Галина Романова - Тайна, приносящая смерть

• Название: Тайна, приносящая смерть
• Автор: Галина Романова
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47306-9

В небольшой деревеньке на краю обрыва возле заросшего пруда найдено тело красивой молодой женщины. В ту ночь Мария, счастливая и нарядная, спешила на свидание к жениху, но так на него и не пришла. Свидетелей преступления, как водится, нет, да еще и участковый, похоже, только чинит препятствия городской следственной бригаде. А как прикажете искать убийцу, если местные жители сотрудничать со следствием не хотят, а из улик – только подвеска из старинного золота с изумрудиком, которую сжимала в руке Мария? Интересно, откуда у еле сводящей концы с концами Маши такая дорогая вещица? И почему больше всего по ней горюет местный библиотекарь, а не суженый?..

---

Он с силой ударил кулаком в стену, понимая, что сам совершает должностное преступление. Укрывательство или как это называется на языке правоохранительных органов?

Да, наверное. Наверное, так...

Да, он именно и собирался укрыть Татьяну от посягательств городских сыщиков. И преступлением это было с его стороны или нет, в настоящий момент ему плевать. На его языке это называлось иначе. Он просто хотел ее защитить. Ото всех умников, которым невдомек, что такое жалость к осиротевшему ребенку. Да и что такое – просто жалость к ребенку – им невдомек. Потому что своих детей на руках не держали.

– А где? Где мне спрятаться, Степаныч? – Ее вдруг начало трясти.

Все сразу увиделось ею очень серьезным и опасным.

Это не пара кровоточащих царапин вдоль щеки и на переносице. Это не перевернутая табуретка, не развороченная кровать. Это не скандал с соседкой, приревновавшей к ней мужчину, который никому и не принадлежал, если уж по-честному. Это...

Это чья-то смерть – страшная, холодная. Это чьи-то обвинения в этой смерти, от которых не отчиститься. Это тюрьма, в которую ее могут посадить, а за что?!

– Я не убивала ее, Степаныч!!! – прошептала Татьяна, губы ее подрагивали, в глазах стояли слезы. – Ты веришь мне, веришь?! Я не убивала!!!

– Верю. Но спрятаться тебе все равно нужно. Я верю, они... – его палец снова ткнул в сторону ее окна, – они не поверят.

– Что делать то?! Не у тебя же мне прятаться?!

У него было нельзя, он уже об этом думал. К нему могут в любой момент напроситься на чай, а то и просто лицо с руками сполоснуть ледяной водой. Придут, понимаешь, а у него там Татьяна Вострикова собственной персоной – здрассте.

Нет, к нему нельзя. По соседям ее тоже не спрячешь. Кто знает, кто и как себя поведет, когда к стене припрут, начав пугать ответственностью за сокрытие преступников и за дачу ложных показаний. Это он раньше в каждом был уверен, теперь нет. Теперь, когда Маню убитой увидел в траве на берегу, уже ни в чем и ни в ком не уверен.

– Вот что, дорогая, – подумав, изрек участковый. – Я сейчас уйду огородами. Ты за мной запри, окна занавесь и никому не открывай.

– Ага! А если стучать станут?

– Вот дуреха, а! Я же ясно сказал: никому не открывай! Никому!!! Они постучат, постучат да и уедут. Дверь ломать тебе никто не станет. Мало ли ты где можешь быть. Уехала, понимаешь, на работу устраиваться.

– В воскресенье-то? – недоверчиво хмыкнула Татьяна.

– И что! Кому какое дело? Нет тебя дома. Все, я пошел, запирайся.

Павел Степанович вышел из комнаты в темные сенцы, но к терраске не пошел, повернул налево к двери в огород. Татьяна послушно вышла следом. Он подождал, пока она запрет терраску с улицы, повесив большой замок. Понаблюдал, никто ее не заметил за этим занятием. Вроде никто не глазел, и то хорошо.

– Все, запирайся, – напоследок повторил он, выбравшись из темных сенцев в огород. – И помни: никому не открывай, никому!

– А тебе?

– Вот бестолковая, – помотал он головой. – Я же тебе говорю: никому, кроме меня!

– А ты придешь? Когда, Степаныч? – Таня вцепилась в короткий рукав его рубашки. – У меня даже хлеба дома нет, собиралась сегодня идти в магазин.

– Принесу, принесу я тебе хлеба, – пообещал тот, с тоской вспомнив про запланированную баню и шашлык. – Только... Приду, когда стемнеет. Сиди как мышка, и ни гугу.

– Поняла, никому не открывать, кроме тебя. Сидеть тихо как мышка. А сколько сидеть-то, Степаныч? – спохватилась Татьяна, когда участковый уже ходко затрусил меж ее грядок с картошкой.

Он только рукой махнул, даже не повернулся. Слышал только, как дверь ее захлопнулась и с лязганьем задвинулась дверная щеколда.

Глава 6

– Я бы уже и съел чего-нибудь, – простонал Толик, положив ладонь на урчащий живот. – Позавтракать, в отличие от некоторых, не успел, а время к двум часам дня уже. Что скажешь, Данила?

Данила только что вернулся из очередного деревенского дома, где, как и полагается, никто ничего не видел и никто ничего не знал. Он срывался, забывался и орал уже на бестолковых граждан, не желающих сотрудничать со следствием.

