Лиза Клейпас - Герой снов

• Название: Герой снов
• Автор: Лиза Клейпас
• Жанр: Исторические любовные романы

Во всем лондонском высшем свете не было мужчины более красивого, более блестящего, более элегантного, чем князь Николай Ангеловский, загадочный русский аристократ. Прекраснейшие из дам мечтали покорить сердце князя, но он желал лишь одну - гордую и независимую Эмму Стоукхерст, которая не могла - да и не хотела - принадлежать ему. Однако Николай пустил в ход чары, против которых Эмма была не в силах устоять, - чары настоящей любви, магию обжигающей чувственной страсти...

---

Эмма медленно обернулась к Николаю. На смертельно бледном лице горели темно-красные дуги бровей. Онемевшие губы попытались шевельнуться. Она хотела что-то сказать, но лишилась дара речи.

Мысли Эммы неслись в каком-то бешеном круговороте. Она подавила леденящий ужас и уставилась на тигра, стремясь понять его настроение. Ей не нравилось, как сосредоточенно уставился Маньчжур на ребенка, не сводя с него глаз. Такое напряженное внимание обычно предшествует внезапному прыжку на добычу. Белые усы зверя подергивались. Медленно переставляя лапу за лапой, он стал подбираться к мальчику. Хотя когтей у Маньчжура не осталось, но зубов была полна пасть: по пятнадцать с каждой стороны, включая длинные клыки, которыми тигр мгновенно перекусывает шею добычи, и острые, как лезвие секиры, резцы. Мощные челюсти хищника смыкаются на бьющейся изо всех сил добыче и либо прокусывают затылок жертвы, ломая позвоночник, либо сдавливают ей горло так, что она задыхается.

Маньчжур, казалось, еще не решил, что ему делать, и Эмма с робкой надеждой поняла, каким образом лучше напасть на это маленькое существо. У Эммы появилась надежда. Бодрым свистом она привлекла к себе внимание зверя и, направившись к ведру, в котором обычно приносили ему мясные обрезки, подняла его якобы с трудом, словно оно было полным.

– Маньчжур! - позвала она, относя ведро к дальней стороне клетки, подальше от Джейка. Оставаясь снаружи, она вновь окликнула тигра:

– Поди сюда, красавчик, посмотри, что у меня для тебя есть!

Тигр медленно послушался и неспешно зашагал к ней с низким мяукающим подвыванием. В ту же секунду Николай рванулся к клетке, поднял засов и скользнул внутрь. Возмущенный появлением еще одного незваного гостя в своем законном уделе, тигр раздраженно зарычал и круто обернулся, не обращая внимания на зов Эммы. Николай железной хваткой вцепился в сына и вынес его из клетки, тут же захлопнув дверцу прямо перед носом тигра.

– Папа, - сердито завопил Джейк, вырываясь из рук отца, - я еще не хотел выходить! Папа, отпусти меня!

Но Николай не мог его отпустить. Не в силах унять нервную дрожь, он крепко прижимал к себе маленькое тельце сына. Эмма выронила ведро и прислонилась к ближайшей стенке. Голова у нее кружилась, и сердце трепыхалось от панического ужаса.

Когда Николай смог наконец заговорить, он поставил ребенка на пол и опустился перед ним на корточки, глядя прямо ему в глаза.

– Что ты там делал? - спросил он севшим голосом. - Я отослал тебя наверх, в детскую.

– Мне туда не хотелось. Я хотел увидеть тигра. - Вид у Джейка был несчастный, но вызывающий. Он все еще не понял, какой опасности подвергся.

– Тебе было ведено никогда не ходить в зверинец без меня или без Эммы.

– Но, папа, Маньчжур не причинит мне вреда. Он меня любит!

Бледный и мрачный, Николай проговорил строго и решительно:

– Ты меня не послушался, Джейк. Не хочется тебя наказывать, но ты не оставил мне выбора. Я запрещаю тебе месяц посещать зверинец. - И, не обращая внимания на протесты ребенка, Николай перебросил его через колено и отвесил три крепких шлепка по попке. От удивления Джейк взвыл и залился слезами. Поставив его на ноги перед собой, Николай хрипло произнес:

– Этот тигр очень опасен, как и остальные содержащиеся здесь животные. Ты до смерти перепугал меня с Эммой. Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Поэтому ты должен строго выполнять установленные нами правила, даже если не всегда понимаешь, зачем это нужно.

– Хорошо, папа, - прорыдал Джейк, отворачивая лицо, чтобы скрыть слезы.

Николай притянул его к себе и крепко обнял. Ребенок тут же обвил руками его шею.

– Все в порядке, - шептал ему Николай. - Все прощено, только не забудь поступать так, как я велю.

– Можно мне теперь пойти поиграть в детскую?

Николай кивнул и прижал его к себе напоследок.

– Да, можешь идти.

Джейк отступил на шаг, вытер слезы кулачками и с любопытством уставился на отца.

– Папа, почему ты плачешь?

После недолгого молчания Николай сердито ответил:

– Ужасно, что пришлось тебя отшлепать.

Невольная улыбка промелькнула на лице Джейка.

– Мне это тоже не понравилось. - Он подбежал к Эмме и обхватил ее двумя руками. - Прости меня, Эмма.

