Дмитрий Северов - Комсомольск 2013

• Название: Комсомольск 2013
• Автор: Дмитрий Северов
• Жанр: Боевая фантастика

Грандиозная солнечная вспышка вызывает на Земле мощную геомагнитную бурю. В сложившейся ситуации главный герой пытается выжить, пройдя через "круги ада".…

---

Тревожные сообщения стали поступать ближе к ноябрю, когда большинство военных частей в округе, попросту перестали существовать. До нас доходили слухи о кровавых стычках, но это воспринималось большинством скорее как домыслы. Я то понимал, что по чём.

Российское население Комсомольска таяло на глазах и в один прекрасный день, дверь кабинета мэра пинком открыл ботинок генерала Ди Джао Ло.

Это был конец. Я всегда считал, что человеческая жизнь в нашей стране ни стоит и копейки. Но китайцы думали иначе. Жизнь бесценна, в смысле цена отсутствует напрочь. Люди расходный материал, глина, из которой можно лепить что хочешь, а можно и просто…

Истинное лицо новых властей мы узрели вначале нового года. Погожим январским утром стадион "Авангард" китайцы заполнили неугодными элементами, способными представлять для новых хозяев, хоть малейшую угрозу.

Кого здесь только не было, зеки с окрестных колоний, сотрудники МВД не пожелавшие служить чопорному господину Ло и просто такие как я, с хитрыми подозрительными рожами.

Генерал лично присутствовал на "мероприятии", стреляя глазами словно калаш. Я не питал иллюзий на счёт ожидавшей нас участи и поклялся если останусь жив долг верну.

Пробравшись в центр футбольного поля, словно в забытьи наблюдал, как кивнул равнодушно Ло, как начали падать на притоптанный снег товарищи по несчастью. Кто-то пытался бежать, кто встретил пулю не дрогнув. Совсем ещё молодой мальчишка, вскрикнув, упал на колени, хватаясь за рукав моей дублёнки. Выжить в этом аду нереально. Упав между ещё шевелящихся тел, я выпачкал кровью лицо и затих. Шанс один на миллион. Коль дрогнет рука вероломного ворога, значит, и на сей раз ухватил удачу за хвост.

Тяжёлый армейский ботинок припечатал правую кисть к залитой кровью земле, содрав кожу на пальцах. Адская боль пронзила тело, но вида я не подал, играл роль до конца. Момент истины, секунда и всё решится. Мысли путались, обращались в хаос, но чувство что я ещё увижу своих, не покидало.

Звука выстрела я почти не слышал. Голова дёрнулась, сознание медленно поплыло прочь. В последний миг, почему-то подумалось, что смерть не такая и страшная, но разум вовремя отключился, избавив от пустых размышлений.

— Осторожно, не торопись, Глеб, медленно, — я помог, троим своим ученикам, распластаться на притоптанном снегу, пригибая одному из них голову.

— Скрытность, залог выживания снайпера, Саша.

Самый молодой из троицы, едва заметно кивнул, поправляя белый капюшон масхалата.

— Старайтесь дышать поверхностно и в снег, пар демаскирует.

Моя рука в кожаной перчатке уткнулась в ствол лиственницы, левая невольно ощупала шрам от подбородка до уха.

— Сегодня займёмся самым интересным.

Гневная мысль вспыхнула во взбудораженном мозгу, заставив поморщиться.

"Боже, что я несу". Ещё полгода назад мне и в голову не могло придти, что я примусь за старое. Видимо, жизнь идёт по кругу. Ремесло снайпера, ангела смерти, опостылевшее много лет назад в далёкой Чечне, пришлось вспомнить, и непросто вспомнить, а полюбить.

— Глеб, ты первый!

Рука в перчатке передала видавшую лучшие времена СВДешку первому экзаменуемому, хлопнув для храбрости его по плечу.

— Давай!

Подтаявший снег скрипит под телом Глеба, голова кивает, скрытая заштопанным капюшоном.

— Хорошо, командир.

Заворожено наблюдаю, как мой лучший ученик ловко обращается с винтовкой, словно сливаясь с ней воедино.

"Выше оружие продолжение руки", — вспомнились слова уже моего учителя.

"Снайпер бог. Ни кто не уйдёт от его карающего возмездия". Я хорошо запомнил эту непреложную истину. Не раз мне приходилось подтверждать её делами. "Длинные руки" достали в самый неожиданный момент немало негодяев. Чеченские боевики, косоварские мусульмане, африканские наёмники, всех не упомнишь. Да и вспоминать хотелось меньше всего. Забыть, вот чего я желал, возвратившись на родину. Выбросить всё из головы, вычеркнуть раз и навсегда из памяти.

Хлёсткий, словно удар плётки, выстрел вырвал разум из тисков раздумий, вернул к действительности. Сизый дымок плывёт между деревьев, гонимый налетевшим ветерком.

