Андрей Басирин - Убить Ланселота

• Название: Убить Ланселота
• Автор: Андрей Басирин
• Издательство: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-93556-727-Х

Таинственные записи появляются в дневнике Хоакина Истессо, разбойничьего капитана. Судя по почерку, он оставляет их сам. Но как? Когда? Зачем? Одна тайна тянет за собой другую, и чтобы разгадать их, разбойник отправляется в путь. Хоакину предстоит узнать многое. Куда исчезают кометы из пророчеств? В чем суть бунтарства? И почему, наконец, невозможно убить Ланселота?

---

– Успокойтесь, ваше магичество. Мы вам верим, верим. Но и вы, уж будьте добры, не подведите.

В молчании дюжинцы вернулись обратно. Ударили лиловые вспышки порталов – числом одиннадцать. Правители возвращались по домам.

Вороны недоуменно посмотрели на опустевшее небо.

– Ну что? Значит, кар?

– Вот тебе и кар-р, дурра. Грошдества не будет. Спи, давай!

Ветка опустела.

Булькнула клепсидра в углу опустевшего зала. Стрелки на циферблате застыли, показывая без одной минуты двенадцать. Время Террокса остановилось на рубеже эр, и ни одна толком не была властна над этой землей.

Так прошло двадцать три года.

А потом еще сто лет.

Глава 1 КАПИТАН ДЕРЕВУДА

Июньский лес плыл в кипучем зеленом сиянии. Щебетали птицы; белки сварливо переругивались, деля шишки… а впрочем, Эра их знает, что они делили. В воздухе витали ароматы хвои, зверобоя, иван-чая; откуда-то тянуло дымком костра. Аппетитно пахло овсянкой и мясным бульоном.

Женщина в клетчатом переднике и неуклюжих деревянных башмаках возилась у грубого очага. На закопченных рогульках висел огромный котел; языки пламени лениво облизывали его черные бока.

Что-то бормоча себе под нос, женщина помешивала в котле кулеш. Из кустов за ней наблюдали внимательные глаза. Оленята, барсучата и зайчата собирались сюда каждый вечер. Восторженно хлопая ушами, они тянули к котлу любопытные носы. Еще бы! Ведь кашу варила сама принцесса.

Дженни Кислая Мордашка взмахнула половником. Зверята шарахнулись врассыпную.

– Морду убери! Ты, тупая тварюга!

И тут же:

– Пшел вон! По рогам захотел?

Олененок скакнул в сторону. На мордочке его появилось озадаченное выражение. В своей недолгой, но наполненной событиями жизни он твердо усвоил две вещи.

1. Заблудившись, следует бежать к яркому белому пятну. Мамы-оленихи носят под хвостиком белую шерстку, чтобы оленята всегда могли их найти.

2. Девицы, разгуливающие по лесам в бальных платьях и хрустальных туфельках, любят чесать зверей за ушком. Могут угостить пирожными.

Но жизнь полна разочарований. Чудом увернувшись от половника, олененок обиженно затрусил в лес. Вслед ему неслось:

– Пшел вон! Пшел вон, пшел вон, ска-а-атина-а-а!

Это было непонятно и обидно. Жизненные устои олененка рушились, душа преисполнялась горечью и цинизмом. А ведь каких-то двадцать лет назад ее высочество Дженнифер была совершенно иной. Воздушной, легкомысленной, звонкоголосой. Могла на спор перепеть любого соловья. В крайнем случае кукушку.

Но жизнь в компании разбойников согнет в бараний рог самую восторженную оптимистку. Сперва ты замечаешь, что шелк для леса как-то не подходит. Затем туфелек на ногах становится мало. Меньше двух.

Встречать восходы пением становится все сложней и сложней…

…голос хрипнет, а руки покрываются цыпками…

…волосы секутся, лицо обветривается – сущее безобразие!…

…и, наконец, овеянные легендами вольные стрелки оказываются обыкновенными мужчинами. Такими, как все, – не хуже, но и не лучше. Их надо кормить, обстирывать, им надо штопать носки.

Единственное исключение из правила – капитан. И это ранит больнее всего. Даже сейчас, после всех этих унылых, мокрых, холодных лет в лесу, ничего не изменилось. Сиди Дженни во дворце, как тогда, помани ее Хок – сбежала бы, не задумываясь. Ну, разве шерстяные носки бы захватила.

Каша сонно ворочалась в своем закопченном ложе. Дженни постучала о край котла половником. Порыв ветра качнул верхушки сосен, и в кулеш упало несколько чешуек коры.

– Кашеваришь, Дженни? Славно! Что у нас на ужин?

Принцесса подняла взгляд. Торопливый румянец залил ее щеки. Перед ней стоял Хоакин Истессо. Тот самый капитан разбойников, из-за которого она когда-то бежала из дворца.

– Да, сударь… Простите, сударь… я…

Она попыталась спрятать под передник огрубевшие от работы руки. Ей стало невыносимо стыдно. Стыдно своего потрепанного платья и деревянных башмаков, уродливого полотенца на голове.

Своих тридцати восьми.

Капитан принюхался:

– Диво-аромат! Да ты свой парень, Дженни, – он небрежно потрепал повариху по подбородку. – Молодчина. И ребята в тебе души не чают.