Слишком растроганная, она не нашла слов, поэтому лишь взъерошила ему волосы и поцеловала в макушку, после чего он убежал. Когда быстрые детские шаги стихли в отдалении, Николай провел ладонями по лицу и глубоко вздохнул.

Эмма нерешительно приблизилась к нему:

– Ник, я считала, что четко объяснила ему.

– Он знал, что не должен ходить сюда один, - ответил Николай, оборачиваясь к ней. - Он своевольный ребенок, очень любознательный и любопытный. Мне следовало ждать чего-то подобного.

Эмма удивилась, отчего он все еще пепельно-бледен и почему в глазах у него застыло отчаяние.

– Слава Богу, все обошлось. Беды не случилось.

Однако Николай не спешил с ней соглашаться. Он вытер рукавом пот со лба и откинул упавшую на глаза повлажневшую прядь волос.

– Я никогда в жизни не бил ребенка.

Наконец Эмма поняла. Этот случай напомнил ему о брате Мише и о том, как издевался над ним их отец.

– Ты не бил Джейка, - тихо, но уверенно проговорила она. - Ты его отшлепал, и совсем не сильно. Сделал ты это для того, чтобы он больше никогда не подвергал себя опасности. Джейк это понял, Николай. Ты не причинил ему боли. - Она помедлила и добавила мягким тоном:

– Ты вовсе не похож на своего отца.

Он молчал и глядел отрешенно, словно погрузился в воспоминания о другом времени и другом месте.

– Нелегко быть родителем, правда? - тихо спросила Эмма. - О стольком надо заботиться… - Она замолчала, потому что произнесенные ею слова пробудили мысли об отце. На нее нахлынуло чувство вины, тоскливое желание его увидеть. Лукас Стоукхерст всегда был любящим родителем, оберегал ее от всех тревог и бед, даже чересчур, а она буквально выбросила его из своей жизни. Как же она по нему соскучилась! Она устала наказывать свою семью и саму себя, ей хотелось помириться с ними. - Не чувствуй себя виноватым, - прошептала она, слишком поглощенная своими мыслями, чтобы заметить, ответил ей Николай или нет.

***

Вечером того же дня в восемь часов Эмма поднялась в детскую. Она собиралась объяснить Джейку, что, хотя часто говорит о Маньчжуре как о домашнем любимце, он остается опасным зверем, а не ручным животным, как, например, Самсон. Маньчжура надо любить, но опасаться, потому что характер у него непредсказуемый. Она чувствовала себя виноватой, что не сумела объяснить это Джейку достаточно ясно.

Приблизившись к верхней ступеньке лестницы, она услышала доносившийся из-за неплотно прикрытой двери детской сонный, ленивый голосок Джейка:

– Папа, а когда мы наймем няньку, ты все равно будешь рассказывать мне сказки?

– Разумеется, - послышался ответ Николая. - Хотя, думаю, у нее найдутся и свои сказки, чтобы тебя развлечь.

– Мне больше всех нравятся русские.

– Мне тоже. - В голосе Николая слышалась улыбка. - Так на чем мы остановились?

– Иван-царевич повстречал серого волка…

– Да-да… - Зашелестели страницы. - И случилось так, что это оказался заколдованный волк, который уже знал о том, как Иван-царевич ищет сказочную жар-птицу. "Я ведаю, где живет жар-птица!" - воскликнул волк и предложил отвезти царевича прямо к ней. Сел Иван-царевич к нему на спину, и помчались они сквозь ночь, пока наконец не добрались до сада, окруженного высокой золотой стеной. Там находился дворец царя Ахмата.

Эмма тихонько попятилась и удалилась, представив себе Джейка, свернувшегося калачиком на постели, зачарованного убаюкивающим баритоном отца. Она чувствовала себя одинокой, несчастной, жаждущей чего-то, неясного ей самой. Выпив залпом бокал красного вина и не ощутив вкуса, она улеглась в постель. Свернувшись в тонкой батистовой рубашке под грудой одеял, она ждала, пока ледяные простыни согреются. В комнате было холодно и темно, в сумраке таились тени, их насмешливые голоса звучали у нее в мозгу.

Она вспомнила слова Таси: "Не стоит он доверия. Николай - опасный человек, Эмма".

Тихое отчаяние отца: "Ты всегда сможешь вернуться. Я приму тебя с распростертыми объятиями".

Мольбу Николая: "Я никогда больше не причиню тебе горя. Поверь мне!"

Воспоминания долго не давали ей уснуть, наконец она задремала. Но и во сне не было ей покоя. Эмму захватил один из самых странных снов, какие она когда-либо видела, причем он был таким ярким и подробным, что напугал ее до мозга костей.

Она находится в холодной темной комнате с деревянными стенами, каменным полом и крохотным квадратным окошком. Стены увешаны иконами, их сумрачные лики смотрят на нее, нарисованные глаза отражают ее тоску и печаль. Отчаянно рыдая, она мечется по комнатке, метет пол подолом длинного темного одеяния. Она знает, что Николай сейчас терпит муки, но не может поехать к нему. Ей дано лишь ждать в бессильном страдании. Две женщины, одна из которых - монахиня в сером куколе, пытаются ее успокоить, но она вырывается из их ласковых рук, отворачивается от их сочувственных лиц. "Он умирает, - плачет она. - Я нужна ему, он там совсем один. Я должна поехать к нему! Не могу этого вынести, не могу!"