Питер Спигельман - Рыжая кошка

• Название: Рыжая кошка
• Автор: Питер Спигельман
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064389-9, 978-5-271-28685-8, 978-5-4215-0919-6

Частный детектив Джон Марч всегда распутывал самые сложные и опасные дела.

И это расследование не окажется исключением… Брат Джона — Дэвид, женатый преуспевающий бизнесмен, просит его разыскать некую Холли, с которой он познакомился в Интернете и вступил в связь. Выяснилось, что она снимает на скрытую камеру свои «любовные свидания», а потом продает эти записи. Теперь вся жизнь Дэвида может быть разрушена… Но как найти Холли? И как убедить уничтожить записи?

Прежде чем Марч успевает напасть на след, полиция находит в реке тело молодой женщины, по описаниям очень похожей на Холли. Теперь детектив должен отыскать настоящего убийцу, иначе его брат может стать главным подозреваемым…

---

Но она не оставляла. Я уже слышал речи Кассандры — на голосовой почте Дэвида. В фильме слова были другие, но Кассандра не желала сбавить своей пугающей скорости и не знала жалости.

«Почему ты больше не пишешь? Почему не звонишь? Думаешь, на меня можно просто наплевать? Если ты не хочешь разговаривать со мной, пожалуй, захочет твоя жена».

Эти препирательства были мучительным дополнением к видеоряду: Кассандра у телефона, Тощий с размытым лицом идет по улице, останавливает такси, входит в неидентифицируемые здания и выходит из них, совершенно не подозревая о следящей за ним камере. На протяжении примерно десятиминутного отрезка фильма первоначальное удивление Тощего сменилось гневом, гнев превратился в страх, а страх растворился в отчаянии. Под конец синтезированные слова Тощего потерялись за человеческими звуками: дрожь голоса, хлюпанье носом, возможно, слезы, — и, к собственному удивлению, я ощутил растущее сочувствие к мерзавцу.

«Только, ради Бога, не впутывай мою жену. Пожалуйста, она не имеет к этому никакого отношения… совсем никакого. Просто скажи, какого черта тебе от меня надо. Пожалуйста…»

И наконец слова Кассандры: «Я хочу встретиться с тобой еще раз — последний».

Как и эпизод с расследованием, последняя сцена (Монро назвал ее «допрос») была снята в черно-белых тонах, хотя оттенки черного стали как-то темнее, а серого — серебристее. Снова Кассандра и Тощий, вроде бы в том же самом номере, и занавески по-прежнему задернуты, но кровать застелена. Тощий неуклюж, напряжен от гнева, но садится, как велено, на стул с прямой спинкой. Кассандра устраивается на краешке кровати, белые руки сложены на коленях. На ней белая блузка, темный пиджак и брюки, рыжеватые волосы кажутся черными и налаченными. Выправка как у офицера, беспристрастный тон. Кассандра задает простые, прямые вопросы: «Почему ты делал это?», «Ты думал о жене и детях… что будет, если они узнают…», «Ты думал о риске…», «Это был просто секс…», «Это все, что нужно?»

Сначала Тощий пытается сопротивляться, но его победили еще прежде, чем он вошел в эту дверь. Воинственность быстро сменяется обидой, а потом и мольбой, и остатки боевого духа вырываются судорожным вздохом, оставляя бедолагу ежиться перед камерой. Первые его ответы Кассандру не устраивают.

«„Не знаю“ — не ответ…», «Как ты можешь говорить, что это не имеет к ней никакого отношения?», «Я не просто попалась — ты искал меня и возвращался снова». Она рвала отговорки Тощего, как терьер, она отшвыривала ошметки, пока Тощий не выбился из сил. А Кассандра не добралась до косточки.

«Я делал это потому, что хотел, потому что хотел тебя. Когда все началось… то, что мы делали… я не мог думать ни о чем другом. Так я чувствовал себя красивым… сильным. Я не думал ни о жене, ни о детях… мне было плевать на них».

Тощий умолк, как усталый ручей, узкое тело осело в тени. Кассандра сидела совершенно неподвижно, вместо лица — белая маска.

«И ты сделал бы это снова, правда? — спросила она. — Сделал бы и теперь, если бы мог?»

Тощий посмотрел на нее, оцепеневший и неуверенный. Когда он заговорил, в голосе слышалась мольба. «Если бы мог», — тихо повторил он. Экран потемнел.

На столик упала тень — вернулся Чез Монро с виски и тарелкой соленых орешков. Вместе с ним вернулся и шум переполненного бара. Монро снова отсалютовал мне стаканом и выпил.

— Трудно выкинуть из головы, верно? — спросил он. Я кивнул. — Все эти сексуальные дергания завораживают: полное подчинение прекрасной женщины безымянному, безликому мужчине, и все это перед камерами… но о камерах знает только она, и именно она все устроила. Жестокое обращение, самоунижение, вуайеризм — замечательный триплет. А потом она разворачивает столик. — Монро забросил в рот несколько орешков и запил их виски. — Тодд дал вам верный совет с реликвариями, — заметил он. — Их можно понять только после того, как посмотришь видео. И тогда они сбивают с ног.

