Пол Теру - Моя другая жизнь

• Название: Моя другая жизнь
• Автор: Пол Теру
• Издательство: Иностранка, Б.С.Г.-ПРЕСС
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94145-056-7, 5-93381-082-7

«Моя другая жизнь» — псевдоавтобиография Пола Теру. Повседневные факты искусно превращены в художественную фикцию, реалии частного существования переплетаются с плодами богатейшей фантазии автора; стилистически безупречные, полные иронии и даже комизма, а порой драматические фрагменты складываются в увлекательный монолог.

---

Судя по всему, мое путешествие стоило затраченных сил. Я уже видел его конечный пункт, поселок прокаженных, и, хотя накануне ночью я изрядно перепугался, мне вроде бы удалось избавиться от ощущения постоянного преследования или хотя бы несколько ослабить его. Верно, страх еще брел за мной по пятам, но это была жалкая тень былого ужаса; я знал, что если не спасую, то оставлю ее позади.

В гавани был пирс, на нем стоял человек и наблюдал за моими действиями; скалы, за которые садилось солнце, отбрасывали тень на воду, по которой я греб к берегу. Человек на пирсе не проронил ни слова, хотя я громко поздоровался с ним. Лицо у него было темное, и я принял его за одного из немногих оставшихся в поселке прокаженных.

Я решил разобрать байдарку, пока еще не совсем стемнело, потому что на рассвете планировал пуститься в путь по тропе для вьючных мулов. Я вынул из лодки свое походное снаряжение, быстро развинтил скрепы и снял обшивку, стараясь успеть до наступления сумерек. Разобрав каркас и аккуратно укладывая груды деталей в походную сумку, я заметил, что тот человек, прокаженный, сидит, сгорбившись, неподалеку. У него были иссохшие пальцы, впалые щеки, кожа обтягивала череп.

— Все тут сидите? — сказал я как можно приветливее.

Он не ответил. В его молчании чудилась угроза; наконец он заговорил, и я остолбенел:

— Нам же лучше, если мы понимаем, что наше место здесь, что мы одиноки, заперты в своем мирке. Никто нас больше нигде не ждет.

Меня так и подмывало сказать: «Я вас не об этом спрашивал». Не успел он смолкнуть, как его накрыла тень, движущаяся тьма с четким черным контуром; скала, за которую село солнце, надвинулась на незнакомца. Я не мог сообразить, как ответить на слова этого человека, я думал, его уже нет рядом, как вдруг из темноты снова послышался его голос.

— Вам звонят по телефону.

— Откуда вы знаете, кто я?

Но он лишь указал пальцем на контору, размещавшуюся в маленьком каркасном домике на пирсе. Войдя туда, я почти ничего во тьме не увидел, но, пошарив на столе, нашел снятую телефонную трубку. Поднес ее к уху и услышал знакомый голос:

— Пол Теру умер…

Я повесил трубку и вышел из конторы, надеясь увидеть того человека. Но он исчез. Вокруг была кромешная тьма, луна не взошла, и даже огни крошечного поселка не достигали пирса. Телефонный звонок так расстроил меня, что не было сил идти в американское представительство, и есть от усталости не хотелось. Оставив лодку у берега, я взял спальный мешок, бутылку воды и пошел в дальний конец пляжа, который, как я позднее узнал, называется Папалоа; там я и уснул, спал скверно, мучимый бесами кошмаров и неотвязной мыслью: «Нам же лучше, если мы понимаем, что наше место здесь, что мы одиноки, заперты в своем мирке. Никто нас больше нигде не ждет».

Чуть свет я опять пошел на пирс к своей сумке с провизией, съел грейпфрут, немного хлеба с сыром и стал думать, как выбираться из долины. Я знал, что в Калаупапа осталось менее пятидесяти прокаженных, но я-то не видел вообще никого. Долина была широко известна извилистыми тропами, по которым мулы поднимаются к самому гребню скал. Я хотел нанять двух мулов, на одном поехал бы сам, другой вез бы поклажу, но где же их взять?

Пока я все это обдумывал, на пирс въехал пикап.

— Садитесь, — сказал водитель.

Это был тот самый человек, которого я видел предыдущей ночью.

— Мне нужно в аэропорт, — сказал я.

— Знаю.

Он улыбнулся и, прежде чем я успел спросить откуда, продолжил:

— Я знаю, кто вы.

Не столько голос, сколько сама фраза прозвучала очень знакомо. Где я ее слышал? И тут я вспомнил — по телефону. И узнал голос, тот самый голос.

— Вы живете в Калаупапа? — спросил я.

— Вас интересует, не болен ли я, — уточнил он. — Нет. Я выздоровел. Это безобидные шрамы, — и он в прощальном жесте поднял иссохшие пальцы.

Я с ужасом думал о возвращении в Гонолулу, потому что теперь я точно знал: меня ждут кошмарные ночи, будет трезвонить телефон, и голос прокаженного будет повторять, что я умер. Так оно и случилось в первую же ночь, но я не подошел к телефону. Звонки были даже хуже всяких слов, потому что в этом треньканье мне слышались слова, вновь и вновь повторяющие мой смертный приговор.

