Алексей Кудашин - Левый берег

• Название: Левый берег
• Автор: Алексей Кудашин
• Жанр: Шпионский детектив

Этот роман — о "тайных войнах", ведущихся спецслужбами.

---

— В управление. Садись давай…

И открывая дверцу переднего пассажирского сидения, словно сам себе тихо проговорил:

— Ну что же, Учитель, теперь поговорим серьезно.

24.09.2008. Россия, г. Анапа. ул. Горького. 08:57

Удивительно, все-таки, сложилась его жизнь. Нет, конечно, нельзя сказать, чтобы она совсем уж сложилась как нечто постоянное или незыблемое. Но, во всяком уж случае, как некая стабильная конструкция — это однозначно.

Тут ведь как дело обстоит? Одно дело — природа. Она устроена удивительно правильно и гармонично. Одни говорят, что так Бог устроил, другие — что это инопланетяне эксперимент проводят, третьи, совсем уж дикие и оторванные, утверждают, что оно само собой так получилось. Взрыв там какой-то был во Вселенной, или что-то такое… Андрей не вчитывался. Над этими вопросами он, ясное дело, как и любой думающий человек, размышлял, но не то, чтобы очень уж усердно. На его взгляд, в мире и так было полно интересного, намного более приземленного и осязаемого. Одно для себя он решил точно: так же, как тайфун не может сложить из стекла, песка и цемента и железной руды небоскреб, так же и мир, настолько грамотно устроенный, не мог сложиться сам по себе. И точка.

Так вот природа, значит… В ней, природе, все устроено грамотно, более или менее… А вот в культуре! В смысле "культуре", в широком понимании значения этого явления. Не художественной культуре, не культуре общения, даже не какой-то там этнической культуре. Имеется в виду, в культуре как целом искусственном мире, которые человек создал для себя, который существует как бы в природе, но и помимо нее, мире, где человеку комфортно и он чувствует себя в безопасности. Так вот этот самый мир устроен гораздо менее удачно. Гораздо! Скорее всего, это потому, что его создавал человек. А люди нередко "косячат". Очень даже часто "косячат".

И справедливости, стало быть, в этом мире еще меньше, чем в природе. Нет, не так. Во много раз меньше, чем в природе. Так правильнее будет… А еще меньше — чего? Не просто справедливости, а конкретно — социальной справедливости. Вот ее-то — считай, вообще почти никакой.

Андрея эта самая несправедливость коснулась непосредственно. Нет, он не жаловался на судьбу. Сложилось — как сложилось. Кто знает, как оно бы вышло, если бы его мечта исполнилась.

А мечта была простая — служить родине. Ничего удивительного. У Андрея это все перед глазами было с детства. Отец, военный моряк — сверхсрочник, старший мичман Сергей Григорьевич Соколов, всю свою жизнь отдал Черноморскому флоту. Все стены их двухкомнатной квартиры в Новороссийске на улице Чайковского, в которой Андрей провел все детство и юность, были завешены фотографиями отца, невысокого жилистого строгого мужика в безукоризненно подогнанной морской форме. Отец никогда не был компанейским человеком. Просто он увлекался фотографией, и это дело у него весьма недурно получалось. Такого мнения совершенно искренне придерживался Андрей.

Коренной "ленинградец" и сын морского офицера, Сергей Григорьевич даже было поступил в Нахимовское училище, но затем по какой-то причине обучение там прекратил. По какой — он никогда не говорил, а теперь уж и не скажет. Однако, нимало не смутившись, как истинный представитель великого города, лично еще ребенком переживший блокаду, он отправился служить по призыву. Попал в Севастополь, на эсминец, где и провел "срочную". Когда Андрей спрашивал отца, почему он остался на "сверхсрок" именно на Черноморском флоте, тот поживал плечами и отвечал: "Понравилось".

Послужив какое-то время на том же эсминце, в шестьдесят первом году Сергей Григорьевич перевелся в 42-ю бригаду ракетных катеров, где, собственно, и благополучно прослужил до заслуженной пенсии. Любовь к флоту, дисциплинированность и исполнительность, а также профессионализм позволили ему выйти на пенсию в самом высоком чине, на какой только и мог рассчитывать военный человек с его данными. Никаких, кстати, попыток получить высшее образование Сергей Григорьевич никогда не предпринимал, что для Андрея тоже оставалось загадкой.

Каким образом старший мичман Соколов оказался в Новороссийске, для Андрея тоже было не совсем понятным. Что-то, связанное с жильем для военнослужащих. Он особо никогда и не интересовался

К тому моменту отцу было уже давно за сорок, и он вовсе не собирался становиться "отцом". Привыкший к холостой жизни, имеющий однокомнатную квартиру и вполне приличную пенсию, он устроился в местный ДОСААФ и стал себе жить-поживать.

