Гровер Ферр - 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!

• Название: 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит!
• Автор: Гровер Ферр
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45006-0

 Новая книга ведущего американского историка-сталиниста, автора бестселлера «Антисталинская подлость»! Сенсационное расследование главной тайны советского прошлого! Опровержение самых лживых «либеральных» мифов о 1937 годе и «невинных жертвах репрессий»!

Были ли показательные процессы 1936–1938 гг. сфабрикованы, а признания подсудимых — выбиты под пытками? Зачем понадобилось «выносить сор из избы» и подрывать доверие к власти, объявив врагами вчерашних «любимцев партии»? Что стало подлинной причиной «большого террора»? И почему в отличие от открытого и гласного сталинского правосудия Хрущев разоблачал «преступления» Вождя тайно, на закрытом заседании XX съезда, не посмев вынести вопрос на суд народа?

Основываясь не на пропагандистских мифах и хрущевской лжи, а на подлинных архивных документах, эта книга убедительно доказывает, что многочисленные разветвленные заговоры оппозиции 1930-х годов не выдуманы «сталинскими палачами», а существовали в действительности, поразив высшие эшелоны власти и поставив СССР на грань национальной катастрофы, — а значит, смертный приговор врагам народа был справедлив и обжалованию не подлежит!

---

В 1988 году начала работу комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930–1940-х и начала 1950-х годов (председатель М.С. Соломенцев), которая инициировала повторное рассмотрение уголовного дела Бухарина. Положительное решение о «реабилитации» заранее предопределялось т. н. политической волей Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева. Но что особенно важно, комиссия поставила перед собой задачу изучить все материалы дела без изъятий, или почти 300 томов:

«Т. Чебриков. Сегодня мы будем рассматривать дело Бухарина. Дело Бухарина и всей его группы состоит из 276 томов…

Т. Пирожков. Мы будем 270 томов анализировать».[123]

Но к сожалению членов комиссии, им не удалось обнаружить ни свидетельств применения пыток, ни следов незаконных методов, равно как и доказательств невиновности Бухарина. Что следует из многих реплик членов комиссии, зафиксированных в протоколе:

«Т. Соломенцев. Я рассуждаю как человек, гражданин. Неужто такими людьми, как Бухарин, какой-то следователь с меньшим интеллектом мог руководить. Насколько это достоверно?

Т. Пирожков. До исступления доводились.

Т. Соломенцев. Это все нам надо рассказать, из этой справки не видно».[124]

Упомянутая «реабилитационная» справка подготовлена на основе тех самых 270 томов, но ни один из них, ни сама справка так до сих пор, не рассекречены.

«Реабилитационный» протест Генерального прокурора СССР по делу Бухарина, Рыкова и других в 1990 году был опубликован в официозном партийном журнале «Известия ЦК КПСС». Кроме того, в нашем распоряжении есть текст все еще секретного «реабилитационного» постановления Верховного суда СССР. И оба документа содержат явные фальсификации (об одной из них будет сказано ниже).

В 1957 году Анастас Микоян в беседе с американским журналистом Луи Фишером недвусмысленно дал понять: ни Бухарин, ни другие подсудимые московских показательных процессов пыткам не подвергались:

«Разве вы не знаете, что происходило? Разве вы не знаете, что людей били и пытали?»

Микоян: «К Бухарину и другим подсудимым московских процессов пытки не применялись».[125]

По словам Фишера, к тому времени никаких нежных чувств к умершему Сталину Микоян не испытывал. В интервью журналисту он сообщил, что не верит в справедливость обвинений Бухарина во «вредительстве и шпионаже», и подтвердил, что за вычетом подсудимых московских процессов многие другие подследственные подвергались физическому насилию.

После «закрытого» доклада на XX съезде КПСС нагнетающие жуть рассказы про пытки и принуждение к «нужным» показаниям Бухарина и других подсудимых, несомненно, играли бы на руку Хрущеву и его ближайшим сторонникам. Как известно, в то время «наш дорогой Никита Сергеевич» сам хотел «реабилитировать» Бухарина. И, надо сказать, некоторые из подсудимых «бухаринского» процесса к 1957 году уже получили «реабилитацию». Вот почему микояновскому заявлению, что никто из осужденных на громких процессах, и в том числе, разумеется, Бухарин, не подвергался методам физического воздействия, должно придать особое значение.

Трудно представить Микояна, стремящегося обелить умершего вождя. Наоборот, и Микоян, и Хрущев то и дело пускались во все тяжкие, чтобы выставить Сталина в самом неприглядном свете. Логично поэтому допустить: против обыкновения здесь Микоян сказал правду, и Бухарин вместе с остальными подсудимыми московских процессов действительно избежал истязаний. Что, кстати, полностью соответствует другим историческим свидетельствам.

Сохранилось четыре бухаринских письма Сталину и еще одно жене. В некоторых из них Бухарин особо подчеркивает, что у него нет повода сетовать на условия тюремного содержания. Почему бы ему не написать о своем недовольстве, если условия были иными? Ведь подследственные с куда меньшим политическим опытом — такие, как Вс. Мейерхольд, — писали из заключения жалобы на пытки и скверное обращение с ними следователей.

