Вилис Лацис - Семья Зитаров. Том 1

• Название: Семья Зитаров. Том 1
• Автор: Вилис Лацис
• Издательство: Зинатне
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1975

Семейная сага. События, о которых идет речь в книге, разворачиваются в начале прошлого века, когда в России революция уже произошла, а в буржуазной Латвии она только начиналась. Глава семейства — капитан парусника, на долгие месяцы оставляющий семью справляться с крестьянским хозяйством. Описываются судьбы каждого члена семьи, насколько они разные, хотя люди вышли из одного семейного гнезда. Действие разворачивается и в Латвии (в мирной жизни и на войне), и в дальних странах, куда отец, а за ним и сын попадают на торговых судах.

Роман очень автобиографичен. Чувства и переживания самого писателя в его юношеские годы, процесс становления его личности выражены в образе младшего сына Зитара Янки. Этот роман, наряду с «Сыном рыбака» является наиболее завершенным и совершенным в художественном отношении произведением Вилиса Лациса. Читатель узнает о жизни латышских моряков и рыбаков, которые в тяжелом труде и нелегкой борьбе смело поворачивались лицом к жизненным бурям и невзгодам.

---

— Вон, вон! Я позову на помощь! Какое ты имеешь право судить о моей жизни, поросячий хвост? Ну, чего топчешься? Забирай свои деньги, и чтоб духу твоего не было!

— А я не уйду, — упорствовал Эрнест. — Небось, прапорщика ты бы так не выгнала.

— Тебе дела до них нет. Они люди, а ты скотина.

Спокойным голосом, в котором простодушное удивление сочеталось с наивной надеждой, Эрнест задал Вилме вопрос, заставивший ее густо покраснеть. В тот же миг раздался громкий звук пощечины.

— А, так ты драться? — угрожающе заревел он, намереваясь показать ей силу своих кулаков.

Вилма схватила висевшую на стене сечку и замахнулась ею. Рот Эрнеста искривила недобрая усмешка. Громко засопев, он взял деньги, затем, остановившись в дверях, оглянулся и угрожающе пообещал:

— Попомнишь ты меня!..

— Я пойду к твоему отцу и расскажу, каков ты есть! — крикнула Вилма.

— Попробуй только! А этого не хочешь? — и Эрнест погрозил ей кулаком.

Возвращаясь домой, он всю дорогу ругался. «Шальная. Хвастунья. Еще бог знает что о себе воображает… Ну ничего, я ей… Так это не пройдет. Вертихвостка! Эх, подраться бы теперь с кем-нибудь!»

Во дворе его ожидал отец. За всеми переживаниями и волнениями Эрнест совсем забыл о проделке с лодкой, поэтому резкий тон отца в первый момент даже удивил его.

— Ну-ка расскажи, молодой человек, как ты продал лодку? Сколько получил и где деньги? Кто тебе вообще разрешил продавать ее?

— Лодку? — Эрнест, придя в себя, засмеялся. Смех получился неестественным, потому что в груди еще бушевала злоба. — Но ведь ты сам сказал, чтобы я искал покупателя. А когда я его нашел, так опять плохо. Неизвестно, как и угодить. Хотят продать, а когда продали — орут.

— Орут? — проворчал капитан, не зная, продолжать ли сердиться: в известной мере Эрнест прав. — Но почему ты не посоветовался со мной? Сделал все тайком, да еще меня посмешищем выставил.

— Откуда я мог знать, что ты тоже ищешь покупателя?

— Где деньги? — допрашивал капитан.

— Вот они, считай, — Эрнест протянул отцу кредитки. — Не взял ни копейки. Вы все только и знаете, кричите на меня. Что я, собака, что ли? Работаешь, словно лошадь, днем и ночью, а как только что случись, сразу: «Эрнест, Эрнест!»

— Что ты мелешь, кто на тебя кричит? — заговорил отец, заметно смягчаясь.

Эрнест, войдя в роль невинно оскорбленного, уже не мог остановиться и с упрямым видом, весь ощетинившись, стал подниматься к себе наверх. В итоге получилось, что обиженным оказался он. Он — бескорыстный труженик, все преследуют его.

Когда вечером семья Зитаров села за ужин, у капитана был смущенный вид. Он чувствовал себя виноватым. С Эрнестом все очень приветливо заговаривали. Вот что значит действовать решительно, по-мужски! С женщинами этот способ не оправдал себя, но во всех других случаях он годился.

8

Осенью на Эрнеста свалились новые заботы: в следующую мобилизацию ему придется явиться в призывную комиссию, и его, вероятно, отправят на фронт, а это парню совсем не по душе. На побережье редкий день не приходили извещения об убитых и раненых на поле боя; мало осталось семей, которые не понесли бы прямые или косвенные потери. Недавно из Вильно привезли гроб с телом единственного сына учителя Асныня, прапорщика, скончавшегося в госпитале от тяжелых ранений. Хоронил его чуть ли не весь приход. Полк, расположившийся на постой в имении, прислал оркестр и взвод солдат для прощального салюта. Пастор говорил о героизме, о царе и отечестве, внушал родителям, что не печалиться следует, а гордиться выпавшей на их долю честью. Прозвучал последний залп, взвод солдат выстроился и под звуки бравурного марша удалился с кладбища. Нельзя отрицать, что все было красиво и пышно, но простодушные люди не в силах были этого уразуметь, Жил на свете молодой, цветущий юноша, окончил школу, готовился к жизни, и вдруг его не стало. Почему? Кому это нужно? Какое может быть оправдание его гибели? Где те высокие идеи, ради которых люди превращаются в прах?