Сказал и умчался – длинноногий, высокий. Лицо загорелое, брови вразлет, подбородок решительный. Шпага на поясе – умереть не встать! Такой же молодой, как двадцать лет назад.

Нисколько не изменившийся.

– Я молодчина, – прошептала Дженни, опускаясь на траву. – Я свой парень…

Слезы полились из глаз. Олененок просунул мордочку под локоть бывшей принцессы. Дженни обняла зверька:

– Он совсем не помнит меня… Слышишь? Он забыл свою Дженни. Ну как, как такое может быть?!

Олененок сочувственно завилял хвостиком. Лизнул принцессину щеку – та оказалась соленой. Вот незадача… Легенда о пирожно-сахарных принцессах рушилась на глазах.

Тем временем над Деревудом сгустились сумерки.

Пламя костра стало ярче. Тени уползли в лес, притаившись среди деревьев; там, меж теней, притаился Хоакин Истессо. К костру он не спешил. Не то чтобы он ненавидел веселье и смех – о нет! В двадцать три нужно быть безумцем, чтобы бежать развлечений. Но встреча с Дженни растревожила его. Напомнила что-то давнее, основательно забытое.

У костра прозвучал женский смех. Ему ответил китарок Реми Дофадо.

– Для вас, сударыня! – заявил бард галантно. – Исключительно для вас аранжирую.

Он извлек из глубин китарка залихватский аккорд.

Брат Жак, известный огородник, —

запел Реми.

Жасмине не было с ним сладу:
Под рясой прятал он рассаду,
О, не подумайте плохого!
Рассаду золотого корня —
Ей засадил семь грядок кряду.

…Да, господа, жизнь разбойничья – сплошные песни и пляски. Ну, хорошо, хорошо… иногда приходится делать перерыв. Грабить виконтов, например. Когда дождь на улице, тоже не особо попляшешь. Физзборн иногда с облавами приходит, епископ из Неттамгора предает лесных язычников анафеме. Но по пятницам повеселиться – святое дело.

Радостные крики наполняли лес. Звенели бокалы, что-то жизнерадостно рассказывал брату Такуану Малютка Джон. Здоровяка ничто не выбивало из колеи: ни ворчание жены, ни однообразие лесной жизни. Он всегда и везде чувствовал себя в своей тарелке.

– Гостья! Гостья! – проревел он. – Спойте нам, сударыня. Просим.

– С удовольствием, – ответил незнакомый женский голос – Жаль, что я не вижу вашего капитана.

– Он подойдет, сударыня. Но позже. На него иногда накатывает это… пипетическое вздохновение…

– Поэтическое вдохновение? Как интересно. Но слушайте же…

– …и малахолия.

– Хорошо-хорошо.

Вновь зазвенели струны. Разбойники притихли.

Открою я тебе секрет один, —

запела незнакомка.

Ты не слуга себе, не господин,
Твоя душа тюрьма – решетки, камни, стены.
Когда ты плачешь, в небе плачет дождь,
Года идут, а ты чего-то ждешь,
С застывшим сердцем, все такой же неизменный.

Хоакин прислонился к сосне и закрыл глаза. Сегодня знаменательный день. В книге под иссиня-черной обложкой вот уже год не прибавлялось чужих записей.

Книга эта составляла великую тайну разбойничьего капитана. По сути, она содержала дневник его жизни. Едва выдавалась свободная минутка, Истессо дописывал несколько строчек, а то и страничек. Но удивительно! Временами в ней появлялись совершенно незнакомые записи; их можно было читать как авантюрный роман. Если верить книге, с Хоакином порой случались удивительнейшие вещи. Например, когда Дженни исполнилось восемнадцать, Хоакин похитил ее из дворца. Они едва не поженились.

Странное дело… Год-другой, и Дженни исполнится сорок. Она превратилась в сварливое создание с красным лицом и заплаканными глазами. Но раньше-то, раньше!…

– Прости меня, Дженни, – вздохнул разбойник. – Наверное, любовь не всесильна. И с моим заклятием ей не справиться.

А может, это вовсе и не любовь?…

Бело-голубая звезда запуталась в ветвях. Черничник под ногами шуршал укоризненно: куда ты, глупец? Постой! Не уходи!… Запахи багульника и хвои окутывали разбойника.

Впереди показались Две Сестры – сосны, что росли над хижиной Хоакина. Цвиркнула ночная птица; ей заливисто отозвался последний соловей. Через пару дней наступит День святого Петруччио, и соловьи умолкнут. Им будет не до песен – забота о потомстве отнимет все силы и все время. Но пока они еще поют.

Хоакин отвел в сторону тяжелую сосновую лапу. Вот и его хижина.

Хижина встретила разбойника сонным домашним уютом. Немножко назойливым, немножко наивным – словно объятия ласковой толстушки. На стенах радугой переливались гобелены. На них толстощекое солнце улыбалось полянкам и зайчикам, оленятам и марципановому печенью. Конечно же там нашлось место девушкам в бальных платьях. Старушка с вязанками хвороста оседлала простодушного юношу с услужливым лицом. Ганс и Гретель пили чай в пряничном домике, мечтая о творожном сыре и соленых сухариках.