Ян Геббс - Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг.

• Название: Левые коммунисты в России. 1918-1930-е гг.
• Автор: Ян Геббс
• Издательство: НПЦ "Праксис"
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-901606-12-4

Книга посвящена малоизвестной истории российских левых коммунистов, ставших в оппозицию советскому партийно-государственному режиму еще при жизни Ленина и затем пытавшихся вести борьбу против сталинской диктатуры. Представители этого течения осуждали политику правящей коммунистической бюрократии как измену революции, видели в советском «социализме» государственный капитализм и внесли свой вклад в осмысление тоталитарной трансформации большевизма. В серии статей британских исследователей — членов Интернационального коммунистического течения рассматриваются идеи и деятельность различных левокоммунистических группировок — от фракции левых коммунистов в РКП(б) 1918 года до федерации левых коммунистов, созданной в 1933 г. в Верхнеуральской тюрьме для политзаключенных.

Книга включает основные программные тексты левых коммунистов 1918 — 1930-х гг., большая часть которых никогда прежде не публиковалась в России.

Для историков, политологов, всех, интересующихся историей XX века.

---

Подписание Брестского мирного договора, его ратификация партией и Советами (при явно выраженном нежелании левых идти на раскол в партии по этому вопросу) знаменовали собой окончание первой стадии деятельности левокоммунистической фракции. Как только Советское государство получило «временную передышку», перед партией сразу же встали вопросы организации российской экономики, разрушенной войной.

И именно в связи с этими проблемами группой «левых коммунистов» были высказаны наиболее проницательные суждения, касавшиеся опасностей, с которыми сталкивался революционный бастион. Бухарин, будучи горячим сторонником революционной войны, проявлял меньшую активность в критике внутриполитической линии большевистского руководства; развитие критического анализа этой линии в значительной степени взял на себя Н. Осинский, который оказался гораздо более последовательным оппозиционером, чем Бухарин.

В первые месяцы 1918 года большевистское руководство пыталось справиться с экономическим хаосом в России, действуя в духе поверхностного «прагматизма». В речи, произнесенной перед Центральным Комитетом партии большевиков и опубликованной под названием «Очередные задачи Советской власти», Ленин выступил за формирование государственных трестов, в которых оставались бы буржуазные эксперты и собственники, но под наблюдением «пролетарского» государства. Рабочим же предлагалось принять систему «научной организации труда» Тейлора (которую сам Ленин обличал в прошлом как рабское подчинение человека машине) и «единое руководство» на заводах:

«… Революция, и именно в интересах социализма, требует беспрекословного повиновения масс единой воле руководителей трудового процесса» (Ленин В. И. Очередные задачи Советской власти//ПСС, 3-е изд., 1929, т. 22, с. 462–463).

Все это означало курс на сдерживание движения фабзавкомов, с быстротой молнии распространившегося после февраля 1917 года; отказ от поощрения захвата средств производства этими органами; сведение их полномочий на предприятиях к простой функции «контроля» и превращения их самих в придатки профсоюзов, организаций гораздо более управляемых и уже включенных в новый государственный аппарат.

Большевистское руководство представляло эту политику как лучший способ предотвращения экономического хаоса и рациональной организации экономики в преддверии перехода к социализму, который станет возможным после победы мировой революции. Ленин откровенно назвал такую систему «государственным капитализмом»; этим термином он обозначал контроль пролетарского государства над капиталистической экономикой в интересах революции.

В полемике с «левыми коммунистами» («О „левом“ ребячестве и мелкобуржуазности») Ленин утверждал, что подобная система государственного капитализма бесспорно является шагом вперед для столь отсталой страны как Россия, где основная опасность контрреволюции исходит от мелкобуржуазной, архаичной и атомизированной массы крестьянства. Эта концепция стала своеобразным кредо большевиков, помешав им увидеть, что агентом внутренней контрреволюции являлось прежде всего государство, а не крестьяне. «Левые коммунисты» также опасались перерождения революции в систему «мелкобуржуазных хозяйственных отношений» («Тезисы о текущем моменте», «Коммунист», № 1, 20 апреля 1918 г., с. 7). Они разделяли и убеждение партийного руководства в том, что национализация средств производства «пролетарским» государством является мерой по своей сути социалистической; более того, они требовали огосударствления всей экономики. Хотя и не сознавая в полной мере реальную «государственного капитализма», «левые коммунисты» благодаря классовому инстинкту быстро разглядели угрозы, которыми была чревата система, претендующая на организацию эксплуатации трудящихся в интересах социализма. Пророческое предупреждение Осинского ныне хорошо известно:

