Лариса Клепцова - Шарик

• Название: Шарик
• Автор: Лариса Клепцова
• Жанр: Русская классическая проза

---

"Ну, вы же были пьяным?" - спросил судья. "Я считал себя трезвым",парировал дяденька.

100, 200, 300 граммов - считалочка...

А я? Кем я-то себя считаю? Медсестрой, инспектором, работником завода, вообще непонятно кем и как.

Я, живущая в поселке с поэтичным названием Круторожино, где нет ничего, кроме почты, магазина и издыхающей библиотеки. И где каждый день от взрывов содрогаются дома и позвякивает в шкафу посуда - это взрывают камень в карьере. Снег зимой тут чернеет, летом часто трудно дышать пропыленным воздухом, а облака пыли, встающие над карьером, напоминают атомный взрыв. Это такое своеобразное развлечение - любоваться на них с балкона.

Но самая главная достопримечательность поселка - это дурдом за линией железной дороги. И ведь никто даже не сомневается, что Круторожино- это название больницы, а не железнодорожной станции, построенной на деньги купца Круторожина. "Что, ветром из-за линии подуло?" - говорим мы, видя чье-нибудь неадекватное поведение...

Но продолжим характеристику: я, живущая в 10 минутах ходьбы от работы и постоянно на эти 10 минут опаздывающая. На работе читающая книги и плетущая что-нибудь из бисера, пока не видит начальство. Я, не берущая взяток, что я знаю вообще о жизни? Что я знаю о том, отчего люди пьют, выпивают, спиваются?..

Я знаю много и ничего. Я видела людей, допивающихся до глюков, до черноты - это когда лицо черного цвета и человек не может остановиться, но и продолжать он тоже не может...

Поругался человек с женой, запил, ну, или запил, а потом поругался с женой - не суть важно. А тут еще беда - нога болит по-страшному, значит, обезболивает...

Раз попался, другой... Выгнать - начальству жалко: больно хорошо работает мужик. Но терпение кончилось - попался - выгнали.

Черный. Осунувшийся. Трясущийся. "Можно я на кушетке до автобуса полежу?" Огромный, в пальто с испачканным локтем он лежит на клеенчатой кушетке в моем кабинете до восьми тридцати. Поднимается:

- Дай пятерку на маршрутку, - вымученно так.

- Вы же на заводском (автобусе), вам - выпить, - уличаю я.

- Да, - просто говорит он.

Вы бы отказали?

Записывая каждый день приходящих/уходящих, чувствую себя летописцем. Откроешь журнал пятилетней давности. Мало кто остался. Шофера- они такие: жизнь на колесах. Пусть даже и по кругу - "расстояние 1,5км" - от карьера до дробилки и обратно, и снова...

Но это для так называемой "технологии" - БелАЗисты, бульдозеристы. Разница между ними и остальными, "вольными" птицами, просто бросается в глаза. "Технология" ходит командой, стаей, остальные - единоличники, "пятидневщики" - и одеты поцивильнее, а некоторые даже щеголяют с барсетками и папками для бумаг - элита. Хотя истинная элита, аристократия - это водители легковушек. Прибывают позже, зачастую с гордым, прямо-таки надменным видом - как-никак начальство возят. Как один, весьма противный, водитель грозился: да я слово скажу директору, и завтра вас уже не будет.

Видимо, не то слово сказал...

Журнал - не только летопись, это еще и некролог. Вот - классный дяденька, работал на автобусе, разговорчивый такой, веселый... Умер от рака.

Тоже классный дяденька. Замкнутый, но улыбчивый, спокойный и непьющий... ехал на машине, слетел с дороги и захлебнулся в жидкой грязи.

Классный дяденька, который ради хохмы "помогал" мне - ставил штампик в путевки, пока я записывала фамилию. Ставил с особым смаком, с шутками-прибаутками... Поссорился с женой, закрылся в гараже и завел машину.

И сколько их - таких классных дяденек...

Дышите...

"Да сюда, сюда. Нормально дышите! Ну, что вы, в конце концов!" раздражаюсь я. Нажимаю на кнопку и снова протягиваю прибор начальнику ПТО. Тот обреченно дует. Загорается красная лампочка. - "Расписывайтесь".

Два приведших его "свидетеля" подписывают и уносят протокол.

Весь следующий день я не выхожу из своего кабинета. Неприятно, и жалко человека, и вообще - нехорошо как-то, и...

Он заглядывает и говорит просто: "Что не заходишь? Идем чай пить".

Не обижается. Вздыхаю с облегчением и иду пить чай.

- Котенка не хотите? Пушистый, красивый, ест все, к туалету приучен... - пытаюсь заинтересовать очередного дяденьку. Благодаря своей "хронически беременной" Зайке я уже обзавелась на заводе кучей "родственников по кошачьей линии". Кто-то отшучивается, кто-то берет, а потом рассказывает об успехах своего питомца.