В тюрьме Бухарин напряженно занимался научной и литературной работой. Его исключительная плодовитость в период заключения никоим образом не вписывается в широко распространенные представления о нечеловеческих условиях содержания в следственном изоляторе Лубянки.

Если не считать множества постоянно возникающих слухов, нет никаких иных свидетельств, из которых следовало бы, что семье Бухарина угрожали ради получения от него «нужных» показаний. В конце 1980-х из печати вышла книга воспоминаний вдовы Бухарина Анны Лариной, в которой пересказаны разнообразнейшие эпизоды из совместной и ее личной жизни. Ни единым словом мемуаристка не упоминает про угрозы своей семье и родственникам Бухарина.

На предварительном следствии и, что еще важнее, на открытом процессе Бухарин упрямо настаивал на своей невиновности в некоторых из инкриминировавшихся ему преступлениях, но в то же время раз за разом делал признания в совершении других тяжких деяний.

Особо примечателен его решительный отказ признать причастность к эсеровскому заговору 1918 года с целью убийства Ленина, Сталина и Свердлова. Бухарин твердо, как скала, стоял на своем даже перед лицом свидетельских показаний бывших левых коммунистов и левых эсеров, выступивших на процессе, чтобы доказать бухаринскую вину. (Точно так Ягода отвергал все обвинения в шпионаже, хотя сознавался в совершении других противозаконных действий.)

Если существовало какое-то подобие «сделки», — допустим, лживые показания в обмен на что-то, — к чему тогда эти настойчивые опровержения и отрицания вины? Тот же самый вопрос не давал покоя и членам «реабилитационной» комиссии 1988 года. Но найти приемлемое объяснение им не удалось.

Не исключена теоретическая возможность, что подследственный в надежде, скажем, на смягчение условий содержания начинает давать показания, угодные следователям, судьям или кому бы то ни было. В таком случае Бухарин должен был бы лгать без разбора, признаваться во всевозможных вымышленных преступлениях. Но Бухарин вел себя иначе.

 Опубликованы оба бухаринских ходатайства о помиловании. В более кратком Бухарин повторил свои признания, но, подтверждая вину и обоснованность вынесения ему смертного приговора, все равно взывал к милосердию:

«Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я глубоко виновен перед социалистической родиной, и преступления мои безмерны. Я сознаю всю их глубину и весь их позор. Если я позволяю себе просить о помиловании высший орган правительства Союза ССР, то только потому, что хорошо знаю, что свои знания и способности могу приложить на пользу СССР. Годичное пребывание в тюрьме послужило для меня в этом отношении такой школой, что я имею право сказать Президиуму о моей полной переориентации. Я стою на коленях перед родиной, партией, народом и его правительством и прошу Президиум о помиловании.

Николай БУХАРИН».[126]

Во втором и намного более длинном прошении, написанном в тот же день, Бухарин высказался еще более категорично, утверждая, что за свои преступления заслужил не одну, а несколько казней:

«Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я считаю приговор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления против социалистической родины, ее народа, партии, правительства. У меня в душе нет ни единого слова протеста. За мои преступления меня нужно было расстрелять десять раз. Пролетарский суд вынес решение, которое я заслужил своей преступной деятельностью, и я готов нести заслуженную кару и умереть, окруженный справедливым негодованием, ненавистью и презрением великого героического народа СССР, которому я так подло изменил…»[127]

Ходатайство, конечно, предназначалось не для широкой огласки, а возможно, только для очень узкого круга лиц, избранных в Президиум Верховного Совета СССР, включая Сталина и членов Политбюро. Написать такое обращение — последняя в жизни Бухарина возможность напомнить, что в действительности сам он, дескать, невиновен, но «хорошо вел себя» на суде и выполнил поставленную перед ним задачу. Однако вместо намеков и напоминаний мы видим, как он еще и еще раз подтверждает свою вину только во все более жестких выражениях.

 Постановление о «реабилитации» Бухарина, принятое 4 февраля 1988 года Пленумом Верховного суда СССР, благодаря нынешним российским властям продолжает оставаться на секретном хранении. Но копия документа из т. н. «архива Волкогонова» позволяет убедиться воочию: Верховный суд грубо исказил и, в сущности, сфальсифицировал некоторые из представленных там документов. Ясно ведь: незачем прибегать к каким-то подлогам, если есть неопровержимые доказательства бухаринской невиновности.

Подытожим: нет ни единого свидетельства насильственного принуждения Бухарина принять на себя вину за преступления, которые он сам отказывался признать как действительно совершенные им деяния. Все имеющиеся доказательства говорят об одном: его показания заслуживают высокой степени доверия. Впрочем, есть одно исключение — письмо Бухарина Сталину от 10 декабря 1937 года. Кратко мы рассмотрим его позже, а пока лишь укажем: предположения о невиновности Бухарина оно тоже не подтверждает.