Это уж точно. Пустая упаковка от презервативов, порванные чулки Кассандры, ее трусики, запачканная мочалка — они появлялись на экране, в руках у Кассандры или Тощего. Присутствие этих предметов за стеклом антикварного шкафчика придавало событиям фильма реальность, актуальность, было неопровержимо и агрессивно. Впрочем, реликвии из «Интервью номер два» казались очаровательно старомодными рядом с содержимым другого ящика: обгорелые спички, кусочки расплавленного свечного воска, шелковый зеленый шнур от занавесей в номере отеля, белый пластиковый пакет, аккуратно вырезанный квадратик простыни с похожими на кровь пятнами. По спине пробежал холодок.

Монро заметил, как я вздрогнул, и уловил течение мыслей.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы слово «сука» употреблялось настолько часто? — спросил он. — Сам я не сплю с женщинами, но, уж конечно, люблю их больше, чем дружки Кассандры. И просто удивительно, насколько, кажется, сходны у них у всех представления об эротике. Плоды массовой культуры, надо полагать. — Монро распушил бородку. — Тут материалов по меньшей мере на две-три докторские диссертации.

— По меньшей мере, — подтвердил я. — Прочие фильмы такие же жестокие, как «Интервью номер четыре»?

Монро задумался.

— Этот, я бы сказал, один из самых жестоких — в основном из-за Блуто. Его подталкивать не требовалось.

— Блуто?

Чез улыбнулся:

— Так я называю партнера Кассандры в «Интервью номер четыре».

Сам я мысленно называл его Загорелым — за яркий загар и облезающую кожу на мускулистых плечах, но имя извечного врага морячка Папая шло ему больше. Я вспомнил коренастое волосатое тело, вспомнил, что он говорил Кассандре и делал с ней, и снова содрогнулся.

— Что значит «подталкивать»?

— В некоторых последних работах Кассандра провоцировала мужчин на крайности. Или, может быть, правильнее сказать «подстрекала». — Монро покачал головой. — Словно ей не хватало риска.

В памяти снова пронеслись кадры с Кассандрой и Блуто: она лежит на спине, его толстые руки на ее теле, плавящийся воск, натянутый на лицо пластиковый пакет, зеленый шнур на шее. Я снова вздрогнул.

Начало «Интервью номер четыре» не слишком отличалось от «Интервью номер два»: электронная почта, съемки скрытой камерой при первой встрече в неопознанном баре. Тощий носил респектабельный синий костюм — на Блуто были клетчатая спортивная куртка и шоколадного цвета брюки. Тощий старался оговорить каждую мелочь — Блуто легко соглашался высоким синтезированным голосом: «Конечно, когда хочешь… у меня гибкий график, и я человек покладистый…», «Окраина, центр — все едино…», «Совсем рядом, прямо сейчас? Что ж, я готов».

В гостиничном номере все стало по-другому. Цвета ярче, чем в «Интервью номер два», как и собственно секс. Он начался на грани и быстро перешел все границы. Перед каждым свиданием Блуто объяснял — подробнейшим образом, — что он намерен делать, а Кассандра соглашалась.

— Это будет больно? — спрашивала она.

— Мне — ни капельки, детка, — смеялся Блуто.

— А мне будет больно?

— Возможно. Боишься?

— Не очень, — отвечала она. Мягким голосом, совершенно бесстрастно.

Погоня за Блуто тоже закончилась по-другому. Первые телефонные звонки Кассандры вызвали у него лишь саркастический смех, а результатом слежки стали только сделанные издали снимки грузного мужчины, садящегося или выходящего из черной машины. Чтобы привлечь его внимание, понадобилась угроза навестить родню жены где-то в дебрях Нью-Джерси.

В отличие от Тощего гнев Блуто не превратился в страх. Он кипел и гремел, но, когда Кассандра не отстала, как было предложено, кажется, чуть ли не обрадовался возможности встретиться с ней в последний раз. Он не вошел, а вплыл в гостиничный номер, остановился у кровати, положив руки на ремень. И заговорил, едва Кассандра закрыла дверь.

— Лады, сучка, ты меня хотела — вот он я. Так что скидывай штаны, наклоняйся, и мы по-быстрому.

Кассандра коротко рассмеялась:

— Сегодня я имела в виду совсем другое.

— Меня не интересует, что имела в виду ты, сука. — Блуто схватил Кассандру за руку и швырнул на кровать. Встал над ней и расстегнул пряжку ремня. — Теперь наклонись.

Кассандра покачала головой и указала на стоящие на тумбочке часы.

— Который на них час? — спокойно спросила она.

— Что?

В голосе Кассандры прорезалось раздражение.

— Ты оглох? Я спросила, который час показывают часы.

— Какого хре…

— Потому что ровно в три, а потом через каждые двадцать минут я должна звонить. И человек на другом конце провода будет очень нервничать, если я не позвоню. Он будет очень беспокоиться.

— О чем ты гово…

— Наверное, знать, где я и с кем, ему недостаточно. Этот человек хочет еще и слышать мой голос. Каждые двадцать минут. Ровно. Мой голос.