Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

• Название: Фельдмаршал Борис Шереметев
• Автор: Сергей Мосияш
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012771-5, 5-271-04042-9

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).

Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.

---

Комплименты, отпускаемые дожем по адресу России и ее царя, были столь лестными, что невольно насторожили Шереметева: «Уж не с венского ли голоса поет венецианский главнокомандующий?»

Но, закончив официальную речь, дож вдруг попросил с оттенком задушевности:

— Расскажите, пожалуйста, о вашей дороге.

— О какой дороге? — не понял сразу Шереметев.

— Ну как выехали, где ехали, где останавливались. Мне все-все интересно.

И тут боярина осенило: «Ведь дожу запрещен выезд из страны, он всю жизнь не видит ничего, кроме своих каналов и мостов». Борису Петровичу стало даже жалко этого человека.

— Я выехал из Москвы со своей свитой двадцать второго июня и поехал вначале в свои вотчины.

— Вотчины? Что это?

— Это мои деревни. И земли, и крестьяне.

— Вы имеете свои деревни и земли?.

— А как же? А разве у вас нет?

— Увы, мой друг, я не имею права иметь их. Ни я, ни моя семья.

— Но вы только что говорили о ваших провинциях, ваше величество.

— Все провинции принадлежат государству, мой друг, не дожу, — улыбнулся дож. — Вы лучше расскажите о ваших вотчинах.

«Бедный ты, бедный, — подумал Шереметев, — за что же ты трудишься-то». А вслух продолжал рассказывать о своих вотчинах, о дороге. Дож слушал его внимательно, изредка перебивая просьбой пояснить какую-то подробность, удивившую чем-то.

— …Как? Как вы волка загоняете?

— …А за что вас в тюрьму бросили?

— …Неужели король одной ладонью раздавливает бокалы? Это ж какая сила!

И Шереметев подробно рассказывал обо всем, все более и более проникаясь сочувствием и доверием к дожу, не имеющему возможности выехать из государства ему вроде подвластного. И под конец не удержался, спросил:

— Ваше величество, а какая вам корысть в вашей короне, если вам ничего иметь нельзя?

— Мой друг, у нас республика Святого Марка, и я имею в ней власть. А потом, мне идет достаточное содержание. И это пожизненно.

— Я б, наверно, отказался от такой короны, — вздохнул Шереметев.

Дож улыбнулся снисходительно:

— Друг мой, я не имею на это права, даже если бы захотел.

— Во те раз. Выходит, не привязанный, а визжишь.

— Как? Как вы сказали? Не привязанный, а визжишь, — рассмеялся дож.

Расспросив Шереметева о том, где он побывал в эти дни, дож обернулся к Кутини:

— Что же все по мануфактурам гостя таскаете? А дворцы, а искусство, а академия?..

— Но его превосходительство сам выбирал, что смотреть.

— Он наверняка не знает о наших ценностях. Вы, Кутини, обязаны были подсказать.

После этой встречи с дожем Кутини уже не спрашивал Шереметева, что бы он желал увидеть, а сам говорил:

— …Сегодня едем в Академию искусств.

— …Собор Святого Марка ждет нас, ваше превосходительство.

— …Я думаю, вам интересно будет взглянуть на синагогу. Мы сегодня посетим две-три из семи.

— …В Главном архиве на площади Святого Марка уже ждут ваше превосходительство.

Именно в архиве Курбатов, взяв в руки какую-то бумагу, посмотрел ее на свет, удивился:

— Борис Петрович, глянь.

— Что там?

— А вот взгляни на свет.

Шереметев взял исписанный лист бумаги, взглянул на просвет.

— В самом деле. Что это? — обернулся к Кутини.

— Это герб наш. Такая бумага с водяным гербом предназначена для важных государственных документов. Ее не подделаешь.

— Ишь ты, хитро устроено, — огладил лист Курбатов, прищуриваясь. — Взглянул на свет, и все. Сразу узнал — не пустяшная.

Наконец Кутини несколько поднадоел боярину с его ежедневной обязательностью и торопливостью. Борис Петрович, привыкший жить без спешки, без гонки, решил избавиться от услужливого итальянца, тем более что они уже освоились с городом, могли в нем ориентироваться без посторонних. Призвав к себе адъютанта Савелова, сказал ему:

— Петь, завтрева, когда явится этот Кутини, скажи ему, что-де занемог я. Понял?

— Понял, Борис Петрович.

— Чай, я не мальчик бегать кажин день высунув язык. Верно?

— Верно, Борис Петрович, — согласился адъютант, хотя ему-то как раз нравилось ежедневное отсутствие начальника. Оно позволило парню без помех сблизиться со смазливенькой девчонкой из обслуги остерии, готовой отдаться ему хоть сегодня в удобном месте. А уж куда удобней для любовных утех покои боярина в его отсутствие. И вот, пожалуйста, вздумал больным сказаться.