— Посмотрим, — глаза глядят сквозь линзы бинокля, отыскивая неприметную мишень. Импровизированный тир, обустроенный накануне, мало походит на учебный центр, где обучали меня. Небольшая ложбина между поросшими лесом сопками, подальше от глаз вездесущего генерала. Несколько набитых опавшими листьями мешков с прикреплёнными бумажными мишенями. Кто-то из моих подопечных на одном из листков нарисовал нечто напоминающее физиономию ненавистного генерала с десяткой между глаз. Оригинально.

Закатать пулю между хитрых раскосых глазёнок сокровенная мечта любого из нас. Ликвидация комсомольского палача дело чести, Ло — личная вендетта, не окончив которую я не имею права вернуться к семье.

СВДешка перекочевала к следующему ученику, ткнувшись в снежный бруствер тёплым глушителем. Облачко пара ползёт над белыми комьями, струясь, словно сигаретный дымок. Опытный снайпер легко бы вычислил местоположение Семёна, вкатив ему пулю в широкий удэгейский лоб.

Я ни чего не сказал, но подметил. Надо будет обратить на это внимание, мелочь, но она может стоить жизни.

Второй выстрел хлестанул падавшие снежинки, разметав в стороны. Семён снова опустил нагретый глушитель в снег, демаскировав себя ещё больше. Салага. Таким ещё рано соваться в город. Спецслужбы китайцев работают эффективно. Ни у меня, ни у двоих из лежащих на снегу, нет никаких шансов. Русские в Комсомольске национальное меньшинство, как пару лет назад нанайцы и ульчи. Те, что остались, служат новому режиму, пресмыкаясь, словно преданные собачонки. А Семён, Семён может. Раскосая удэгейская рожа отдалённо напоминает китайскую. Ему бы побольше плебейства во взгляде и ни одна собака не унюхает подвох.

Я забрал винтовку, передал третьему. Выстрел Петра пробил прикреплённый к мешку листок, добавив шаржу генерала тритий глаз. Отлично. Стреляют ребята отменно, но здесь нет врага, следовательно, той нервозности, что в состоянии испортить выстрел. Одно дело пустынный лес, другое вражеская территория кишащая злобными выродками с калашами. Выдержка — залог успеха. Умение ждать, оставаясь невозмутимым тридцать процентов успеха.

По склону спускаемся молча, каждый думает о своём, у каждого кто-то пострадал из-за вторжения китайцев. Насколько мне известно, у Глеба погибла мать, Саша потерял семью в Ягодном и лишь Сеня счастливчик. Сирота. Я невольно улыбнулся, вспоминая своих. Когда всё кончится, с радостью свалю отсюда, не знаю как, но обязательно. Не уверен, что снова смогу жить в Комсомольске. Город навивает тревожные мысли, если даже предположить, что китайцев вытурят, на круги своя ничего не вернётся.

Снег умиротворённо хрустит под ногами, ласково пригревает солнце. Весна вступает в свои права. Кажется, даже птицы и те попрятались, чувствуя угрозу. Здесь, в десяти километрах от города спокойно, ни чего не предвещает опасности.

Многочисленные дачные товарищества, разбросанные вокруг Комсомольска дали приют почти двумстам тысячам горожан. После трагедии на стадионе мне пару раз доводилось наведываться в город Юности, и увиденное потрясло.

Даже ночью, трудно отделаться от мысли, что ты ни в одном из городков Поднебесной. Обилие рекламы, вывески пестрящие иероглифами. Запруженные автомобилями улицы, а главное китайская речь. Всюду. Толпы азиатов, яблоку негде упасть. До чего же мы докатились. Не прошеные гости пришли в наш дом, делают, что хотят, а мы как крысы прячемся по окрестным лесам.

Я медленно иду за Глебом, пригибаясь под еловыми ветками. От малейшего прикосновения иней с иголок сыпется на нетронутые сугробы, красиво стелясь к ногам.

Зачем я здесь? Может всё бросить и бежать? Свалить пока ещё голова на плечах. К чёрту честь, совесть и всё остальное. Кто меня осудит, скажет, что смалодушничал, предал, изменил?

Гнев калёным железом выжег крамолу. Не могу, не имею права. Другие не осудят, но от себя не убежать. Павшие друзья смотрят в душу, не дают опустить руки.

Продираясь по запорошенному бурелому к мишеням, мне в который раз вспомнились события того трагического утра. "Авангард" запруженный народом. Оккупационные власти согнали на стадион больше двух тысяч обречённых, решив разрулить проблему по-пиночетовски. Выстрел, боль, забытье. Очнулся от холода ночью. Помню, долго смотрел на звёзды, на поднимающийся изо рта пар, закрывающий небо. Страха не было. Я бы наверно сгинул в этом чёртовом карьере у хапсолевской сопки, куда вывезли наши останки. Подох, как бродячая собака в грязной подворотне, но спасительные образы Максимки и Александры стояли перед глазами не давая отдать богу душу.

И я пополз. Пополз по ещё не замёрзшим телам несчастных, расстрелянных по приказу ненавистного генерала. Возможно, могилой мне бы стал один из местных сугробов, но проведению было угодно, и я выжил, выжил несмотря, ни на что. Спасибо поселковским, нашли, помогли, отправили в одно из дальних садоводческих товариществ. Выходили, вернули тягу к жизни, веру в справедливость.