Энн Грэнджер - Посмертное слово

• Название: Посмертное слово
• Автор: Энн Грэнджер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02552-4

Суперинтендент Алан Маркби и его подруга Мередит Митчелл поселяются на время отпуска в деревушке Парслоу-Сент-Джон. Отдохнуть им, однако, не удается, потому что загадочная смерть пожилой богатой Оливии Смитон из поместья «Грачи» не может оставить их равнодушными. К тому же смерть Оливии — не единственная загадка Парслоу-Сент-Джон. Недалеко от дома старушки находят обезглавленный труп разнорабочего Эрни Берри, что дает основание думать, не совершаются ли в деревне ритуальные убийства?

---

— Да, понимаю, куда вы клоните. Жизнь у нее была яркой, интересной и довольно любопытной.

— Вызывает много вопросов, — медленно проговорила Мередит.

— На которые, — ответила Уинн, — почти нет ответов, уж вы мне поверьте! — Хозяйка дома очень разгорячилась. — Вы не представляете, как трудно мне было писать ее некролог! Совершенно очевидно, в ее биографии столько белых пятен! Оливия жила по соседству со мной, но, как вы сами понимаете, я не могла пойти к ней и рассказать, чем я занимаюсь. Поэтому пришлось подстраивать якобы случайные встречи или звонить под разными предлогами и как бы невзначай вставлять интересующий меня вопрос. С таким человеком, как Оливия, которая не слишком-то привечала гостей, это нелегко. Мне пришлось даже записаться в церковный комитет.

— Уинн! — в шутку возмутилась Мередит. — Вы поступили как какая-нибудь бойкая репортерша из бульварной газетенки! Зачем вы это сделали?

Уинн, нисколько не обидевшись, широко улыбнулась в ответ:

— Я добровольно вызвалась собирать пожертвования для нашего приходского священника в фонд восстановления храма. Таким образом, у меня появилась возможность заехать к Оливии под благовидным предлогом. Я убеждала ее участвовать во всяких благотворительных ярмарках, распродажах и прочем. Она отдала мне кучу всякого барахла, одежду, книги, вазы. Выписала парочку чеков на довольно крупные суммы. В общем, проявляла щедрость во всем, кроме разговоров о самой себе! Разумеется, она была хорошо воспитана и не отшивала меня открыто, но, судя по выражению ее лица, считала мои намеки и наводящие вопросы очень нахальными. Поверьте, я, если надо, могу и лису перехитрить! — добавила Уинн. — Но с ней у меня ничего не получалось. К ней было не подступиться… Если честно, мне ее не хватает.

Уинн отпила кофе.

— Естественно, я попыталась зайти с другой стороны, то есть расспросила Джанин Катто. Джанин и рада была бы посплетничать о своей хозяйке, вот только сказать ей было нечего. Говорила, что «миссис Смитон не очень болтлива», поэтому ей ничего не известно. Правда, она знала, что Оливия какое-то время жила во Франции, но насчет всего остального… Джанин ужасно удивилась, узнав от меня, какое интересное прошлое было у ее хозяйки. В конце концов я решила, что Оливия на собственном горьком опыте узнала цену откровенности и выстроила надежную линию обороны против тех, кто пытался вторгнуться в ее личную жизнь.

— Я как раз хотела спросить, — сказала Мередит. — Значит, они с этой Вайолет были любовницами? Тогда понятно, почему она вдруг уехала из Англии. В то время у нас очень нетерпимо относились к нетрадиционной сексуальной ориентации.

— Оливия никогда не скрывала истинной природы их взаимоотношений, — ответила Уинн. — Она была не из тех, кто прятался по углам или притворялся. Видите ли, я верю, что они могли бы остаться в Лондоне, если бы вели себя, как тогда говорили, тактично. Но они не вели себя тактично. Во всяком случае, Оливия. Вайолет Доусон, возможно, и предпочла бы маскироваться за скромным фасадом старой школьной дружбы. У нее, дочери сельского священника, не было денег. Насколько мне известно, до того, как они с Оливией зажили общим домом, Вайолет жила в качестве так называемой компаньонки у целого ряда пожилых дам. Ведя такую жизнь, она приучилась считаться с мнением других людей. Она ведь понимала, насколько это, в конце концов, важно. Зато Оливия никогда ни с кем не считалась. Она искренне не понимала, почему Вайолет всех боится. Оливия была красива, энергична, и у нее имелись собственные средства. Она всегда попирала общепринятые правила поведения, но даже и при таком образе мышления можно найти компромисс, который устроил бы всех. Например, веди они с Вайолет богемную жизнь или даже будь они сторонницами радикальных общественных идей, их поведение сочли бы просто эксцентричным. Но Оливия была очень богатой женщиной, которая всю жизнь привыкла делать только то, что ей нравится. Ей просто не приходило в голову, что когда-нибудь она может зайти слишком далеко, оскорбить кого-то и поплатиться за это. Она не представляла, что платить придется очень дорого. И еще меньше — что расплачиваться за ее сумасбродство придется кому-то другому.

