Аврам Дэвидсон - О всех морях с устрицами

• Название: О всех морях с устрицами
• Автор: Аврам Дэвидсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Ну вот, большое вам спасибо, — сказала женщина наконец. — А теперь мне пора…

— Теперь все в порядке? Удобно?

— Вполне. Спасибо.

— Вот что, я немного проедусь с вами — просто чтобы…

Великолепная грудь посетительницы колыхнулась от смешка.

— Вам за мной не угнаться. У меня ведь гоночный велосипед!

Ферд увидел, как Оскар метнул взгляд в угол, и сразу понял, что на уме у его партнера. Но его «Нет!..» — потонуло в бодром:

— Ну так что ж, по-моему, вот этот велосипед не уступит вашему!

— Посмотрим, — женщина засмеялась глубоким грудным смехом и вышла. Оскар, не обращая внимания на попытку Ферда задержать его, вскочил на французский велосипед — и был таков. Ферд, выйдя на порог, увидел только две удаляющиеся фигуры, согнувшиеся над рулями велосипедов, — парочка поднажала и скрылась в парке. Ферд медленно вернулся в магазинчик.

Оскар прикатил назад ближе к вечеру — потный, но сияющий. От уха до уха.

— Ух, ну и киска попалась! — воскликнул он с порога. Он покачивал головой, он присвистывал, он шумно выдыхал и пытался жестами изобразить обуревавший его восторг. — Ну и денек выдался — чтоб мне сдохнуть!

— Давай сюда велосипед, — только и сказал Ферд. Оскар сказал, что да, разумеется, конечно, — отдал велосипед и пошел мыться. Ферд осмотрел машину: красный лак покрыт грязной коркой; тут запеклись пыль, глина, грязь, ошметки высохшей травы… Машина выглядела не просто грязной, а оскверненной, обесчещенной, униженной. А ведь он чувствовал себя на нем стремительной птицей… Он летал!..

Вышел Оскар — мокрый после душа и все еще сияющий. Увидев, что происходит, он вскрикнул и бросился к Ферду.

— Не подходи, — сказал Ферд, взмахнув ножом. И продолжил свое занятие: он резал шины, камеры, седло и чехол седла, снова и снова нанося удары.

— Ты что, спятил?! — заорал Оскар. — Совсем с катушек слетел?! Ферд, не надо! Ферд!..

Ферд меж тем выломал спицы, согнул их, скрутил. Он взял кувалду и в считанные минуты превратил раму в груду лома — и продолжал крушить, пока окончательно не выбился из сил.

— Ты не только псих, — горько сказал Оскар, — ты еще и чертов грязный ревнивец. Ну тебя ко всем чертям. — И тяжело топая вышел. И дверью хлопнул.

Ферд, чувствуя себя совершенно разбитым, запер магазинчик и поплелся домой. Читать ему не хотелось. Он выключил свет, бросился на кровать и лежал так без сна много часов, прислушиваясь к ночным шорохам и собственным горячечным мыслям.

Несколько дней они не разговаривали. Только по делу. Обломки французского гоночного велосипеда валялись позади магазина-мастерской. И почти две недели ни тот, ни другой не заходили на задний двор, чтобы не видеть их.

Но вот однажды утром Оскар приветствовал компаньона необыкновенно восторженно. Он в восхищении качал головой и повторял:

— Нет, ну как тебе это удалось, Ферд? Как? Боже всемогущий, это просто гениально! Ферд, ты гений, я должен это признать! Вот моя рука — и забудем прошлое, а, Ферд?

Ферд пожал протянутую руку.

— Ну конечно, конечно, то есть… Слушай, ты, собственно, о чем?

Оскар торжественно повел партнера на задний двор. Там стоял, сияя алым лаком, французский гоночный велосипед. Целый и невредимый. Без единой царапины.

Ферд разинул рот. Присел на корточки. Осмотрел и ощупал велосипед. Это была та самая, его машина. Со всеми сделанными им изменениями и усовершенствованиями.

Он медленно выпрямился.

— Регенерация…

— А? Чего? — переспросил Оскар. Вглядевшись в лицо партнера, он заметил: — Слушай, парень, да на тебе лица нет! Белый как стенка! Ты что, ночь не спал, работал с ним? Иди-ка присядь… И все-таки я не могу понять, как тебе это удалось.

Они вернулись в магазинчик, и Ферд тяжело опустился на стул.

— Оскар, — сказал он, — послушай…

— Чего?

— Оскар… ты знаешь, что такое регенерация? Нет? Так вот. У некоторых ящериц например: схватишь ее за хвост, а тот оторвется. А ящерица потом регенерирует — отращивает новый хвост. Или некоторые виды червей, и гидры, и морские звезды: разрежь их на куски, и из каждого вырастет новая особь, каждый кусок отрастит все недостающее. Потом тритоны, они восстанавливают потерянные лапы, и лягушки тоже.