«Мы не стоим на точке зрения „строительства социализма под руководством организаторов трестов“. Мы стоим на точке зрения строительства пролетарского социализма — классовым творчеством самих рабочих, не по указке „капитанов промышленности“. […] Ставя вопрос таким образом мы исходим из доверия к классовому инстинкту, к классовой самодеятельности пролетариата. Иначе и невозможно его ставить. Если сам пролетариат не сумеет создать необходимые предпосылки для социалистической организации труда, — никто за него это не сделает и никто его к этому не принудит. Палка, поднятая над рабочими, будет находиться в руках такой общественной силы, которая или находится под влиянием другого общественного класса, или должна подпасть под его влияние. Если эта палка будет в руках советской власти, то советская власть вынуждена будет опереться против рабочих на другой класс (напр[имер], крестьянство), и этим она погубит себя как диктатуру пролетариата. Социализм и социалистическая организация труда будут построены самим пролетариатом, или они не будут вовсе построены, а будет построено нечто иное — государственный капитализм» («Строительство социализма»//Коммунист, № 2, 27 апреля 1918 г., с. 5–6.).

Чтобы противостоять этой угрозе, левые коммунисты ратовали за рабочий контроль над производством путем создания системы фабзавкомов и «советов народного хозяйства». Себя самих они рассматривали как «ответственную пролетарскую оппозицию» внутри РКП, призванную воспрепятствовать «уклонению» партии и советского режима «на гибельный путь мелкобуржуазной политики» («Тезисы о текущем моменте», с. 9).

Опасность, о которой предупреждали левые, не ограничивалась лишь экономической сферой — она должна была проявиться и в области политики. Предостерегая против попыток навязать трудовую дисциплину пролетариату сверху, «левые коммунисты» писали:

«С политикой управления предприятиями на принципе широкого участия капиталистов и полубюрократической централизации естественно соединяется рабочая политика, направленная на водворение среди рабочих дисциплины под флагом „самодисциплины“, введение трудовой повинности для рабочих (соответствующий проект предлагался правыми большевиками), сдельной платы, удлинения рабочего дня и т. п.

Форма государственного управления должна развиваться в сторону бюрократической централизации, господства различных комиссаров, лишения местных советов самостоятельности и фактического отказа от типа управляющегося с низов „государства-коммуны“» («Тезисы о текущем моменте», с. 8).

Защита журналом «Коммунист» фабзавкомов, советов, самодеятельности рабочего класса была важна не потому, что заключала в себе рецепт решения хозяйственных проблем, с которыми сталкивалась Россия; не была она ориентирована и на немедленное построение коммунизма; левые четко заявляли, что «социализм не может быть построен в одной стране, особенно в такой отсталой» (Цит. по: Schapiro L. The Origins of the Communist Autocracy, p. 137). Речь шла о сохранении политического господства российского рабочего класса, которое подрывалось государством, навязывавшим работникам трудовую дисциплину и включавшим независимые органы пролетариата в структуру государственного аппарата. Как неоднократно подчеркивало ИКТ,[17] политическая власть класса является единственной подлинной гарантией победоносного исхода революции. И эту политическую власть могут осуществлять лишь массовые органы класса, его комитеты, общие собрания трудовых коллективов, советы, ополчение. Ослабляя значение подобных органов, политика большевистского руководства создавала серьезную угрозу для самой революции. Признаки этой опасности, которые так ясно увидели «левые коммунисты» в первые месяцы революции, еще более выявились в период Гражданской войны. Именно в то время во многом определилась последующая судьба революции в России.

Гражданская война

Опыт Гражданской войны в России (1918–1920 гг.) показал, с какими огромными опасностями обречен столкнуться пролетарский бастион, оставшийся без непосредственной поддержки со стороны армий мировой революции. Поскольку революции не удалось распространиться за пределы России, российский пролетариат вынужден был практически в одиночку отражать атаки белой контрреволюции и ее империалистических союзников. В военной сфере российские рабочие одержали победу. Но политически пролетариат вышел из войны поредевшим, ослабленным, разобщенным и более или менее утратившим реальный контроль над Советским государством. Изо всех сил стремясь одержать верх в боевых действиях, большевики все более милитаризировали общественную и хозяйственную жизнь, что способствовало прогрессирующему упадку политического влияния рабочего класса. Концентрация реальной власти на высших уровнях государственной машины позволяла эффективно и беспощадно вести войну, но ослабляла реальное средоточие революции — органы массовой самоорганизации рабочего класса. Произошедшая в этот период бюрократизация советского режима стала необратимой, когда после 1921 года мировая революция пошла на спад.