Роальд Даль - Как вам будет угодно, пастор!

• Название: Как вам будет угодно, пастор!
• Автор: Роальд Даль
• Издательство: Известия
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 1989

Рассказ опубликован в журнале «Иностранная литература» № 5, 1989

РОАЛЬД ДАЛЬ (ROALD DAHL; род. В 1916 г.)

— английский прозаик, драматург. Автор пьес, сценариев, многих сборников рассказов, наиболее известны «Кто-то вроде вас» («Someone Like You», 1953), «Поцелуй, еще поцелуй» («Kiss, Kiss», 1959), повесть-сказка «Ведьмы» («The Witches», 1983 — Уитбредская премия за лучшую детскую книгу года). Рассказ «Как вам будет угодно, пастор» взят из сборника «29 поцелуев от Роальда Даля» («Twenty-Nine Kisses from Roald Dahl», London, Joseph, 1969).

Из подборки «Авторы этого номера»

---

— Дерево как дерево, — заявил Рамминс, готовясь к спору.

— Нет, сэр, оно холодное. Но определить это наверняка способны, разумеется, только чуткие, опытные пальцы. Вам же судить трудненько, не легче, чем мне судить о спелости ячменя. В этой жизни, дорогой мой, все держится на опыте.

Они пристально глядели на странного священника с выпученными глазами на луноподобном лице. Подозрительность их поутихла, поскольку он вроде и впрямь знал толк в своем деле. Но до полного доверия было пока далеко.

Мистер Боггис нагнулся и указал на одну из металлических ручек.

— Вот еще где жуликам раздолье, — сказал он. — У старинной бронзы есть свой особый цвет и оттенок. Знаете ведь?

Они не мигая смотрели на него в ожидании новых откровений.

— Беда в том, что ее научились искусно подделывать. Вообще говоря, почти невозможно бывает определить, где поддельная «старина», а где настоящая. Не скрою, в данном случае мне самому трудно сказать наверняка. Поэтому нет смысла соскабливать с ручек краску. Это нам ничего не даст.

— А как можно новую бронзу сделать под старину? — спросил Клод. — Она ведь, известное дело, не ржавеет.

— Вы совершенно правы, мой друг. Но у этих мерзавцев есть свои секреты.

— Это какие же? — настаивал Клод. Он считал, что любые сведения такого рода никогда не повредят. Мало ли что, могут и пригодиться.

— Надо всего-навсего сунуть ручки на ночь в стружки красного дерева, пропитанные нашатырем. Бронза от этого подернется зеленью, а если зелень оттереть, появится мягкий теплый блеск, в точности как у благородной старой бронзы О, эти мошенники всякий стыд потеряли. Железо они совсем по-другому подделывают.

— А железо как? — зачарованно спросил Клод.

— С железом просто, — ответил мистер Боггис. — Железные замки, накладки и петли просто-напросто суют в обычную соль и вскорости вынимают уже совершенно заржавленными.

— Ладно, — сказал Рамминс, — значит, признаете, что про ручки точно не знаете. А им, может, не одна сотня лет, так?

— О нет, — прошептал мистер Боггис, выпучив на него свои круглые карие глаза. — Вот тут вы ошибаетесь. Глядите.

Он вытащил из кармана сюртука маленькую отвертку. Незаметно для них он одновременно вынул медный шурупчик и зажал его в складках ладони. Каждая ручка комода держалась на четырех шурупах; он выбрал один и осторожно стал счищать с его головки белую краску. Покончив с краской, он начал медленно отвертывать шуруп.

— Если этот шуруп действительно смастерили в восемнадцатом веке, — говорил он, — резьба будет чуть неровной, и вы сразу увидите, что ее нанесли вручную обыкновенным напильником. Но ежели ручку подделали относительно недавно, скажем, во времена королевы Виктории или позже, то шуруп, само собой, сделали тогда же. А значит, он продукт массового промышленного производства. Заводскую нарезку сразу отличишь. Что ж, поглядим.

Он прикрыл шуруп ладонью и, вытаскивая, безо всякого труда подменил его новым, который лежал у него в ладони. Этот маленькой уловкой собственного изобретения он пользовался давно и с большим успехом. В карманах сюртука у этого священника всегда было полным-полно дешевых шурупов любого размера.

— Вот, пожалуйста, — он передал новенький шуруп Рамминсу. — Видите, какая ровная резьба? Заметили, да? Еще бы. Обычный грошовый шурупчик, такой купишь в любой скобяной лавке.

Шурупчик переходил из рук в руки, его внимательно разглядывали. Даже у Рамминса уже не оставалось сомнений.

Мистер Боггис сунул в карман отвертку вместе с шурупом тонкой ручной работы, который он только что вывернул из комода. Потом он повернулся и неторопливо прошествовал к двери.

— Друзья мои, — сказал он, остановившись у входа в кухню, — очень любезно с вашей стороны, что вы позволили мне заглянуть в ваш уютный дом, очень любезно. Хочу надеяться, что я не утомил вас своей стариковской болтовней.

Рамминс поднял глаза от шурупа, который он все еще изучал.

— Но вы так и не назвали вашу цену.

— Разве не назвал? Ах, да, верно. Ну, так я вам без обиняков скажу. По-моему, он не стоит хлопот. Так что и толковать нечего.