Эрнест не задумывался над такими вопросами, не искал идейного оправдания своему нежеланию воевать. Он понимал только одно: война ужасна, разрушительна; война — это смерть и страдания, утомительные походы и сидение в сырых окопах, жизнь без всяких удобств и подчинение воле многочисленных начальников. Здесь, дома, у него была собственная комнатка, а в армии его ждет противная казарма или сырая землянка. Здесь он свободен, спит и работает по своему усмотрению, там ему придется подчиняться чужой воле. Всякий имеющий несколько полосок на погонах станет кричать на него, бранить и гонять, и он не посмеет сопротивляться. Нет, подобная перспектива не прельщала Эрнеста.

«И зачем я тогда не уехал с Ингусом? — думал он. — Он ведь как сыр в масле катается: сыт, одет. А зарабатывает столько, что может каждый месяц высылать домой по четвертному».

Одно время он серьезно подумывал об отъезде в Архангельск. И родители ничего не имели против такого решения. Но вся осень ушла на глупое ухаживание за Вилмой. Эрнеста словно опоили каким-то дурманом, и он не думал ни о мобилизации, ни о том, как ее избежать, пока, наконец, не подошло время регистрации. Теперь уже поздно думать об отъезде. Все, казалось, было потеряно: свобода, спокойная жизнь, отцовский дом и надежды на расположение Вилмы. Никто еще точно не знал, когда объявят новую мобилизацию, но было ясно, что она не за горами. Если уж рекрутов и ополченцев [33] призвали досрочно, Эрнесту оставалось только готовиться в путь.

Он с завистью посматривал на местных инвалидов: хромого столяра и глухонемого сына лавочника. Им нечего бояться: белый билет обеспечен. Хорошо бы его получить Эрнесту, но как? Слух, как у лисы, зрение отличное, кости целы — несчастный человек, проклятое здоровье. Если бы можно как-нибудь повредить его…

Эрнест взвесил все. Сломать ногу, отрубить указательный палец правой руки? Во-первых, это больно, во-вторых, и самому впоследствии будет неприятно ходить подстреленной вороной. Нервы, сердце, легкие? Здесь можно что-нибудь придумать, если бы только знать, как это сделать. Придется поговорить с белобилетниками, возможно, они дадут хороший совет. К примеру, взять Яна Силземниека. Парень здоров, как репа, а забракован навсегда. Как же ему удалось это устроить?

При первом удобном случае Эрнест навестил Яна. Особой дружбы между ними не было, но в таком серьезном деле можно и постороннему человеку помочь. Выяснилось, что Ян на самом деле знает способы, как обмануть военно-медицинскую комиссию. Гордый своими познаниями, он целый час поучал Эрнеста. После этой беседы тот вернулся домой успокоенным.

— Нет ли у тебя какого-нибудь старого лоскутка шелка? — спросил он у матери.

— Для чего тебе? — удивилась мать.

— Нужно, — уклонился Эрнест от ответа.

Порывшись в ящиках комода, мать нашла старую, изрезанную на куски блузку.

— Годится, — сказал Эрнест и вечером у себя в комнате разрезал шелк на тонкие мелкие полоски, настолько мелкие, что, смешав с табаком, ими можно было набивать папиросные гильзы. Он стал курить табак с шелком, курил много, вдвое больше, чем обычно. Надежное средство скоро дало результаты: у Эрнеста начались хрипы в легких, показалась мокрота со слизью, а лицо сделалось бледно-желтым. Парень часто посматривал в зеркало и с удовлетворением наблюдал за изменением своей внешности. Он кряхтел по-стариковски, а когда мать, озабоченная здоровьем сына, советовала ему сходить к врачу, он отказывался.

С приближением весны, незадолго до мобилизации, Эрнест применил еще и другой способ Яна Силземниека. Береженого бог бережет — в военное время с двумя болезнями всегда надежнее, чем с одной. При помощи конского волоса и покрытой плесенью медной трехкопеечной монеты он проделал небольшую операцию. Вскоре правая нога его оказалась пораженной какой-то ужасной, непонятной болезнью: нога стала напоминать бревно, сделалась иссиня-багровой, а на бедре появилась страшного вида изъязвленная рана. Болезнь приковала Эрнеста к постели, и к нему вызвали врача. Старый, опытный сельский медик прописал страждущему лекарства, пластырь, но все это Эрнесту не помогало. Нельзя даже было установить настоящего диагноза.

В скором времени объявили мобилизацию. Укутанного Эрнеста уложили в сани и повезли в Ригу. С ним поехал отец, больше, нежели сам Эрнест, обеспокоенный состоянием сына. Врачи призывной комиссии долго и внимательно осматривали больную ногу, выслушивали легкие и изучали слизистую мокроту, после чего старший из них, седой полковник, участливо сказал Андрею Зитару:

— Везите его домой. Ему осталось жить самое большее месяца два.

С белым билетом в кармане, забракованный на всю жизнь, Эрнест вернулся на побережье. Похоже было, что он совсем не опечален своей плачевной судьбой. Домашние относились теперь к Эрнесту сочувственно-ласково, каждый старался хоть чем-нибудь облегчить последние дни обреченного на смерть, его берегли, баловали, как слабого ребенка, и терпеливо переносили капризы и грубость. Даже Вилма Галдынь как-то передала через Эльзу привет больному, очевидно, чувствуя себя виноватой. Эрнест артистически играл роль страдальца. Сообразив, что теперь можно использовать свое положение, он написал Вилме несколько строк: