Поппи Брайт - Ворон: Сердце Лазаря

• Название: Ворон: Сердце Лазаря
• Автор: Поппи Брайт
• Жанр: Контркультура

Миф Джеймса О'Барра о Вороне — посланнике между мирами, проводнике, который возвращает душу из мира мертвых, для того, что бы свершить правосудие — явился продолжением многочисленных мифов, основной идеей которых является мысль, что «любовь, никогда не умирает».

Для романа Поппи Брайт «Ворон: Сердце Лазаря», первоисточник уже не имеет значения. Это яркая, страстная, интересная темная проза, которая будет оценена благодаря ее собственным достоинствам.

За убийство своего любовник был казнен маргинальный фотограф Джаред По, но возвращенный Вороном, продолжает поиски истинного убийцы даже после смерти. Ведь дух неуязвим до тех пор, пока жив хотя бы один человек, явившийся причиной его смерти…

---

Фрэнк сглатывает с усилием и утирает вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Его не вырвало от месива в фонтане парка Одюбон и теперь он точно не собирается блевать.

— Лета? — зовет он. — Я знаю, что ты здесь.

Движение слева, настолько быстрое, что он едва замечает уголком глаза. Фрэнк не теряет времени на то, чтобы вглядеться и прицелиться. Им движет лишь страх и адреналин, когда берета трижды плюется в его руке. Девятимиллиметровые пули уходят в кирпичную стену, и в ушах звенит от выстрелов.

— Блядь, — бормочет он, сзади раздаются быстрые шаги и твердый холодный металл упирается в висок прежде, чем он успевает обернуться.

— Все кончено, детектив. Я выиграл, — Фрэнк узнает голос звонившего по телефону. — Брось оружие и сделай шаг назад.

— Если я брошу оружие, я покойник.

— Ты уже покойник, детектив, с того момента как мне этого захотелось. Теперь брось свой гребаный пистолет и фонарик и делай в точности как я сказал. Шаг назад.

Фрэнк позволяет беретте выскользнуть из кровоточащей руки, и она громко звякает о пол, роняет фонарик и его стекло разлетается. Делает шаг назад. Рыло пистолета, упертое в висок, двигается вместе с ним.

— Теперь повернись посмотри на него, — говорит голос.

— И в чем смысл? — спрашивает Фрэнк. — Просто хочешь увидеть, как я испугаюсь? Потому как я уже напуган, ясно?

— Я хочу увидеть, как ты умрешь, гомик, — отвечает голос, женственный голос, урчащий прямо в ухо. — Хочу видеть, как ты умрешь и будешь проклят за свои преступления против собственной мужественности. Повернись и посмотри на него, Фрэнк Грей.

Так что Фрэнк медленно поворачивается лицом к устроенной безумцем бойне.

— В этом даже смысла никакого нет, Лета, — говорит он, пытаясь не дать страху проявиться в голосе. Еще есть шанс выбраться отсюда живым, если не терять спокойствия и хладнокровия.

— Я теперь Джордан, — говорит мужчина, и появляется перед Фрэнком, но дуло не сдвигается ни на сантиметр. В нем нет ничего примечательного, моложе, чем Фрэнк ожидал, и почти привлекательный в истощенном, пропитанном героином стиле. Не самое идеальное совпадение с ФБРовским описанием серийного убийцы.

— Но ты тот человек, с которым я разговаривал по телефону, тот, чьи послания привели меня сюда, верно? Тот, кто сказал, что устал и хочет остановиться?

— Да, — тихо отвечает мужчина.

— Ну и? Ты просто врал, чтобы заманить меня сюда?

— Тебе незачем это понимать, детектив. Совершенно незачем. Ты ведь не из невинных.

Человек, который стал Джорданом, нажимает на курок, и для Фрэнка Грея мир исчезает в раскате грома.

Джордан опускается на колени у неподвижного тела детектива и прижимает два пальца в перчатке к его горлу в поисках пульса, которого уже нет. Потом он обследует темный пороховой ожог на виске, на миг заглядывает в пулевое отверстие. Он еще ни разу не убивал людей без малейшего признака склонности к смене пола.

И теперь не убил, думает он, взвесив все. Он занимался сексом с другими мужчинами, разве это не измена полу?

Джордан уверенно кивает. Кладет пистолет в правую руку Фрэнка Грея, сжимает ладонь детектива вокруг рукоятки и осторожно просовывает указательный палец в предохранительную скобу. Использует левую руку мертвеца, чтобы оставить несколько дополнительных отпечатков на стальном стволу, потом подбирает беретту и отступает от тела. Оглядывает выпотрошенного транссексуала и распростертого копа как скульптор, восхищенный законченной работой. И различие не столь велико, говорит он себе: тщательная обработка материала и композиция, наиболее подходящая ему.

То, что полиция найдет здесь, тоже ему подойдет — столь же идеально, как некогда тело Бенджамина Дюбуа, как улики, оставленные в квартире Джареда По год назад: отпечаток, снятый с ложки при помощи скотча, пара страниц со стихами. А это настолько убийственней, настолько более изысканно. Он чувствует огромную гордость за то, что сумел это сделать.

