Сергей Байбара - Цветы на камнях

• Название: Цветы на камнях
• Автор: Сергей Байбара
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Научная Фантастика

Постъядерный роман. Идеей послужили происходящие в нашем мире события и переработаны с учетом воображения и видения ситуации автором в роман. Не приведи Господь, чтобы эти события когда то стали правдой.

Этот роман — не смакование смерти. Этот роман о возрождении жизни. О тяготах и крушении надежд, о болезнях и голоде, о преодолении страшного. О рождении и мужании человеческой души. О любви и ненависти под ржавым навесом старого мира.

---

Сергей открыл шкаф, где хранили зимнюю одежду. Пусто… Только несколько забытых вешалок на металлической планке. Этажерка для обуви также пуста. Сергей прошел в большую комнату. Там все было так же, как и в последний раз. И шкафы ГДР-овского производства, и сервант с хрустальной посудой, и даже телевизор. Все покрыто толстым слоем пыли. Сергей присел на диван, накрытый толстой полиэтиленовой пленкой. Заглянул в шкафы. Вещей нет. Коробок на шкафах, где хранились ненужные вещи, тоже нет. Как будто хозяева покинули квартиру месяц-другой назад, покинули второпях, но все же не в суматохе панического бегства. Сергей не пошел в свою, маленькую комнату, задержался здесь.

На журнальном столе он заметил смятую посеревшую бумажку. Развернул. Сразу же узнал материнский почерк. И тут же почувствовал, как невидимый кинжал входит в сердце. Всего одна строка: «Все ЭТО на твоей совести, Сережа!»

Сон не сон, но Сергей явственно почувствовал, как боль жжет его глаза. Он впал в ступор, выронил бумажку. Так его родители не простили его. Он тогда попрощался с ними грубо, не зная, что уходит навсегда. А они так и не простили его?! В чем он был виноват?! В том, что пошел на зов сердца?! И даже перед концом они не простили его!

Сергей выронил автомат на пол. Он впал в ступор, застыл, как статуя, не воспринимая ничего. Если бы сейчас в квартиру ворвалась стая трехметровых пауков, чтобы его сожрать, даже это не заставило бы его тронуться с места…

— Нельзя так обращаться с оружием, — послышался среди горького одиночества негромкий мужской голос.

Сергей не знал этого голоса. «Надо было проверить вторую комнату!» Он обернулся к незнакомцу, уже прощаясь с жизнью.

В дверях, облокотившись на дверной косяк, стоял неизвестный мужчина азиатской внешности. Ему было лет пятьдесят, или шестьдесят на вид, но крепкий он был, коренастый, сильный. С таким бороться не захочешь! Мужчина был лысый, носил усы серпом и узкую треугольную бородку. Желтоватая кожа его была испещрена морщинами и шрамами. На нем были одеты металлические средневековые доспехи, раскрашенные узорами в виде тигров. Сергей не был знатоком истории, поэтому не мог сказать, какой эпохе и нации принадлежит его наряд. То ли Китай, то ли Монголия, а может Индия… На широком поясе, расшитом серебром, висели ножны с кривым мечом, а в руках воин держал серебристый шлем с затылочной кольчужной занавесью. На ногах его были темно-красные сапоги без каблуков с загнутыми вверх мысами. Воин был спокоен, не сводя с Сергея черных раскосых глаз.

— Удивлен? — спросил он на чистом русском языке.

— Кто вы? — Сергей потянулся к автомату.

— Я жду тебя, — сказал незнакомец. — Пойдем.

Он позвал Сергея в маленькую комнату. Сергей поднял с пола автомат, на всякий случай перевел его в режим одиночного огня.

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, — уверил воин. А Сергею вдруг вспомнилась поговорка «Незваный гость хуже татарина».

Они вошли в комнату, в которой жил Сергей ДО ТОГО… Здесь все было, как и прежде. Незнакомец уселся за его стол, включил электрическую лампу с зеленом абажуре. Взял перо, макнул его в чернильницу (которой у Сергея никогда не было) и принялся что-то писать на большом прямоугольном куске пергамента.

— Так кто вы? — переспросил Сергей.

— Много сотен лет я пришел одним из воинов Великого Хана на земли, где заходит солнце. Пришел как завоеватель. Я прожил жизнь, наполненную великими битвами и походами. Потом я остался на покоренной, взял себе жену — местную девушку. Я дал начало тем каплям крови, что текут сейчас в твоих жилах.

