Владимир Нестеренко - Чужая

• Название: Чужая
• Автор: Владимир Нестеренко
• Жанр: Драматургия
• Год: 2006
• ISBN: 5-91103-017-9

Формально «Чужая» – это сценарий, но читается как захватывающий роман.

1990-е. Бандитский Киев. Бригада из четырех бойцов получает задание доставить из Праги девушку по кличке «Чужая». Она – родная сестра арестованного Бабая, чьи показания могут навредить важным людям.

Автор, скрывающийся под псевдонимом Адольфыч, знает описываемый мир не понаслышке. Великолепный criminal road action раз и навсегда закрывает тему бандитского эпоса.

«Очень сильно.»Бумер" без «бумера» и приторных соплей. В героиню, «редкой масти тварь, мутную, голимую устрицу», влюбляешься остро и безнадежно, как в эльфийку – орк".

Борис Кузьминский

«Я убежден, что если бы Вайнону Райдер не застукали в Америке, то рано или поздно мы бы взяли ее с поличным при попытке украсть этот сценарий в русском книжном магазине. Вот в какой финальной серии Alien она должна была сыграть: в той, где оказывается, что космос, кишащий тварями с кислотой вместо крови, тварями, которые откладывают яйца прямо в людей – не где-то там, снаружи, а здесь, у нас».

Лев Данилкин

---

РАССКАЗЧИК: Времени на сборы было мало, но все привыкли к жизни на колесах. Некоторые так привыкли, что и дома своего не завели.

Сцены сборов пацанов.

Гиря прощается с невестой, невеста беременная, очень средняя, жлобиха. В квартире ковры на стенах, портреты родственников, календарь с котятами, бахрома на занавесках. Когда он уходит, она смотрит на себя в зеркало, гладит живот руками и внезапно начинает плакать.

Сопля живет с родителями, уходит с сумкой, мать закрывает дверь, отец дремлет на кухне, две пустые бутылки водки на столе. Бедность. На стене – скрещенные рапиры и фехтовальная маска. Большая фотография Сопли, он фехтовальщик, на груди – медаль, теперь она висит на ковре.

Малыш живет один – средненько, мебель старая, квартира явно съемная, но телевизор импортный, большой. Собирает сумку, достает из тайника в кресле пистолет, ТТ, подбрасывает его в руке, потом со вздохом прячет обратно.

Перед выходом смотрит в глазок.

Все пацаны, перед тем как выйти из квартир, – смотрят в глазок.

Шустрый живет у женщины, она старше его, скандал, он уходит, телка кричит вслед «чтоб ты не вернулся». Он возвращается, звонит в дверь и, когда она открывает, дает ей кулаком в лоб (как молотком, нижней, мясистой частью кулака.)

…Плюс нужно было еще найти в городе инвентарь…

Захлопывается багажник, на заднее стекло ложится траурный венок с надписью на ленте «Lyubomu Yakobu Toporcheku ot druzzey». Рядом лежит бейсбольная бита, деревянная.

* * *

Восходящее солнце слепит колхозника на телеге, он закрывает глаза рукой.

…Солнце только встало, а уже появился первый потерпевший.

Летящая на полной скорости «девяносто девятая» выскакивает на встречную и идет лоб в лоб с телегой, лошадь шарахается в сторону, колхозник спрыгивает с телеги, «девяносто девятая» возвращается на свою полосу, это шутка.

Колхозник показывает вслед машине кукиш. Машина резко тормозит.

В салоне машины.

ГИРЯ (он дремал, склонив голову, а теперь от резкого толчка вдруг подался вперед, ударившись о переднее сиденье): Э-э, блядь!

СОПЛЯ: Не понял…

МАЛЫШ: Шустрый, ты чего?

ШУСТРЫЙ: Этот черт дулю показал. Не повезет теперь.

МАЛЫШ (секунду подумав): Повезет. Ну-ка, сдай назад, прокатим лоха до границы.

* * *

Все происходит в тишине. Колхозник пятится. Из машины вышли все четверо, Гиря помахивает битой.

МАЛЫШ: Ну, ты, хуй! Сюда иди!

* * *

В салоне пять человек. За рулем – Малыш. Гиря и Сопля сзади, между ними Колхозник.

ШУСТРЫЙ (заканчивает рассказ): Короче, три штриха и одна халява сидят в машине. Штрих, что спереди сидит, блатует, говорит: «Ну, если я не прав – убейте меня, убейте!» Наконец, один, что с бабой на задней сидухе (обращается к Сопле) – вот как ты сидел… волыну достает… и ебашит пассажиру в лоб. (Дает колхознику щелбан.) Вася падает под сиденье – халява ссытся от страха и кричит: «Отпустите меня, я ничего не видела, никого не знаю!» Тут штрихи думают, шо делать с двумя жмурами…

ГИРЯ (тупо): А второй жмур – кто?

СОПЛЯ: Да халява, что ж ее, живой отпускать?

ГИРЯ: Точно, туплю.

ШУСТРЫЙ: Как всегда. (Продолжает рассказ.): И тут из-под сидухи вылазит штрих, весь в крови – за голову от так держится – и говорит: «Вы что, совсем охуели, махновцы?» Все так и охуели, а баба – в обморок.

МАЛЫШ: Из нагана стрелял?

ШУСТРЫЙ: Да. Спортивным патроном, а порох отсырел. У дурака как рог на лбу вырос.

МАЛЫШ: Была у меня когда-то такая же история. Пуля мягкая, свинцовая…

ШУСТРЫЙ:…Об лоб расплющилась…

МАЛЫШ: Да.

Все смеются, кроме Колхозника.

Проезжая мимо сел, они берут выставленные крестьянами продукты – молоко, яблоки – грузят в машину, и уезжают не рассчитываясь. Мелькают указатели – счет километров.

