А Кузьмин - Откуда есть пошла Русская земля - Века VI-X (Книга 2)

• Название: Откуда есть пошла Русская земля - Века VI-X (Книга 2)
• Автор: А Кузьмин
• Жанр: История

---

В старой норманистской литературе обычно подчеркивался благодетельный характер норманского завоевания или просто утверждения норманнов на верху социальной лестницы. Но в отдельных работах и публицистических сочинениях просматривалось и чисто расистское упоение превосходством силы.

Антинорманисты обычно указывали на отсутствие германизмов в языке, языческих культах, вообще в культуре. Нынешние неонорманисты часто этим аргументам противопоставляют указания на то, что норманны и всюду в Европе не оставили никакого следа. Только это утверждение неверно. Норманны всюду оставили след, и след кровавый, разрушительный. Правильным было бы сказать, что они нигде не играли созидательной роли. А такой вывод будет полезен для сопоставления с тем, что происходило в Восточной Европе. Он, во всяком случае, должен учитываться нынешними приверженцами идеи "норманно-славянского синтеза", пытающимися представить дело таким образом, будто известные всей Европе кровожадные разбойники сразу "размякли", как только увидели созревших для получения государственности славян.

В предисловии и в приложении к первой книге приведен материал об этнической природе руси и ее взаимоотношениях со славянами в разных районах, главным образом в Подунавье. Ниже, в приложении, будут воспроизведены данные источников о руси и варягах IX-XI веков. Здесь же целесообразно остановиться на формах организации главных "действующих лиц" процесса складывания обширного государства на территории Восточной Европы.

Необходимо подчеркнуть, что норманскую теорию нельзя опровергнуть общими соображениями. Исходя из теоретических положений, можно лишь отвергнуть рассуждения о "способных" и "неспособных" к чему-либо народах. А эти рассуждения, вытекая из норманистской концепции, вовсе для нее не обязательны. Не имеет особого значения и спор о роли пришельцев. Если это норманны, то, по аналогии с Западной Европой, ее следовало бы оценить как отрицательную. Но и такая оценка не подрывала бы норманизма. Иными словами, норманизм опирается на самые различные методологические посылки, причем все, принимающие фактическую аргументацию норманистов, неизбежно являются ее приверженцами, как бы далеко они ни расходились в оценке роли и влияния норманнов в Восточной Европе.

Некоторое время назад решающим доводом против норманизма служило убеждение, что все народы из века в век развиваются примерно на одной и той же территории. Теперь этот аргумент помогает скорее норманизму, так как факт многочисленных переселений и перемещений народов очевиден. В Европе не найти ни одной страны, народ которой не включал бы в свой состав выходцев из доброго десятка языков и племен. И в Восточной Европе следует учитывать, когда и с чем пришли сюда те или иные племена и народности. Это, кстати, прояснит, что привнесли германцы, если они что-то привнесли.

О форме организации славянских племен, точнее, племенных союзов в VI - IX веках выше говорилось. По существу, это стройная, созданная снизу, прежде всего в хозяйственно-экономических целях система, в которой высший слой еще не отделился от низовых звеньев. Мы сейчас несколько искусственно заостряем вопрос на том, можно ли эту весьма устойчивую систему назвать государством, или же следует ограничиться более осторожным определением. А говорить стоило бы о возможных альтернативных государственных формах и их эффективности в данных условиях. И в этом плане интересны представления о задачах высшей власти, свойственные людям той давней эпохи.

У автора "Повести временных лет" на первом месте - понятие "земля". "Русская земля". "Деревская земля", позднее также "Новгородская" и "Суздальская земля". Не род, не племя и не князь. Само понятие "племени" в этом случае предполагает тоже не кровнородственное, а территориально-историческое значение, то есть имеет в виду не кровных родственников, а людей, объединенных общей территориальной организацией. В заслугу Владимиру летописец ставит то, что он вместе со старейшинами радел "о строе земленем, и о ратех, и о уставе земленем". В гриднице Владимира шли пиры, на которые свободно могли приходить "бояре и гриди, и соцкие, и десяцкие, и нарочитые мужи, при князе и без князя". Здесь, правда, уже нет простонародья, но представители народа еще есть, и князь заинтересован в привлечении их на свою сторону.

Древний киевский летописец поставил и вопрос о начале княжеской власти в Киеве. Но принципиальное значение придавалось ему лишь потому, что кто-то оспаривал княжеское достоинство Кия и его преемников, как княжеское же достоинство и правителей отдельных земель. Очевидно, сам летописец ставил выше власть, идущую от земли, по сравнению с той, которая ложится на землю извне, будь она "своя" или "чужая".