Короче говоря, она не представляла, что кто-то может вмешаться в ту жизнь, которую она хотела вести. Она ошибалась. Кое-кто мог вмешаться в ее жизнь — и вмешался. Оливия не поладила со своим деверем, Лоренсом Смитоном. Узнав о ее отношениях с Вайолет, Лоренс пришел в ярость. Он счел это оскорблением памяти своего брата Маркуса. Он организовал настоящую травлю. Оливия бы выдержала бой, но бедняжка Вайолет страшно страдала; дело едва не кончилось нервным срывом. Оливию буквально вынудили уехать за границу — даже ей пришлось признать, что другого выхода нет. Уверена, про себя она всегда считала эту ссылку временной. Не поражением — с поражением она бы ни за что не смирилась, — а стратегическим отступлением.

— По-моему, этот Лоренс поступил с ними довольно несправедливо, — заметила Мередит.

Алан поерзал в кресле.

— Мы ведь не знаем, почему Лоренс их травил. Возможно, он считал, что нетрадиционная ориентация вдовы его брата бросает тень на сексуальные пристрастия самого Маркуса. В конце концов, нам ведь неизвестно, что за отношения связывали Маркуса и Оливию, когда они поженились.

— По-вашему, они заключили брак по взаимному расчету? — кивнула Уинн. — Ну да, как вы и говорите, нам ничего не известно. Конечно, Лоренс повел себя жестоко, и остальные последовали его примеру. Оливию перестали принимать в обществе. О них рассказывали всякие небылицы и сплетничали. Некоторые из кожи вон лезли, чтобы побольнее задеть их; хихикали по углам, зная, что Оливия или Вайолет примут оскорбления близко к сердцу.

Алан вдруг попросил:

— Расскажите об околевшем пони!

Мередит окинула любимого изумленным взглядом; ей с трудом удалось подавить усмешку.

— А, пони… Его отравили! — С этими словами Уинн, выказавшая хорошее знание человеческой психики, встала. — Кстати, у меня есть его снимок. Только что вспомнила!

— Значит, тебе совсем не все равно! — укоризненно заметила Мередит, как только хозяйка вышла из комнаты. — Ты просто умираешь от желания забросать ее вопросами.

— Я ведь человек! — оправдывался Алан. — Да, кое-что меня действительно заинтересовало. Но не чрезмерно.

— Знаешь, — с серьезным видом заметила Мередит, — я никогда не считала тебя ханжой! Почему бы тебе не признаться, что тебя, как и меня, заинтересовала эта история?

— Потому что она меня совсем не заинтересовала! И я объясню тебе почему! — Алан наклонился вперед, при этом светлая челка упала ему на лоб. — Потому что Уинн хочет во что-то меня втравить! Думаешь, она просто так нам все рассказывает? Она уверена, что здесь случилось что-то странное. Я имею в виду не прошлое — во всяком случае, не далекое прошлое. Речь идет о сравнительно недавних событиях. Но доказательств, с какими можно обратиться к местным представителям закона, у нее нет. Вот увидишь, она попросит, чтобы я расследовал дело, так сказать, полуофициально!

Мередит нахмурилась:

— Интересно, жив ли еще старый Лоренс?

— Если он и жив, ему сейчас за восемьдесят, не меньше, и нет никаких оснований полагать, что его чувства к бывшей невестке изменились. Однако он уже староват для того, чтобы травить пони! В общем, я глубоко убежден: что бы здесь ни происходило, нам не стоит вмешиваться.

— Его снял Макс… — Уинн уже вернулась и протягивала им снимок. — Макс Кромби сфотографировал пони в прошлом году, до того как его дочка Джули получила собственного любимца. Вот, смотрите. Давайте-ка зажжем камин. По вечерам здесь довольно промозгло!

Мередит взяла фотографию. На ней была изображена хорошенькая девочка с длинными светлыми волосами, которая сидела на пони в загоне. На заднем плане высилось большое дерево. Сбоку на снимок падала чья-то тень — мужская или женская. Она расползлась по земле. Уинн указала на тень, протягивая снимок стоящему рядом Маркби.

Он взял снимок и кивнул.

— Это не фотограф, — сказал он. — Тень падает сбоку. Фигура… похоже, женская… в юбке. Но тени обманчивы…

— Возможно, — тихо заметила Уинн, — это Оливия.

— У меня вопрос! — воскликнула Мередит, не обращая внимания на болезненный тычок между лопатками. — Насчет фотографий. Вернее, насчет того снимка над некрологом. Вы сказали, он единственный, да и тот сделан в войну. Но ведь паспорт у нее наверняка имелся?

— Она его уничтожила — по крайней мере, среди ее документов никакого паспорта не нашли. И никаких данных о том, что она запрашивала паспорт для поездок за границу, не сохранилось.

— Но ведь она много лет прожила во Франции, — не сдавалась Мередит. — Должно быть, ей приходилось продлевать первоначальный паспорт или получать новый — скорее всего, в ближайшем консульстве.