— А все-таки — сколько?

— Вы что же, и впрямь хотите с ним расстаться?

— Я не сказал, что хочу расстаться. Я спросил сколько.

Мистер Боггис посмотрел на комод у противоположной стены; он склонил голову набок, потом на другой; он нахмурил брови и вытянул губы; он пожал плечами и пренебрежительно махнул рукой: мол, и размышлять-то об этом не стоит, вот так.

— Ну, скажем… Десять фунтов. Пожалуй, в самый раз будет.

— Десять фунтов! — вскричал Рамминс. — Не смешите, пастор, сделайте милость.

— Да если его на дрова пустить, и то больше дадут, — возмущенно вставил Клод.

— Вы на счет-то взгляните! — Рамминс так остервенело тыкал грязным пальцем в бесценную бумагу, что мистер Боггис не на шутку забеспокоился. — Здесь точно сказано, сколько он стоит! Восемьдесят семь фунтов! И это когда был новый. А теперь он старинный, и цена, стало быть, — вдвое!

— Позвольте, позвольте, сэр, уж никак не вдвое. Это всего лишь заурядная копия. Но я вам вот что скажу, друг мой, — с моей стороны это, конечно, опрометчиво, но уж так и быть — я готов поднять цену: пятнадцать фунтов. Пойдет?

— За пятьдесят пойдет, — ответил Рамминс.

Трепет восторга иголочками пробежал вниз по икрам и сладостно заколол ступни. Готово дело. Заполучил. Никаких сомнений. Но он не мог одолеть привычку сбивать цену на сколько возможно, с годами и опытом она вошла ему в плоть и кровь. Он так легко не уступит.

— Дорогой мой, — ласково прошептал он. — Мне нужны одни только ножки. Возможно, со временем я и ящики куда-нибудь пристрою, но все остальное, то есть корпус, годится, как справедливо заметил ваш друг, лишь на дрова и больше никуда.

— Пусть будет тридцать пять, — упорствовал Рамминс.

— Не могу, сэр, никак не могу. Не стоит он того. Да и не пристало мне торговаться. Совсем не пристало. Вот вам мое последнее слово, и я ухожу. Двадцать фунтов.

— По рукам, — поспешно сказал Рамминс, — забирайте.

— Ну ты подумай! — всплеснул руками мистер Боггис. — Опять я попался. И зачем я все это затеял?

— Нечестно, пастор, идти на попятный. Уговор дороже денег.

— Да-да, конечно.

— А как вы его увезете?

— Так, так, надо подумать. Что, если я въеду на машине во двор, — вы, джентльмены, окажете мне любезность, поможете его погрузить?

— В машину? Да он сроду не влезет в легковую машину! Тут грузовик нужен!

— Не обязательно. Сейчас посмотрим. Машина у меня там, на дороге. Я мигом вернусь. Думаю, как-нибудь втиснем.

Мистер Боггис вышел во двор, за ворота и пошел по проселку, что вел через поле к дороге. Он поймал себя на том, что от неудержимой радости глупо хихикает; у него было такое чувство, будто он целиком, как бутылка содовой, заполнен крошечными пузырьками; они сотнями подымались от желудка и весело лопались в голове где-то у самой макушки. Земля была сплошь усыпана золотом. Первоцветы и лютики внезапно превратились в сверкающие на солнце золотые монеты, и он свернул на траву, чтобы потопать по ним и услышать их мелодичное позвякиванье, когда он поддевал их носком ботинка. Ему стоило труда сдержаться и не пуститься бегом. Но священники ведь не бегают, они ступают неспешно. Иди медленнее, Боггис. Не теряй головы, Боггис. Спешить уже некуда. Комод твой! И всего за двадцать фунтов, а стоит-то он пятнадцать или двадцать тысяч! Комод Боггиса! Через десять минут его погрузят тебе в машину — он запросто войдет — и ты отправишься в Лондон и будешь петь всю дорогу. Мистер Боггис везет комод Боггиса на машине Боггиса к себе домой! Историческое событие. Любой репортер много бы дал, чтобы заснять такое на пленку! Может, организовать? Очень может быть. Посмотрим, посмотрим. О, славный день! О, дивный летний день! Здорово, черт побери!

А на ферме тем временем шел такой разговор:

— Ну, каково?! Старый осел выложит двадцать фунтов за эту рухлядь!

— Славное вы дельце провернули, мистер Рамминс, — сказал Клод. — Как по-вашему, выложит он денежки?

— Не выложит — шиш мы ему погрузим.

— А если эта штука в машину не полезет? — спросил Клод. — Знаете, что я думаю, мистер Рамминс? Хотите напрямки? Эта чертова коряга больно велика, нипочем в легковушку не войдет. И что тогда? А тогда он скажет, ну ее к дьяволу, и покатит себе прочь, только вы его и видели. И денежки вместе с ним. Она не очень-то была ему и нужна, сами знаете.

Рамминс помолчал, обдумывая неожиданную и пугающую перспективу.

— Ну, посудите сами, как такая штуковина влезет в легковушку? — не унимался Клод. — У пасторов больших машин не бывает. Вы когда-нибудь видели, чтоб у пастора была большая машина, а, мистер Рамминс?