У меня уже навыки опытного гербалайфщика. Правда, товар живой, а бесплатность котенка позволяет выбросить его без особых угрызений совести. Точнее, не выбросить - просто отпустить на волю, увезти в деревню и т.д.

У некоторых котят с самого начала такие грустные глаза. Даже когда они играют.

Я вообще странный человек. Не могу заводить себе друзей. Да нет, с общительностью все в порядке - я не могу поддерживать дружбу. Моей любви к одиночеству помогает и автобус 4-го маршрута. Он ходит настолько редко и бессистемно, что должно происходить нечто из ряда вон, чтобы вытащить меня из родного Круторожино. В нашем спокойном городе подобное происходит редко.

Короче, долгое время источником новых впечатлений для меня зачастую служили:

во-первых, работа и общение с дяденьками;

во-вторых, великолепные закаты и восходы в степи по дороге на работу;

в-третьих, огромное количество книг, читаемых без разбору и без системы: детективы, классика, фантастика, любовные романы и т.д.;

в-четвертых, заводские кошки-собаки, промасленные, грязные, вечно голодные и счастливые.

Собак я вообще боюсь с детства. И многие собаки утвердили меня в таких мыслях. Но как можно испугаться длинноногого, нескладного пса непонятного цвета, который при виде тебя скачет, изо всех сил виляя хвостом, и от переизбытка чувств пытается положить тебе лапы на новые джинсы. И иногда ему это удается. Шарик, скотина, или как его там!

Я носила ему кости и прочие куски.

Мне кажется, в человеке не заложена чистая, бескорыстная благотворительность, просто нам нравится видеть искреннее проявление чувств, истинную радость, истинную благодарность... Купить истинную преданность. Хотя бы собачью.

Стараясь показаться нужным,

Тебя догонит в полпрыжка.

Все прелести любви и дружбы

За половину пирожка.

Его сбила машина. Водитель, сдавая назад, не заметил собаки. Мужики принесли "Шарика" в цех, положили в коридорчике. Он лежал там несколько дней, ничего не ел, скулил от боли, зализывал переломанные, неестественно вывернутые лапы, и... когда я подошла к нему, он приветливо завилял хвостом.

"Сделай что-нибудь", - просили мужики. А что я могла сделать...

Обломок трубы вскоре прервал его мучения. Не из милосердия. Из людского эгоизма. Видеть такое просто невыносимо.

А после - в ТМЦ у меня объявился "крестник". Собачий. Явный родственник того, длинноногого.

Сижу я как-то зимой в кабинете, одна на всем этаже. Страшновато. Вьюга за окном гудит, тополиной веткой по стеклу шкрябает. "То, как зверь, она завоет. То заплачет, как дитя", - кружится в голове.

Слышу, и правда - плачет. Прислушалась, вышла в коридор - громче. Спустилась по лестнице, темно, не видно ничего. И тут, у входной двери, где намело порядочно снега, увидела щенка. Наверное, выскочил из цеха с кем-нибудь, а как обратно попасть, не знает. Нашел более-менее теплое место, а домой хочется.

Взяла я его к себе в кабинет, а он и не дергается, не вырывается, скулит только. Положила его к батарее, замотала в старую свою кофту, что служила тряпкой для пыли. Лежит кутенок, не двигается, лишь иногда дернется судорожно и снова замрет. Даже скулить перестал.

А мне уже уходить пора. Завернула неподвижное тельце в кофту, понесла в цех. Думаю, там хоть в тепле... Но не успела я опустить его на земляной пол транспортно-механического цеха, как, почуяв родные солярные запахи, щенок вдруг "оттаял", тявкнул и поковылял "домой" за станок.

Как-то раз я скармливала собакам булки - свежие, вкусные. На работе не съела, а домой нести не хотелось. Собаки просили, становились на задние лапы, заглядывали в глаза. Когда я подняла голову, увидела, что самый "собачий" взгляд был у сторожа, странного человека без одной ноги. Мне стало стыдно. Но булки кончились.

Дышите. Сильнее, пока не загудит. Да хватит, хватит! Сразу видно, что трезвый человек, бояться ему нечего. Вот, видите - "готов", идите, работайте, да не пейте на рабочем месте - утром опять дышать придете.

Новенький.

Одна самогонщица, продававшая товар без отрыва от производства, оправдывалась: "У нас весь подъезд гонит, а я живу на пятом этаже, до меня никто не доходит".

До меня тоже не доходит, как можно почти семь лет стесняться, тяготиться такой пустой и скучной работой, мечтать бросить ее ко всем чертям и найти что-нибудь этакое... и вдруг, когда "час избавления так близок", пожалеть о ней.

Да нет, не о работе, а о себе, той, что останется там, в этом кабинете, с его "несдвигаемым" сейфом, аппаратом и журналами.