МАЛЫШ (смотрит карту, высчитывает что-то, потом смотрит на часы): Ладно, будем прощаться с нашим кентом…

Машина виляет к обочине.

КОЛХОЗНИК: Да вы что, ребята? Неужели убьете? За что, за дулю?

МАЛЫШ: Давай, выходи, дядя, приехали!

Пацаны вытаскивают колхозника из машины, Гиря ведет его к опушке леса. За ними крадется Шустрый с битой.

СОПЛЯ: Ну, дядя, становись-ка к лесу передом. Не вовремя ты нам попался…

Колхозник справился с собой, на его лице появилась некоторая жесткость, похоже, что он собирается умереть с достоинством. Шустрый сзади несильно бьет его битой по голове, держит биту одной рукой. Колхозник падает, он думает, что в него выстрелили. Под смех пацанов он поднимается и видит уезжающую машину… Некоторое время он стоит на коленях, как боксер в нокдауне, и СМОТРИТ вслед машине.

* * *

Погранпереход. Огромная очередь из автомобилей, люди жгут костры, пьют водку, вообще – движение, как в лагере беженцев. В основном в очереди машины с прицепами, это челноки, хотя попадаются грузовики и автобусы. Малыш и Шустрый идут искать концы. Гиря и Сопля в машине наблюдают за движением вокруг.

Несколько звероподобных кавказцев, судя по всему, здесь заправляют.

СОПЛЯ: Не пойму, кто здесь главный? Где таможня? Где погранцы?

ГИРЯ: Звери (сплевывает за окошко)… Они переход держат… Без очереди – это к ним… (Невдалеке коммерсанты на микроавтобусе, только что договорились с одним из кавказцев, тот деловито похлопывает водителя по спине, микроавтобус выруливает к переходу, огибая очередь машин.) Потрусить лохов на дороге – это тоже они… Золотая жила эта граница… (Зверь что-то говорит в рацию.): Гляди, номер передал… Видимо, с той стороны – тоже они…

* * *

Малыш беседует с бригадиром кавказцев.

МАЛЫШ: Брат, есть разговор.

ЗВЕРЬ (надменно): Что ты хотел?

МАЛЫШ: Я не хотел, я хочу.

ЗВЕРЬ: Что?

МАЛЫШ: Перейти по-быстрому.

ЗВЕРЬ: Триста баксов.

МАЛЫШ: Ты не понял, братыло! Мы такие же, как вы.

ЗВЕРЬ: Вы от кого?

МАЛЫШ: От Рашпиля.

ЗВЕРЬ: Не знаю такого.

ШУСТРЫЙ: Не гони, Рашпиля все знают.

ЗВЕРЬ: Э-э, ты притормози, гонят говно по трубам, понял?

ШУСТРЫЙ: Ты меня на понял не бери, понял? (Видит, как подтягиваются другие звери.)

МАЛЫШ: Ладно, раз так – мы сами договоримся с таможней. Пошли, Шустрый.

ШУСТРЫЙ (зверям): Увидимся еще, рэкетиры…

* * *

Шлагбаум. Малыш о чем-то говорит с таможенниками, жестом показывает Шустрому, чтобы подъезжал к КПП. Веночек отчетливо виден через лобовое стекло. У пацанов – хмурые сосредоточенные лица. Зверьбригадир пытается что-то выяснить у толстого усатого таможенника.

ТАМОЖЕННИК (серьезным тоном): На похороны едут, уважаемый человек умер… (У Усатого в руках – бита, которую он забрал у пацанов.):

* * *

(Реминисценция.): В похоронном бюро прошедшей ночью. Сонный работник возится с венком, Гиря и Сопля рассматривают венки, гробы и прочее похоронное хозяйство.

МАЛЫШ: Извиняй уже, что подняли тебя ни свет ни заря…

РАБОТНИК (устало): Ничего… На венке-то что писать будем?

ШУСТРЫЙ: Все там будем…

Гиря смеется.

МАЛЫШ: Подвязывай, юморист… (Работнику.): Ты это… По-русски только пишешь?

РАБОТНИК: По-всякому пишу.

МАЛЫШ: А на словацком можешь?

РАБОТНИК: Не, я такого языка и не знаю.

МАЛЫШ: Ладно… Пиши по-украински, только буквы польские чтобы были. И над «Цэ» птичку такую прихуярь.

РАБОТНИК: Так что писать?

МАЛЫШ: «Любому Якобу Топорчеку от друзей».

* * *

Проезжая границу, пацаны откровенно веселятся.

ШУСТРЫЙ: Бля, колхозники тупые, повелись. Пролезло, бля! (Открывает дверь и выбрасывает венок на дорогу.):

Словацкие пограничники, все это в десятке метров от КПП, смотрят вслед машине. Венок лежит в грязи, ленточка развевается на ветру. Зверь, видимо из той же бригады, что и по ту сторону границы, с удивлением смотрит на венок в грязи, потом, глядя вслед машине, что-то бормочет. На ругательства не похоже, скорее, он шепчет молитву.

* * *

Машина едет по Словакии, пацаны смотрят с интересом, веселы.

ШУСТРЫЙ: Не, пацаны, если дальше дорога такая же хорошая, то, я скажу, здесь можно ездить…

МАЛЫШ: Дальше – только лучше… До самого океана…

СОПЛЯ (рассматривая в окошко): А мне пейзаж нравится…

МАЛЫШ: Да, получше стало, хотя они и тогда не бедствовали.

СОПЛЯ (пытается шутить наравне со всеми): Когда это «тогда»? В войну, что ли?

МАЛЫШ: Я здесь был, два года назад, еще с Монголом.

ШУСТРЫЙ: С Монголом? Ни хуя себе, я и не знал, что ты у него работал.