Наталья Копсова - Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

• Название: Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов
• Автор: Наталья Копсова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46570-5

Роман русской писательницы из Норвегии Натальи Копсовой «Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов» – это удивительное по силе психологизма и эпопейному размаху произведение о сложной судьбе нашей современницы и соотечественницы Вероники Малышевой, волею случая занесенной в Норвегию, холодную страну жестоких страстей. Вероника – русская душой – попадает в опасный и коварный мир дипломатических и шпионских интриг, в нем ей суждено потерять любовь и снова обрести ее, не потеряв саму себя.

«Норвежская рулетка» – не просто история жизни, но история нашего времени, в котором ложь и правда так тесно сплелись, что одно порой не отличить от другого. История мира, где маленький человек вынужден бороться с огромной политической машиной за право на большое счастье.

---

– Ах, оставь меня в покое. Все, что не по-твоему, все неженственно и неприлично. Я имею право поступать так, как считаю нужным. Смирись!

С последним словом я гордо отвернула к стенке огнем пылающее лицо.

– Ты мне, дорогая, пожалуйста, не хами!

Вадим медленно, как бы нехотя, встал и зажег торшер. Даже в полуобороте, в рассеянном сиянии бело-кружевного абажура я с содроганием увидела, как в бешенстве раздуваются его монументально вырезанные, нервные ноздри и как гневно-жестоко покусывает он разом побелевшие губы. Льняная, вьющаяся прядь упала на широкий лоб, отбрасывая недобрую, густую тень на надбровья и глаза, муж чуть склонил голову и сразу же сделался похожим на разъяренного боевого быка. Стало ясно, что готовиться надо к худшему.

Яростным жестом с едва сдерживаемой силой он раздвинул створки зеркального шкафа-стены. Несчастные, ни в чем не повинные зеркала жалобно задребезжали и чуть было осколками не высыпались из рамы на ковровый пол, однако все же удержались, а Вадим продолжал действовать, как в бреду. Он в охапку выхватил из шкафа часть моей одежды, бросил ее на свою половину кровати и начал методично разрывать ткани на кусочки, время от времени молчаливо взирая на меня. Я пришла в еще больший ужас главным образом от меловой бледности его лица.

На полу начала быстро расти куча цветных тряпочек. Когда очередь дошла до моего самого любимого, серебристо-мышиного в блестках вечернего платья, я как бы очнулась от шока и зарыдала в голос.

– Тебе просто не в чем будет пойти на улицу, Ника, – почти ласково произнес Вадим и, переводя дыхание, на время приостановил экзекуцию моего белья. Его закаменевшее лицо со сведенными мускулами кошмарным образом стало напоминать маску, придуманную и нарисованную Игорем. Любимое платье по-прежнему находилось в опасной близости к экзекутору.

– Я не хочу больше жить с тобой, мучитель. Я развожусь, так и знай. Завтра же выясню, как это делается. Ты же совсем с ума сошел, просто ненормальный, – завизжала я малознакомым голосом какой-то чужой, истеричной тетки.

– Кончай визжать, сына разбудишь! – злющим удавом прошипел Вадим. – А что касается твоих угроз… Смотри сама, ты меня знаешь!

С этой угрозой муж схватил с полки сумочку с документами, вынул оттуда мою краснокожую паспортину; как бы спокойно и с пристальным вниманием удостоверился, что это именно она, и, молодецки бойко щелкнув задвижкой окна, с широким плечевым размахом разудало швырнул документ на волю радостно завывшего осеннего ветра.

Я дико вскрикнула, вскочила с кровати и подбежала к окну, но ничего нельзя было разглядеть в призрачно-тускловатом свете ночных фонарей. Нужно было срочно натянуть на себя джинсы и отыскать хоть какую-нибудь еще неразорванную рубашку, однако Вадим упрямо-мягко задвинул зеркальные створки прямо перед моим возмущенным лицом. Вдвоем с ним мы отразились в бронзово-золотистом стекле: я – оказывается, роскошная, разрумянившаяся блондинка в розовой с белым, абсолютно прозрачной, развевающейся на сквозняке ночной сорочке, завлекательно оголившей одно плечо, и мой очень мужественного вида муж с горькой вертикальной морщинкой посреди крутого скульптурного лба; упрямо вздернутым подбородком, самой природой украшенным кокетливой ямочкой и рябиново-красными, яркими и полными губами.

Зеркало лицемерно отражало вовсе не ту безобразную сцену, которая произошла совсем недавно. Обманчивое стекло являло взору довольно юную парочку в романтической ситуации, с призывно поблескивающей на заднем плане массивной, пышно взбитой кроватью, и даже остатки разорванных одежд как бы соответствовали случаю. В общем, полная идиллия и гармония.

Я зябко поежилась; Вадим затворил окно и, быстро вернувшись, начал щекотливо целовать меня в шею. Ночная сорочка на моем зеркальном двойнике упала к ее стройным тренированным ногам, а муж языком уже заигрывал с крупными розовыми сосками-поросяточками, куполами венчающими высокую зеркальную грудь. Меж моих пальцев заскользили шелковистые, мягкие пряди густых волос, а тело охотно сбросило кошмарное напряжение, с готовностью номер один подставилось под игривый, приятно обжигающий поток страсти. Любовная энергия полностью обволокла и расслабила не только мускулы, но и кожу, и мозги, и глаза, и сердце.

