Ирина Лазарева - Полшага до мечты

• Название: Полшага до мечты
• Автор: Ирина Лазарева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3833-0

Молодая и успешная владелица дизайнерской фирмы Анна живет спокойно и предсказуемо, наслаждаясь любовью респектабельного, богатого мужа Виктора. Ее сын от первого брака, очаровательный малыш Артем, окружен заботой и нежностью. Что еще нужно для счастья матери? Но внезапно в гармоничный мирок Анны врывается удивительная новость, которая становится для женщины сильным потрясением и заставляет пойти наперекор собственной судьбе…

---

– А-а, знаю, у него батарейка кончилась, – понимающе заключил малыш.

Матвей расхохотался. Семен Павлович поцеловал мальчика в кудрявую головку.

Аня была похожа на отца, и Темка походил чертами лица на деда.

Иртеньев-старший был из тех мужчин, которые, приобретая с возрастом благородную седину и значимые морщины, от этого только выигрывают. Вел он себя не как больной человек: двигался свободно, иногда порывисто, если не считать скованности, обусловленной наличием протеза, не охал, не кряхтел, не хватался за сердце, как это делают люди, чье здоровье пошатнулось от болезни или от старости. На вид он был крепкий и, несомненно, красивый мужчина. Аня даже подумала, не схитрил ли Матвей, преувеличив его нездоровье, чтобы залучить ее к отцу.

В коридоре громко лязгнула входная дверь. Что-то стукнуло, грохнуло, снова одна за другой хлопнули двери – уже в глубине коридора.

– Сережа пришел, – бесстрастно объяснил Матвей. – Анечка, папа, что же вы сидите? Артем что будет есть?

– Я его накормлю, – заторопилась Аня. – Матвей, какой ты молодец, неужели все сам готовил?

– Сам, сам, Матвей у нас умница, такого еще поискать, – оживился Семен Павлович. – Вот и дом весь в одиночку отремонтировал. На все руки мастер. Если бы не он, Анечка, я бы вряд ли выкарабкался тогда, после Чечни. Впрочем, это длинная история… Да… Матвей, открывай коньяк, выпьем за встречу.

– Пап!.. – сказал Матвей.

– Цыц! Разговорчики в строю! Это тебе нельзя, у тебя завтра полет, зато мне все можно, верно я говорю, Анечка?

– Я не врач, но слышала, что чуточку коньяка можно, – поддержала Аня.

– Ты его не слушай, детка, я здоров как бык, подумаешь – сердце прибарахлило. С кем не бывает… А вот и Сережа. Иди сюда, сынок, познакомься с сестрой.

Юноша бросил на Аню исподлобья отчужденный взгляд, что-то буркнул, с шумом отодвинул стул, сел и принялся деловито накладывать себе в тарелку еды.

Аня смотрела на него, пораженная, – не его поведением, а внешностью: наверное, таким станет Темка, когда вырастет. Почти то же лицо, только более взрослое и замкнутое, лишенное Темкиной непосредственности и простодушия, те же прекрасные карие глаза, опушенные длинными ресницами, губы, щедро выписанные яркой кистью, чистые очертания носа и щек – словом, иртеньевская порода. Волосы волнистые, каштановые, темнее, чем у Артема, но и у того, скорее всего, потемнеют с возрастом.

Он сразу же прочно, как и отец, обосновался в Анином сердце, стоило только его увидеть, как будто она всегда что-то знала и ждала, когда это случится. Аня узнала его мгновенно, хотя никогда прежде не встречала, – ученые, вероятно, немедленно нашли бы тому определение, разложив по стерильным полкам в пробирки все порывы души человеческой, только никто из них так и не смог разобраться, ухватить главного: откуда берется, отчего расцветает в сердцах людей волшебное чувство – любовь.

Сережа, наворачивая еду, мазнул по Ане неприветливым взглядом. Да, кажется, опасения подтверждаются: мальчик ершистый, смотрит как волчонок-одногодок. Подобраться к нему будет сложно, а ведь как-то надо.

Она перевела взгляд на Матвея. Тот ответил извиняющейся улыбкой. Матвей действительно умница, все понимает. «Чудно как-то, – промелькнула мысль, – Сережа мой брат и брат Матвея, а мы с Матвеем чужие друг другу. Да нет, ерунда какая-то получается…»

Размышления ее были прерваны голоском сына:

– А как тебя зовут? – Темка требовательно уставился на Сережу. – Меня зовут Артем Соболев, а тебя как зовут?

Последовала немая сцена. Сережа поднял глаза от тарелки и несколько секунд сосредоточенно разглядывал мальчонку.

– Сергей Иртеньев, – серьезно представился он и протянул Темке руку через весь стол.

– Сергей, ты будешь мой др-руг, хорошо? – Звук «р» Темка произносил раскатисто, с нажимом. – Давай меняться: ты мне подари свой самолет, а я тебе подарю трансформера, давай?

– Давай, – медленно проговорил Сережа, не спуская с мальчика глаз, как будто в свою очередь был чем-то удивлен, потом перевел взгляд на Аню. Она попыталась улыбнуться – вышло, должно быть, ужасно глупо.

Темка соскочил со стула, порылся в сумке и преподнес юноше трансформера. Тот принялся крутить игрушку с неподдельным увлечением. Темка стоял рядом, прижимая к груди планер, и пытался выдать инструкции:

– Нет, не так, не так, дай покажу…

– Артем, не сломай планер. Он очень хрупкий. Ты сам его сделал, Сережа? – решила воспользоваться ситуацией Аня.