– Марию-то Углину хотя бы знаете?! Или тоже незнакомы?! – надрывался он праведным гневом.

– Марию-то... Машу, как же, знаем, хорошая женщина, не гулящая, не пьющая, не курит, дочку одна воспитывает.

– Ну! И что еще сказать про нее можете? С кем она дружбу водила? С кем встречалась?

– Как это встречалась? – фыркали бабки с недоумением. – Мы тут за день раз по десять друг с другом встречаемся...

Получалось, что личная жизнь Марии Углиной была для всех секретом. Никто не знал о ее взаимоотношениях с мужчинами, если таковые вообще имелись. И никто представления никакого не имел, для кого Мария в тот вечер надела белую юбку с яркой кофточкой и туфли на каблуках.

– Мало ли... – пожимали они плечами. – Может, в город собралась куда, ей там свекровь квартиру оставила, может, туда намылилась.

У остальных, кто ходил с ним параллельно по деревенским дворам, ситуация была не лучше.

– Молчит народ, хоть тресни! – шлепал себя по бокам молодой парень из прокуратуры. – То ли боятся кого, то ли живут по принципу – моя хата с краю. Что ты будешь делать?!

– А где наш славный малый Степаныч? – вдруг так кстати вспомнилось Толику.

И все сразу замолчали, принявшись оглядываться.

Участковый пропал. С ними по дворам он не ходил. Дома его не оказалось. Толик туда рванул было в надежде, что обломится котлетка какая-нибудь или на худой конец бутерброд с колбаской или сыром, а там хозяина нету. Открыл заспанный отпрыск – холеный, сытый, даже спросонья выглядевший успешным и обеспеченным.

Тот самый сынок, догадался Толик, что напоил вчера папу до маеты утренней по случаю собственного приезда.

Так вот тот головой помотал и сказал, что отца нет. Как убежал с утра самого, так больше и не объявлялся.

– Странно, – надул тут же губы прокурорский, проворчал в спину эксперта: – Нечего было при нем откровенничать.

– А я-то при чем?! – поспешил обидеться тот. – Работаешь, работаешь, не считаясь с выходными, ты же еще и виноват! Нормально! Всем спасибо...

– На здоровье, – не желал сдаваться прокурорский. – Начали при нем уликами размахивать. О причинах смерти во всеуслышание заявлять.

– Так он же представитель местной власти, извините! – повысил голос эксперт.

– Вот именно! Местной! – поднял вверх палец малый из прокуратуры. – У них тут круговая порука! Вот где он есть, где?! Может, бегает по дворам и своих предупреждает.

– Каких своих, ну каких своих?! – поморщился Данила. – А мы ему кто?! Чужие, что ли?!

Леночка так на его звонки и не ответила до сих пор. Он уже не знал, что и думать. Орать хотелось во все горло оттого, что не понимал ничего, а понять очень надо было. Домой еще очень хотелось, да и покушать тоже не помешало бы. Позавтракать он тоже не успел, а бутерброды, что Леночка сунула ему у порога, уже давно съедены были. Еще по дороге они их с Толиком уговорили.

– О чем спор? – Участковый так неожиданно возник за их спинами, что кое-кто испуганно вздрогнул. – Есть что-то новое?

– Новое?.. – Малый из прокуратуры гневно раздул ноздри и с неприкрытой брезгливостью осмотрел рубаху и штаны Степаныча. – Новые здесь мы! И вопросы наши для всех оказались новыми! Они, понимаете ли, Павел Степанович, если не ошибаюсь...

– Не ошибаетесь, – деловито покивал тот. – Павел Степанович я, местный участковый.

Он давно уже перестал стесняться своего непрезентабельного вида. А после того, как пришлось красться, будто вору огородами из Татьяниного дома, ему и вовсе стало не до этого.

Какая разница, в кителе он или без? Тренировочные штаны на нем или форменные брюки? Что это поменяло бы? Ничего! Маня Углина не ожила бы. У Танюшки лицо не зажило бы. И вчерашний вечер с ночью не прошли бы по другому сценарию.

Все уже случилось, и случившееся это было много страшнее проломленного черепа Машиного покойного мужа. Это убийство было не так хорошо спланировано, как в том давнем случае.

Оно было... Вот слово-то позабыл...

Ага, вспомнил! Оно было спонтанным! Точно!

Машиного мужа караулили долго. До гибели его раза три на него нападали из-за угла, да вырываться ему удавалось. С Машей же все было иначе. Она умирать не собиралась вчера. Она собиралась... замуж, как ни странно это звучит теперь. И собиралась выходить замуж за чужака. Тот лишь несколько месяцев назад поселился в их деревне. Человеком хоть и был скромным и тихим, но все равно был чужим. И с ним Бабенко еще разберется, еще доберется до него.

Маловероятно, конечно, что тот убил Машу. Не было причин, или, как принято говорить – мотивов, у того для убийства. Не походил он на вспыльчивого, гневного, нервного, неуравновешенного. А именно такой человек совершил страшное действо над бедной женщиной. Именно внезапно разгневавшись, вцепился в ее шею.

Володька-библиотекарь...

Вот кто не шел никак из головы участкового. До состояния ли своего гардероба теперь, когда этот пьяница может в тюрьму загреметь.