А скоро он познакомился с мамой. Совершенно случайно, чуть ли не на улице. Лариса Петровна, чуткая и добрая русская женщина, к тому моменту уже тоже была далеко не девочка. Андрей никак не мог взять в толк, почему у этого прекрасного человека не сложилась семейная жизнь. Хотя, такое в жизни тоже бывает.

Один Бог знает, чем два одиноких взрослых давно сложившихся человека приглянулись друг другу. Но скоро возникла семья. И надо сказать, очень дружная и крепкая семья получилась. Громкой свадьбы не было. Чего людей смешить? Нашлись молодожены — обоим за сорок. Да и родственников у них почти не было. Из старшего поколения — только мать "молодой", обожаемая Андреем бабушка Нюра из Анапы. Да у отца брат в Ленинграде остался, но у них отношения были весьма прохладные.

А скоро появился он — Андрей Сергеевич Соколов, плод припозднившейся любви отставного советского вояки и скромной сметчицы Новороссийского порта. Это было в восьмидесятом, в олимпийский год. Спокойное было время. Мишка уже улетал, Брежнев еще шевелил губами, Политбюро стабильно вымирало, а Вооруженные силы Страны Советов крепчали. Три с половиной килограмма, так вот…

Мать отдала единственному сыну всю свою нерастраченную любовь, да и отец, если отбросить напускную строгость, души в нем не чаял. Родители съехались, разменяв папину "однушку" и мамин "жакт" на двухкомнатную. Андрей этого не помнил, ему тогда всего три года было. Его родная "двушка" на пятом этаже в доме на улице Чайковского — вот его единственный дом, который он помнил. Сейчас он ее сдавал.

Жизнь шла своим чередом. Андрей рос вполне нормальным, сначала советским, а потом и российским ребенком. Весьма неглупый, не без способностей, в меру смел и в меру воспитан. Не был ни изгоем, ни лидером коллектива. За себя всегда мог постоять. Ну или почти всегда, когда не было очень уж страшно…

А каждое лет он проводил у бабы Нюры. Наверное, Андрей не признался бы в этом даже самому себе, но, быть может, бабушку он любил даже больше родителей. Более доброго и светлого человека на своем жизненном пути он не встречал. Жила баба Нюра в маленьком, но добротном домике с мансардой, который стоял в очень необычном месте города — на Пионерском проспекте. Если посмотреть на город сверху, то Пионерский проспект длинным хвостом выходит из основного тела города на несколько километров к северу. По обеим сторона от него располагались детские пионерские лагеря. Анапа даже после распада Союза сохраняла за собой статус детского курорта. Частных строений на проспекте почти не было, а те, которые были, располагались километрах в трех-четырех от собственно городской черты.

Все, кроме одной группки частных строений, неведомо как приткнувшихся с правого бока к территории большого и небедного санатория "Золотой берег" в самом начале Пионерского проспекта. Справа же, через не заасфальтированную дорогу, заканчивающуюся метров через тридцать песчаным морским пляжем, располагался не менее большой, но гораздо более бедный пионерский лагерь "Дружба". Надо думать, именно из-за этой группы из нескольких домишек власти и вынуждены дать этой грунтовой дороге шириной в пять и длиной в двести метров гордое название "проезд Золотой берег". Ну в самом деле, не могут же быть дома без адреса! Не могут. А получилось классно. Романтично даже как-то… Ты где живешь? На улице "Золотой берег"! А про то, что это проезд, можно и забыть ведь тактично.

Андрей только один раз в жизни встречал более романтичное название улицы. В Москве, в Митино, недалеко от Пятницкого шоссе. "Переулок ангелов". Такое вот было название. Правда, ничего ангельского там, естественно, не было. Обычная московская застройка. Но название красивое. Пожалуй, даже лучше, чем "Золотой берег". Андрей уже и не помнил, что он там делал. Он вообще в Москве много чего делал. Всего и не упомнишь.

Каждое лето, начиная, наверное, лет в шести, родители беззастенчиво "сплавляли" Андрюху к бабе Нюре. Да он и не возражал особо. Да что там "не возражал". Он туда просто рвался!

Ах, что это была за жизнь! Бабушка Нюра, которой Господь дал только одну дочку Ларочку, рано лишилась мужа. Да и не особо об этом жалела. В слух, естественно, она об этом никогда не заикалась, особенно при внуке, но Андрейка с самого раннего детства почему-то это прекрасно для себя уяснил. Это уже потом, когда он немного подрос, соседи бабы Нюры, неохотно рассказывали ему, что "дядя Петя" был человеком вспыльчивым, любил "усугубить" и в этом состоянии нередко "поколачивал" свою жену.