Когда в Гонолулу полночь, в Лондоне утро. Сняв трубку, я стал свирепо тыкать в рычаг пальцем, пока не услышал длинный гудок, — и набрал номер. Я знал его наизусть, мог набрать и вслепую; мне стало грустно, едва я услышал знакомую музыкальную фразу кнопочного телефона.

Я очень боялся этого дня, но не отступил и произнес:

— Я с тобой развожусь.

Разговор был коротким, после него я остался один. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким. Взошло солнце, но я настолько устал, что меня сморило, я крепко заснул и видел сны. Мне снилась невероятно счастливая жизнь, которой я прежде не знал, и преобладали в этом сне цвета и свет зари.

XVIII Эпилог Личные вещи

На ящиках, доставленных из Лондона, значилось «Личные вещи». Я открывал их наугад, разрывал упаковку, расставлял освобожденные предметы на залитом солнцем газоне.

Большой медный самовар. Москва, 1968 год. На боку вмятина, оттого что я пытался запихать его ногой под сиденье, когда летел из Москвы в Дели, чтобы оттуда уже отправиться в Сингапур. Помню, как я волновался, не поинтересуется ли советский таможенник, где я менял валюту, чтобы сделать эту покупку. Менял я доллары нелегально, на черном рынке, по курсу один к восьми. Самовар обошелся мне в десять долларов. Но таможенник содрал бумагу, в которую самовар был завернут, и, увидев, что это такое, улыбнулся и заметил: «Чай, значит, любите».

Деревянный чайник — красный лак, Токио, 1976 год. Подарок от моих хозяев. Мне понравился такой чайник в кафе, где мы ели лапшу. Я задержался возле него и сказал: «Какая прелесть!» На следующий день мне вручили точно такой же — без комментариев.

Толстая керамическая чашка. На донышке карандашная надпись: «Папе. Изготовлено Уиллом летом 1984 года под строгим надзором м-с Уэйлен».

Пенковая трубка. Чашечка — голова бородатого турка в тюрбане. Стамбул, 1973 год. Приобретена во время поездки, описанной в «Железнодорожном базаре». Серебряная пивная кружка с крышкой (сделано в Англии) — Уитбредовская литературная премия 1978 года за «Дворец изображений». Медальон с надписью «Журнал „Плейбой“. Лучший рассказ 1975 года». Премия Массачусетского университета «Ассошиэйтед алумни» 1984 года — тарелка с надписью «За выдающиеся заслуги в профессиональной деятельности». Ее мне вручил губернатор Массачусетса Майкл Дукакис, неудачник президентской кампании 1990 года.

Сделанная в Индии металлическая шкатулка, изнутри инкрустированная серебром. На донышке надпись: «Алисон и Полу с любовью. Счастливого брака! От Барбары и Раджата, декабрь 1967 года. Кампала».

Половинка минерала пурпурного цвета. Подарено в Лондоне в 1972 году женщиной, которая сказала: «Это жеода. Неужели вы не знали?»

Ожерелье из собачьих зубов. Новая Гвинея. «Пожалуйста, приезжайте, мистер Пол. Поедем опять ловить рыбу и много наловим». Медная черепаха — сосуд для курения фимиама, из Южной Индии, приобретено в 1986 году, когда Энтон работал в лагере «SOS — дети!» неподалеку от Мадраса. В тот год он поступил в Кембридж.

Человеческий череп с откидывающейся пластиной наверху. Куплен за 150 фунтов у моей бывшей студентки из Сингапура Чен Е Чун. Она называла его «Генри».

Китайская светло-зеленая чашка из нефрита. Маленькая рыбка из горного хрусталя, купленная в Ченду, Сычуань. Большой медный храмовой сосуд, купленный на базаре в Лхасе, Тибет. Золотая Тара[112] тоже из Тибета. Чаша из человеческого черепа, отделанная серебром. Набор деревянных мисок, тоже отделанных серебром. Напоминание о путешествии 1986–1987 годов, описанном в «Железном петухе». Как заявил мне тибетский проводник: «Должен предупредить, что все это воспрещается вывозить из Китая. Можете, конечно, попробовать, но мое дело — поставить вас в известность».

Набор тростей. Одна из хребта акулы (с продетым внутри стальным стержнем), а рукоятка из клюва додо; другая — из эбонита, рукоятка — тигровый клык. Уэльс, 1982 год, поездка описана в «Королевстве у моря». Две малаккские трости — одна из ротанга с серебряным набалдашником, вторая — бамбуковая, трость-шпага.

Кожаная шкатулка из Флоренции, мамин подарок (1976 год), внутри морская раковина из Флориды. Медная керосиновая лампа, купленная на блошином рынке в Сингапуре в 1969 году. Череп маленького крокодильчика, купленный в Зимбабве во время визита к Уиллу, где он преподавал в Гуруве, 1988 год. В тот год он поступил в Оксфорд. Коровья челюсть, найденная в поле близ Эдлстона (Шотландия) во время семейной прогулки в 1982 году. В тот же день мы повстречали овцу, так сильно обросшую шерстью, что, упав, она никак не могла подняться — беспомощная, словно черепаха на спине.