Но еще не конец. Остался последний мазок, необходимый для последовательности.

Джордан достает черный маркер и пишет на участке пола между ботинками детектива и останками второго Дюбуа. Он выучил стихотворение наизусть, все сто восемь строк, и этим тоже стоит гордиться. Он выводит буквы со всей возможной аккуратностью.

И душе не встать из тени, пусть идут, идут года,
Знаю, — больше никогда!

Закончив, Джордан возвращается к Фрэнку Грею и вкладывает маркер в его левую руку.

Двух птичек одним камнем, думает он, и мысль вызывает улыбку. Хорошо быть таким умным. Теперь все они потеряют его след. Даже если копы и считали, что Джаред По виновен, они все равно бы искали второго преступника, чтобы объяснить убийства после его безвозвратного отбытия в Анголу. И мертвый гомик-полицейский идеальный кандидат. Незадолго до визита на улицу Урсулинок Джордан отправил письмо в газеты с признанием Фрэнка Грея в содомии и убийствах.

И птица, засланная в его сны и видения другими, тоже потеряет его вместе с нитью, привязывавшей ее к этому миру. Он видел шрам на спине транссексуала. Без живого проводника тварь утратит чутье и вернется к Ним с пустыми руками. Но, на всякий случай, он переедет. На карте в бардачке его машины обведены Мемфис и Даллас, Атланта и Бирмингем. Расчеты не закончены, но по меньшей мере один город подойдет для его трудов. К тому времени, когда Они поймут, что произошло, насколько Они вновь просчитались, он будет далеко, спрятавшись за стенами другого города и звуками иного имени.

Джордан оглядывается на выпотрошенный труп и вспоминает, что сказал твари перед тем как убить. Поистине, жаль, что не было больше времени. Она столько могла бы поведать, будь возможность употребить более утонченные методы. Но потом он возвращается мыслями к другим городам, стоящим на других реках. Позволяет взгляду подняться над телом, выше белого зарева прожектора. Высоко над бойней, в которую обратилось помещение, есть окна. Они были закрашены черным много десятилетий назад.

У меня есть сколько угодно времени, думает он. И когда я закончу, мир будет как эти стекла — простым, абсолютно разумным и непрозрачным.

Но вслед за этим за рядом окон проносится тень чего-то необъятного, крылатого, в сотню раз темнее любой краски, темнее, чем может воспринять человеческий глаз. Цвета отсутствия, думает Джордан, когда окна взрываются и черные осколки осыпают его дождем.

Даже падая сверху на пригнувшегося человека в единственном круге света, Джаред знает, что опоздал, что буря и раны задержали его и какой-то очень важный шанс упущен, что-то пошло непоправимо, абсолютно неправильно. И тогда он видит ее лицо, бледное лицо Лукреции, поднятое к нему сквозь вихрь режущего стекла, и глаза ее мертвее, чем у любого покойника. За тот миг, что он летит до земли, он различает остальное, все, что было сотворено с ней и телом мертвого детектива, и аккуратно выведенные слова на полу.

Он приземляется мягко, как кошка — на все четыре, и остатки выбитых окон разлетаются в пыль о цемент вокруг него. Тощий, перепуганный человек свалился, изрезанный и окровавленный, судорожно пытается отползти подальше от Джареда. Ворон проносится мимо живым снарядом мокрых черных перьев и набрасывается на убийцу.

— Нет! — кричит мужчина, когда Джаред поднимается. — Нет, я тебя остановил!

Ворон налетает на него, яростно клюет в руки, прикрывающие голову.

Джаред бросает один взгляд на Лукрецию и знает, что если в нем что-то и оставалось помимо ярости — даже слабый отблеск света — то это зрелище навсегда выжгло его.

— Нет смерти, достаточно медленной для тебя, — говорит он, повернувшись к убийце Бенни, убийце Лукреции, все еще безымянному. — Достаточно, чтобы хоть наполовину отплатить тебе за все, что ты сделал со мной и теми, кого я любил.

Человек дико отмахивается от ворона и еще на метр отползает к открытой двери.

— Но я обещаю постараться, ублюдок.

И тут Джаред видит пистолет, зажатый в исцарапанных руках мужчины, видит палец на курке. Он не успевает даже закричать, когда раздается выстрел и птица рушится кучкой раздробленных костей и окровавленных перьев. Она вздрагивает, и следующий выстрел сносит ей голову.

Та замена жизни, что вытащила Джареда из могилы, что поддерживала его два дня, внезапно исчезла, ниточки марионетки обрезаны одним взмахом. Джаред падает на колени, бездыханный.

— Я сказал, нет! — визжит человек во всю мощь легких, и слюна брызжет с его тонких губ. — Я победил! Я!

Пистолет стреляет в третий раз, ошметки ворона разлетаются во все стороны.

У Джареда плывет и начинает темнеть перед глазами. Он отчаянно сражается с молнией на затылке, но она застряла. Наконец капюшон рвется, расходится по шву, он срывает маску и падает, сворачивается клубком на усыпанном стеклом цементе. Жалкая, болезненное создание из неживой плоти.