— Еще бы, Ферд. Здорово. Но, то есть, послушай, это все природа и очень интересно. Но я тебе про велосипед — как тебе удалось его так здорово починить?

— Я к нему не прикасался. Он регенерировал. Как тритон. Или омар.

Оскар задумался. Он опустил голову, исподлобья взглянул на Ферда.

— Э-э… ну… Ферд… Послушай… а почему тогда все поломанные велосипеды так не делают?

— Потому что это — не простой велосипед. То есть, я хочу сказать, не настоящий… — Перехватив озадаченный взгляд Оскара, он воскликнул: — Оскар, так оно и есть!

Озадаченное выражение на лице Оскара сменилось недоверчивым. Он поднялся.

— Ну ладно. Спора ради допустим, что все эти штуки насчет букашек и угрей — или о ком ты там? — правда. Ну так ведь они живые! А велосипед — нет.

И он победно взглянул на собеседника сверху вниз. Ферд покачал носком ботинка из стороны в сторону, задумчиво опустив глаза.

— Кристаллы тоже неживые, но в подходящих условиях они могут самовосстанавливаться… Оскар, послушай — не мог бы ты пойти заглянуть в ящик стола, проверить, на месте ли булавки? Пожалуйста.

Оскар вышел в «контору». Было слышно, как он открывает ящики, роется в них, со стуком их задвигает. Наконец он вернулся.

— Не-а, — протянул он. — Ни одной. Точно как та леди говорила или вот ты: как булавки нужны, так их и нет. Они просто исчеза… Ферд? Какого…

Ферд распахнул гардероб и отскочил — на него обрушилась лавина проволочных плечиков.

— И точно как ты говорил, — произнес Ферд, кривя рот. — Зато плечиков вечно хоть пруд пруди. А вчера их тут не было.

Оскар пожал плечами.

— Не пойму, о чем ты. Впрочем, кто угодно мог залезть сюда, забрать булавки и подсунуть плечики. Я например — только я этого не делал. Или ты. Или… — Он сузил глаза. — Или, может, ты во сне это сделал. Может, ты лунатик. Нет, тебе точно надо идти к врачу. Ты выглядишь скверно — краше в гроб кладут!

Ферд вернулся от гардероба, сел, уткнул лицо в ладони.

— Я чувствую себя скверно. Я боюсь, Оскар. Чего?.. — Он шумно вздохнул. — Я тебе скажу. Помнишь, я говорил, что многие живые существа в природе притворяются чем-то другим, не тем, что они на самом деле? Сучками, листьями… жабы, похожие на камни… Так вот представь себе, что есть какие-то существа, которые живут среди людей. В городах. В домах. Такие твари могли бы имитировать, не знаю, всякие вещи, которые нас окружают.

— Нас окружают — бога ради, Ферд…

— Может, это иная форма жизни. Может, они добывают питательные вещества прямо из воздуха. Ты знаешь, что такое на самом деле эти «другие» английские булавки? Оскар, английские булавки — это яйца или, может, куколки. И они потом превращаются в личинок. Которые выглядят точь-в-точь как плечики для одежды. Даже на ощупь они такие же — но на самом-то деле это нечто совершенно иное. Оскар, они же не… не… не…

Он вдруг зарыдал. Оскар, глядя на него, только головой покачал.

Через минуту-другую Ферд немного успокоился, шмыгнул носом.

— А все эти вело… велосипеды, которые находят полисмены и ждут, что владельцы придут за ними, а потом мы с тобой, Оскар, покупаем их с аукциона, потому что владельцы не приходят, потому что никаких владельцев и нет, и то же самое с велосипедами, которые мальчишки пытаются нам продать и говорят, что нашли их, и они их правда находят, потому что никто их не делал, никакая фабрика, они просто выросли. Они вырастают. А если разбить такой велосипед и выбросить, он регенерирует!

Оскар обернулся как бы к невидимому собеседнику и покачал головой:

— У-у, приятель… — Затем вновь обратился к Ферду: — Ты имеешь в виду, что вот сегодня это английская булавка, а завтра — плечики?..

Ферд объяснил:

— Сегодня кокон — завтра бабочка. Сегодня яйцо — завтра цыпленок. Но у… этих существ все происходит не на виду. Не днем. Днем их могут увидеть. А вот ночью, Оскар, ночью ты можешь их услышать. Все эти почти незаметные звуки в доме ночью, Оскар…

— Тогда как получается, — перебил его Оскар, — что мы с тобой не завалены велосипедами по самое горло? Если бы из каждых плечиков выводился велосипед…

Но Ферд подумал и об этом. Если бы каждая икринка трески, объяснил он, или, скажем, устрицы превращалась во взрослую особь, можно было бы перейти океан пешком — по спинам трески или по устричным раковинам. Часть личинок просто умирает, часть достается на обед хищникам — и так много их гибнет, что природе приходится производить как можно больше потомства, чтобы хоть сколько-то выжило и могло принести новое потомство. Тогда Оскар, естественно, спросил, кто же… гм… ест… гм-гм… плечики для одежды?