– Не-е, Матвей. Да мне планер сто лет не нужен. Я тебе его так дарю, без обмена, – сказал Сергей, возвращая малышу игрушку.

– Ты, наверно, тоже увлекаешься самолетами? – вкрадчиво продолжала Анна.

– Нет, не увлекаюсь, – жестко ответил юноша и враждебно посмотрел на Аню. – Мне все эти самолеты по барабану… Кстати, тебя вчера полковник Горовой спрашивал, – обратился он к брату с возрастающим раздражением.

– Знаю, – невозмутимо отозвался Матвей, не прерывая трапезы.

– А зачем ты ему нужен, знаешь? Они 35-й после ТЭЧ на старт поставили. Теперь им интересно, выйдешь ты завтра из штопора или нет! – с язвительной злостью выкрикнул Сережа.

– Глупости, не собираюсь сваливаться в штопор, с чего ты взял? Надо облетать самолет после ремонта, только и всего.

– А почему ты? Почему всегда ты?! Пусть Богданов облетывает. Чего они к тебе со старыми мигарями лезут?

– Доверяют, значит. – Матвей улыбнулся и ласково потрепал брата по плечу.

Юноша скрипнул зубами, резко вскочил и выбежал вон. В коридоре в очередной раз хлопнула дверь – вероятно, одной из спален.

Семен Павлович смущенно кашлянул в кулак.

– Не обращай внимания, Анечка, – проговорил он, понизив голос. – Мальчик сложный, возраст – сама понимаешь. Заморочки всякие. К тому же во всех бедах нашей семьи винит авиацию. Нора, мама мальчиков, тоже была летчицей, мастером спорта, работала инструктором в аэроклубе… Ну, не будем о грустном, – бодро встряхнулся он и поднял рюмку с коньяком. – Выпьем за встречу. Хочу поздравить вас, а пуще самого себя с великой радостью…

Отец говорил, а у Ани перед глазами стояло отчаянное лицо матери. Воспоминание о последнем объяснении с Елизаветой Михайловной она гнала от себя прочь: можно было понять мотивы поступков матери, но нельзя было их оправдать. Где-то рядом жили, радовались и страдали родные ей люди, а она даже не знала об их существовании, какая-то большая часть их жизни прошла мимо и была для нее уже невосполнима…

Что ж, придется теперь во всем потихоньку разбираться.

– Что такое ТЭЧ, Матвей? – спросила она тоном следователя.

– Технико-эксплуатационная часть. – Он посмотрел на нее с любопытством, потом мягко добавил: – Да ничего страшного, мальчик напрасно нервничает.

– Матвей имеет классную квалификацию «Военный летчик 1-го класса», – вмешался Семен Павлович. – Он отличный профессионал; на самолете заменили двигатель, надо его облетать.

– Разбиться можно с любой квалификацией, – сурово возразила Аня. – Можно подумать, что реактивный самолет – это невинные покатушки.

– Поздравляю, – добродушно усмехнулся Матвей, – в Сережином полку прибыло.

– Вряд ли он беспокоится без причины. Ведь было что-то, было?.. – допытывалась Аня.

– А у кого не было? В полетах случаются нештатные ситуации. Я, как видишь, жив-здоров. Из-за чего весь сыр-бор, не пойму?

– Сережа в принципе против того, чтобы Матвей летал, – объяснил отец. – Тут наслоение многого – мое ранение в Кадарской зоне в сентябре девяносто девятого, как следствие – гибель Норы, его матери, – все сразу навалилось на ребенка, ведь ему тогда было всего десять. Легко ли было мальчику его лет пережить такую душевную травму?

– Расскажи мне, как все произошло, – попросила Аня.

– Дело в том, что мне тогда не удалось дотянуть вертолет до базы. Машину едва посадил, можно сказать, рухнул как раз у подножия горы Чабан. А там ваххабиты по всему склону. Окопались основательно: пещеры, подземные ходы, бункеры. Поливаешь их огнем, кажется, после такой обработки мышь не выживет, а они все равно бьют из огневых точек.

Двое членов моего экипажа были к тому времени уже мертвы. У меня нога разворочена, связь накрылась. На мое счастье, наши лупили не переставая, а то десяти минут хватило бы чеченам добежать до вертолета. Я пополз в сторону ущелья. Нашел какую-то дыру под камнями и затаился. Как раз дождь пошел – погода вообще плохая была, почва вся склизкая, раскисшая, – так что мой кровавый след быстро размыло. Ваххабиты вскоре подскочили, покрутились у вертолета; увидели погибших ребят, заключили, видно, что было их всего двое, покричали, покричали и побежали обратно в свои укрытия.

Два дня ни я, ни они высунуться не могли: артиллерия и авиация громили позиции врага на полную мощь. На третий день наступило затишье. Хачилаев выпросил передышки, согласившись, чтобы женщины и дети могли покинуть села, попавшие в зону боевых действий. Тогда-то меня и подобрали дагестанские женщины. Я уже был без сознания, так они волокли меня на себе. Я потом пытался этих женщин найти, отблагодарить, но следы их затерялись, имен я не знал… Ездил по селам, спрашивал, кто помнит исход жителей из Чабанмахи, кто летчика спасал – молчат. Горный народ, таинственный народ…