ухмыльнулся, и Конан решил, что в родных Лекарях женщины не особо баловали его вниманием, а, скорей всего, и обижали. — А потом уж, много лет прошло, позабыли ее, тут и люди поселились, да только замечать стали — кто на холме живет, тот не простую силу имеет — и боль заговаривает, и кости правит, и корешки-травки разбирает. Так наша деревня и пошла. Да только каждая семья по-своему умеет, и свое лечит. Раньше это просто прозвища были, а потом уж и имена забылись, зато и понятно: зубы схватило — иди к Зубникам, живот крутит — Брюхачи через дом от нас живут…

Конан, запрокинув голову, с удовольствием захохотал, представив, как зовут некоторых жителей этой необычной деревни, а отсмеявшись, с интересом спросил:

— Так говоришь, силу имеешь?

— Хвастать не буду, а что правда, то правда. — Зубник расплылся в довольной ухмылке.

— А доказать можешь? — Конана забавлял этот пустой разговор с недалеким деревенским парнем.

— Что ж тут доказывать? — удивился тот. — Сам я зубами никогда не маялся, да и у вас, господин, с ними все в порядке. Правда, с год назад помучил один, но, видно, знающий человек заговорил.

Конан не сразу сообразил, о чем идет речь. Потом вспомнил свои мучения, когда ноющий зуб трое суток не давал ему спать, заставляя метаться по дворцу в поисках хотя бы минуты покоя, и непроницаемое лицо стигийского лекаря из пленных, произносящего странные тягучие слова у его изголовья. Ни одна рана не приносила киммерийцу столько мук, и никогда еще он не испытывал такого облегчения, когда боль отступила. Конечно, из этой истории никто не делал тайны, но как мог этот ограниченный увалень так ловко вставить ее в свою хвастливую байку? Конан нахмурился. Он терпеть не мог пустых болтунов. Не дело, конечно, королю спорить с подданными, но этого он выведет на чистую воду. С силой проведя языком по зубам, Конан нащупал клык, так досаждавший ему, и с издевкой спросил:

— Ну, умник, может, скажешь, какой именно зуб болел?

— А что тут скрывать? Вы сами изволили его только что языком потрогать, клык это наверху справа. — Проехавший чуть вперед парень обернулся и внимательно посмотрел в лицо королю. Конан почти с ужасом почувствовал, как чьи-то сильные пальцы сдавили и покачивают зуб. «Наваждение», — подумал он, тряхнув головой, и, сильно пришпорив коня, поскакал дальше. Разговаривать расхотелось, наступившее молчание вновь напомнило о странной тишине, заполнившей лес. Обычные вещи приобрели зловещий смысл: корни, вылезшие из-под земли, походили на заколдованных змей, знакомые деревья сменились странными небывалой высоты стволами с удивительной светлой корой, напоминавшей шелушащуюся кожу. Хруст сучка под копытом, казалось, грохотом разносился по всему лесу. Скоро исчезла трава, верхушки совсем закрыли небо. Кони стали все чаще, вздрагивая, останавливаться.

— Простите, господин, — осмелился заговорить Зубник, — мы заехали уже слишком далеко, здесь нет дичи. Скоро начнутся болота, там кони не пройдут. — Лицо слуги выражало тревогу, он нервно оглядывался, несколько раз украдкой вытер потные руки о короткие охотничьи штаны. Конан замечал странности окружающего леса, но какая-то неведомая сила гнала его все дальше, несмотря на повисшую вокруг тревогу. Постепенно в звенящую тишину леса стал проникать легкий гул, как будто где-то далеко по степи несся табун коней. Насколько помнил Конан, нигде в округе не было не то что степей, но и просто открытых пространств. Местность понижалась, и похлюпывающая почва под ногами предвещала болото, но никак не поля. Киммериец двигался вперед уже не ради охоты, а из-за тревожного, почти болезненного любопытства. Никогда еще он не забирался так далеко, местность была совершенно незнакомой.

Мрачный лес внезапно кончился, сменившись нежно-зеленым ковром мхов с часто воткнутыми чахлыми деревцами, но светлее не стало. «Неужели уже вечер?»- удивился Конан. Гул усилился, от него кружилась голова и закладывало уши. Кони переступали ногами, Зубник, втянув голову в плечи, криво сидел в седле, всем своим видом показывая, что страшно трусит и, будь его воля, вихрем умчался бы домой.

Земля заходила ходуном, верхушки деревьев мелко затряслись, кони попятились, приседая на задние ноги. Конан, почему-то не испытывая ни малейшего страха, только краем глаза заметив, что слуга свалился и лежит на земле, жадно смотрел вперед, где посреди болота происходило что-то ужасное. Вначале мшистая поверхность задышала и задвигалась, как хорошо забродившее тесто, потом в центре лопнул огромный пузырь, раскидав ошметки травы и мокрой земли. Что-то огромное двигалось из глубины, сотрясая все вокруг. Кони не выдержали напряжения, первым ускакал в лес гнедой Зубника. Сам лекарь лежал на земле, не реагируя на происходящее. С трудом сдерживая рвущегося вороного, Конан боролся с искушением спешиться и отпустить обезумевшее животное. Он чувствовал, что должен остаться и досмотреть, чем все кончится, но понимал и рискованность такого шага, ведь в случае опасности далеко убежать он не сможет. Конь кружился на месте, вставал на дыбы, стараясь сбросить всадника. Не соображая, что делает, и чуть не свернув себе шею, Конан соскочил на землю. В одно мгновение конь умчался в лес, скорей всего проклиная сумасшедших двуногих, готовых ради любопытства рисковать собственной шкурой.