Иногда, чтобы держать время, Вадим бросал сосредоточенный волевой взгляд на часы, а меня это необыкновенно умиляло. Сразу же вспоминалась его шутливая фраза: «Жену надо трахать, как классового врага».

Мне самой и в голову не пришло бы так упорно выдерживать правильную технику тантрического секса, как тому обучают в специальных учебных порнофильмах: три коротких на один глубокий, далее шесть коротких на два глубоких. Я же просто купалась в океане чувств, окруженная искряще пенными брызгами бирюзовых волн, в переливах волшебно-ласкового, не принадлежащего этому миру света; в текучих лучах незаходящего, нездешнего, вечного солнца. А после я всегда чувствовала себя немножечко пьяной, как после двух бокалов шампанского, и безумно хотела спать.

Засыпалось почти убаюканно, как вдруг в бездонных лабиринтах мозга сверкнула стальная пружина мысли о брошенном на произвол судьбы паспорте. Позднеосенняя погода обычно мокрая и холодная, стало быть, документ необходимо отыскать как можно скорее.

Я растолкала сонного Вадима и растолковала ему ситуацию. Он, казалось, уже совсем забыл об инциденте. Мы дружно встали и натянули спортивную одежду. Муж опустил мне в окно лампу на длинном шнуре, а затем и сам сошел в сад, чтобы присоединиться к поискам. Однако поиски эти абсолютно ни к чему не привели; несмотря на методичное обшаривание земли, травы и кустов, паспорт как в воду канул. Мелкий моросящий дождь начал превращаться в снежную метель средней силы, видно, силы тьмы успешно проводили свой шабаш в специально посвященную этому торжественному мероприятию ночь. Пришлось вернуться абсолютно ни с чем.

Поднимаясь по лестнице, я вознамерилась высказать супругу пару-тройку саркастических замечаний, но помешали расслабленная лень и некое неожиданное легкомысленно-беззаботное, даже радостное настроение. Дома мы молча и быстро разделись и легли спать. Поиски паспорта я с легким сердцем решила продолжить завтра в ветреной уверенности, что он непременно отыщется при дневном свете.

Когда же мы проснулись, то все вокруг стало белым-бело от снега, что намело за ночь. Было похоже на приход зимы, но к вечеру все растаяло, и скучный сезон позднеосенней темноты и дождей возобновился с утроенной силой. Несмотря на все, поистине героические, поисковые усилия паспорт так и не отыскался, да теперь если бы и нашелся, то был бы все равно непригоден. Дня через два я позвонила в консульский отдел посольства и выяснила условия получения нового документа. А через день соседка с верхнего этажа нашего рассчитанного на четыре семьи дома принесла мне мой несчастный паспорт.

На удивление, он выглядел совсем как новенький. Я восторженно ее поблагодарила, выразив счастливое недоумение по поводу столь замечательного состояния документа несмотря на сложные погодные условия. Добрая старушка Юрун с донельзя довольным видом приступила к обстоятельному рассказу о том, как четыре дня назад она вышла с собакой на вечернюю прогулку. На дворе было ветрено, дождливо и холодно; словом, вполне подходяще для прогулки на свежем воздухе, так необходимой для укрепления здоровья пожилой дамы. Собачка нашла что-то и принялась рыть пожухлые остатки травы на общественной клумбе в общей части сада; в том месте, что ближе к торцу здания. Это и был мой многострадальный документ, да старушкин радикулит все мешал ей забежать ко мне, чтобы отдать. Я начала, заикаясь, лепетать, что, по всей видимости, выронила паспорт, пока искала в сумочке ключ от подъезда. Это была донельзя смелая версия, так как та клумба и наш подъезд находились на порядочной дистанции друг от друга. Но пожилая женщина не выразила ни малейшего сомнения в красочно живописуемом мной ходе событий.

Вдруг Юрун вспомнила и заспешила в бассейн на специальные тренировки по плаванию для пожилых людей, ведь она и так пропустила несколько важных занятий из-за суставного ревматизма.

Глава 4

С Николаем я познакомилась случайно, когда летела в Москву навестить приболевшую бабушку. Моя мама, зная, как Вадим не любит моих отлучек из дома, прислала телеграмму. Таисия Андриановна к старости ослабла памятью и волей, стала всего на свете бояться и опасалась умереть внезапной смертью, не увидевшись напоследок и не попрощавшись со вскормленной и взращенной ею внучкой Вероникой.

Вместе со мной в полет, к большой моей радости, отправилась и моя подруга Алена. Аэрофлотовский самолет вначале делал посадку в Санкт-Петербурге, откуда Аленка была родом и куда она отправлялась в отпуск навестить сына. Подружка моя являла собой высокую, статную шатенку тридцати девяти лет от роду, с манерами и голосом настоящей королевы. Я не переставала удивляться и отчасти гордиться тем, что моя Аленка наизусть цитировала довольно большие отрывки прозы из «Камеры обскуры» Владимира Набокова или «Голода» Кнута Гамсуна – ее любимейших писателей; была настоящим знатоком русской поэзии Серебряного века и французской поэзии времен Верлена – Бодлера – Рэмбо; знала почти все балетные и оперные либретто; занималась верховой ездой; при случае с азартом играла в рулетку и покер; еще могла много чего другого в том же приключенчески-культурном духе.