— Этого не может быть…

— Все, что ты видишь вокруг себя, — воин обвел рукой вокруг себя, — и этот город, и эти сооружения, и эти деревья, — все это декорации, созданные лишь твоим воображением в твоем сне. Всего этого нет. Вот как выглядит это место сейчас на самом деле. В твоем мире…

Незнакомец подошел к окну, задернул штору и снова отдернул. Картина за окном преобразилась. Теперь взгляд Сергея упирался в обломок почерневшей стены. Земли и деревьев не было видно под завалами битого камня, бетона и кирпича, покрытого черной массой, похожей на оплавленное стекло. Справа видно было провисшее, как проволока, ограждение детского сада. Моросящий дождь падал с черного неба. По завалам шныряли какие-то крупные зверьки, похожие на крыс. Под балконом появилось какое-то гадкое создание с рыжей шерстью, хромавшее на обе лапы. Из левой задней лапы этого существа рос рудименарный отросток, похожий на еще одну лапу до сустава. Голова была уродливой, бесформенной, с одним огромным зеленым глазом. Сергей догадался, что когда-то ЭТО было собакой.

Существо подняло голову к окну на втором этаже, встретившись с Сергеем горящим зеленом глазом. И вдруг завыло так страшно, что Сергей отпрянул от окна.

— Если хочешь, оставим такой вид за окном, — предложил воин. — Он честнее.

— Нет.

Воин задернул цветастую штору и тут же отдернул. За окном вновь была пустая улица, деревья, машины. Напротив — целая и невредимая пятиэтажка с черными окнами.

— Все народы и империи рождаются, живут своей жизнью и умирают, — сказал загадочный воин. — Человек может умереть героем, прославить себя в потомках. Но гибель империй всегда связанна с упадком. Упадком духа. Я наблюдал за своими потомками, видел их со дня своей смерти до последнего дня. Видел, как они вливались в новый, огромный народ, которому самим Создателем было предначертано стать великим. Видел, как моих внуков и правнуков сменяли новые потомки, уже даже отдаленно не похожие на меня. Как расселялись они по странам и континентам. Я видел всех. И, честно скажу тебе, последние мои потомки вызывали у меня либо жалость, либо презрение. А, вместе с ними, и весь народ, некогда великий, а теперь жалкий и ничтожный.

— В чем же их вина? — спросил Сергей.

— В их глупости, — коротко ответил воин. — Вы стремились к свободе, забыв о том, что подлинная свобода, — это свобода духа. Мудрец, даже заключенный в подземную крепость, свободен. Свободен купец, свободен воин, свободен крестьянин, обрабатывающий землю, свободен седобородый мудрец. Напротив, глупец, чувствует себя рабом и ищет свободу даже в том случае, когда идет по пустыне. Мудрец стремится к свободе духа, глупец — к свободе плоти. Глупец готов разрушить все на своем пути, все труды многих поколений, только бы наслаждаться призрачной свободой своего желудка. Но, чем более он стремится к свободе плоти, отвергая Дух, тем более он становится рабом. Сначала рабом своего сладострастия, потом рабом правителя-тирана. А потом рабом иноземного захватчика.

— Что вы имеете в виду? — не понял Сергей.

— Ты знаешь, о чем я.

— Но люди тогда боролись за свободу. Против тирании и вседозволенности, — сказал Сергей.

— И получили еще большую тиранию и вседозволенность, — усмехнулся его раскосый собеседник. — Знаешь, правитель только тогда становится тираном, когда его подданные похожи на свиней и баранов. И, напротив, трудно быть деспотом, если стоишь во главе стаи волков. Не придешься по сердцу, — съедят.

Сергей присел на краешек кровати. Он был уже спокоен. А воин продолжал философствовать:

— Даже Великий Хан, перед которым ползали на брюхе короли и падишахи, был вынужден считаться с чаяниями простых воинов. Ибо их трудом, их подвигами строилось его могущество. И я видел последние дни вашего мира. Видел, как творилось на земле беззаконие. Видел, как бросали в тюрьмы невиновных. Видел, как грудных детей оставляли умирать на морозе или топили их в воде. Видел, как попирали законы, как выгоняли на улицу безутешных вдов из отобранного у них единственного дома, как насиловали и угоняли в рабство невинных дев. Как судили храбрых воинов, за то, что защищали свою родину от двуногих зверей, и как позже эти же звери строили себе белокаменные дворцы. Видел мудрых стариков, над которыми смеялись, видел сирот, над которыми издевались, у которых отнимали последний кусок хлеба. И знаешь, что было наиболее омерзительно? Всегда рядом были люди, знавшие о творящемся беззаконии, но все они предпочитали пройти мимо. Если ты равнодушно смотришь, как горит хижина соседа, ты вскоре увидишь пожар в своем жилище.

— Этот мир погубила трусость? — спросил Сергей.

— Трусость. Лень. Равнодушие. Тайная зависть, рождающая злобу. Пороков много. В вашем мире есть такое понятие — критическая масса. Одна песчинка огненного камня неопасна. Но если совместить тьмы песчинок в великую гору, огонь, заключенный в этих песчинках, вырвется наружу. И вырастет страшный огненный цветок… Ты видел такой цветок?

— Да.

— Тебе повезло, что ты видел его слишком далеко, — сказал воин.

— Это точно, — согласился Сергей. — Значит вы, — мой далекий предок?

Он каким-то внутренним чувством понимал, что неизвестный не врет.