— Не обидно скажи, ласково, — наказывал Борис Петрович. — Вот возьми десять ефимков {55}, передай ему за труды. Скажи, мол, мы ему премного благодарны.

«Хватит ему и пяти ефимков», — подумал Савелов. И назавтра, встретив итальянца внизу, молвил ему с оттенком огорчения:

— Господин Кутини, его превосходительство с вечера занемог и очень просил не беспокоить его.

— Заболел?

— Да, да, заболел.

— В таком случае я постараюсь прислать доктора.

— Нет, нет, у нас в свите есть свой доктор, он уже лечит генерала. Спасибо. Вот его превосходительство велел передать вам пять талеров в благодарность за ваши услуги.

— Но-о… — замялся Кутини.

«Откажись, гад, откажись», — подумал Савелов, восприняв это как колебания.

— …Мне как-то неудобно… ну да ладно. — И Кутини взял деньги.

«Паразит. Дож наверняка оплатил тебе все», — подумал адъютант, но вслух молвил то, что было наказано:

— Мы вам премного благодарны, господин Кутини.

— Что вы, что вы. Это мой долг.

Итальянец ушел, Савелов отправился наверх к боярину.

— Ну?.. — встретил его Шереметев вопросом.

— Все в порядке, Борис Петрович, как велели, так и сделал.

— Ну слава Богу! — перекрестился боярин. — И человека не обидели, и… Деньги взял?

— Конечно, взял. Кто ж от серебра отказывается.

— Ну и хорошо, ну и прекрасно.

Адъютант спускался вниз в остерию повеселевшим, в кармане позвякивало серебро, где-то ждала его черноглазая, огневая венецианка, с которой наверняка найдут они укромное местечко для любви и наслаждения. Порукой тому пять талеров, нежданно свалившихся с неба.

Глава шестая ПАДУЯ

Однако Кутини не забыл русских друзей, появился где-то дней через десять и первым делом справился о здоровье его превосходительства.

— Здоров, слава Богу, — отвечал Шереметев, не сморгнув глазом.

— Значит, едем в Падую.

— Падуя? Где это?

— О-о, это недалеко. Доберемся в один день. Сам дож просил меня свозить вас в этот город.

Ехали сушей в крытой карете, и всю дорогу Кутини говорил, говорил, показывая то направо, то налево, называя пробегающие за окном деревушки и даже отдельные здания, сыпля, словно горохом, именами их хозяев. Более того, сообщая, у кого из них сколько виноградников, у кого хорошее вино, у кого не очень. Кто умеет делать сыр, кто плетет отличные корзины, кто делает столы и стулья…

— Сейчас заедем к моему другу Бертучи, — пообещал Кутини. — Перекусим, выпьем хорошего вина. Передохнем часок, пока возчик покормит коней.

Бертучи, широкогрудый, прокаленный солнцем чернобородый мужчина, встретил нежданных гостей с искренней радостью и лучезарной улыбкой.

Когда Кутини представил ему русских — боярина с его дворецким, радость его удвоилась, словно к нему пожаловали близкие родные.

— О русс, о русс… — залепетал он.

— Рад без памяти, — переводил его восторги Кутини. — Говорит, что никогда не видел русских.

Хозяин пригласил дорогих гостей в дом и, усадив за стол, тут же, не переставая расспрашивать Кутини о чем-то, стал уставлять его закусками, меж которыми водрузил ведерный кувшин вина.

— Он говорит, что в союзе с русскими теперь мы добьем неверных. Кстати, отец Бертучи воевал на море под началом адмирала Маркелло и участвовал в морском сражении при Дарданеллах в тысяча шестьсот пятьдесят шестом году. Тогда наш флот полностью уничтожил флот султана.

— Неужели? — удивился Шереметев.

— Да, да, да. И вообще на море мы всегда побивали турок. В пятьдесят первом году адмирал Мочениго, а через четыре года Морозини громили их флот, а уж под Дарданеллами уничтожили целиком.

— Но чем вы это объясните? — спросил Борис Петрович.

— Во-первых, мастерством наших моряков и, что не менее важно, маневренностью наших галер. У турок весь флот парусный, и когда нет ветра, он беспомощен. А галера может двигаться и в штиль, идет на веслах. Остальное решают пушки, а они у нас великолепные, вы убедились в этом, будучи в Арсенале.

— Да, пушки у вас действительно хорошие. Государь приедет, наверняка закупит у вас и пушек, и ружей.

Бертучи очень расстроился, когда гости встали из-за стола, не допив даже кувшин вина, и категорически отказался от денег, которые предлагал ему Шереметев.