В сказании о призвании варягов, возникшем явно позднее, над "землями" возвышается внешняя и извне пришедшая власть. По летописи, потребность в ней возникла потому, что, освободившись от варяжской дани, племена словен, кривичей, веси, чуди и мери утонули в усобицах. Поэтому они договорились пригласить в качестве третейского судьи князя извне, "иже бы володел нами и судил по праву".

Достаточно взглянуть па карту, и станет ясно, что экономических потребностей в объединении обширнейшей территории союзов племен не было ни в IX веке, ни много позднее. Соединение разноязычных территорий могла осуществить только именно внешняя власть. Развитие частной собственности вносило противоречия в племенную организацию, но сломать ее она не могла. Эту организацию не сломает и внешняя власть, хотя она и будет к этому стремиться. Именно на этой российской территории вплоть до XIX века сохранится обычное право, противостоящее государственному законодательству. Это обстоятельство обыграл А. Н. Островский в драме "Горячее сердце": градоначальник обращается к купцам с вопросом, судить ли их "по закону, или по совести", пугая пухлыми томами Полного собрания российских законов. Купцы апеллируют к "совести" не только потому, что "законов у нас много", но и потому, что законы редко считались с действительностью. Общество откупалось от внешней власти взятками, но внутри его продолжали действовать законы, которые нельзя было обойти: законы традиции.

В сказании о призвании появляется и идея "права" на княжение единственного рода. Насаждалась эта идея Мономаховичами, отстоявшими от родоначальника династии Игоря на целых семь поколений. И похоже, что, кроме них, никто и не вел себя от Рюрика. Во всяком случае, в "Слове о полку Игореве" легендарным родоначальником русских князей признается Троян, а главный герой - Игорь Святославич - назван его "внуком", то есть потомком.

Необходимо иметь в виду, что и слово "владение" под пером летописца означало нечто иное, нежели позднейшее феодальное или княжеское владение. В славянском языке не случайно (так же, как в кельтском) одним словом обозначалась и земля, и управление на пей: власть (волость). "Владение" в этом смысле не означало ни господства, ни собственности. Это была форма почетной и доходной, по все-таки обязанности. На практике, конечно, владельцы стремились стать и господами и собственниками. Тем не менее княжеский удел никогда не сливался с государственным владением. Да и в рамках домена собственность князя ограничивалась. Не случайно, что, когда в середине XIX века в канун крестьянской реформы возник вопрос, кому принадлежит земля, ясного ответа на него никто не мог дать.

Как было сказано, экономически целесообразная земская власть не могла простираться на обширные территории. Возвыситься над ними могла лишь власть, так или иначе внешняя. Таковая, естественно, пользовалась противоречиями между отдельными землями-княжениями и, конечно, не забывала напомнить о своих заслугах в поддержании "порядка", а также в организации обороны или же походов па внешнего врага. На юге таким племенем-объединителем оказались поляне-русь.

Дунайские воспоминания древнейшего киевского летописца относятся к эпохе великого переселения. Но восстановить ход событий с VI по IX век в Поднепровье в настоящее время не представляется возможным. Можно лишь предполагать, что здесь сосуществовали еще не слившиеся собственно славянские и русские племена вместе с остатками какого-то иного местного и пришлого населения. Кое-что летописец прояснил, сам того не подозревая. Ему очень хотелось приподнять достоинство полян, обосновать их право на первенство в славянских княжениях, а показал он то, что поляне сохраняли еще черты, характерные для многих племен эпохи переселений.

Существеннейшие отличия от остальных славян поляне сохранили в двух наиболее стойких традиционных сферах: в формах семьи и в погребальном обряде. У всех славян было трупосожжение. Поляне выделялись трупоположениями, и это сообщение летописца подтверждается археологическим материалом. У славян при сохранении многоженства преобладала малая семья. И это тоже подтверждается археологическими данными: размеры полуземлянок (10-20 квадратных метров) могли вместить только малую семью. "Большие дома" черняховской культуры (II-IV вв.) обычно достигали сотни и более квадратных метров. Летописец особое значение придавал форме брака, отметив, что у славян вообще "брака не было", а было умыкание во время игрищ между селами по договоренности с невестой ("с нею же кто совещашеся"). Браком в данном случае обозначается своеобразная коммерческая сделка, покупка жены. У полян сохранилась даже такая специфическая особенность, распространенная у племен эпохи великого переселения, как "утренний дар" жениха молодой супруге после первой брачной ночи.